Я закончила, Анжела долго молчала. Когда я перестала говорить, она смотрела мимо меня, на движение на Грассо-стрит.
— Мэйзи, — сказала она наконец. — Ты когда-нибудь слышала историю про мальчика, который кричал «волк»?
— Конечно, только какое это имеет отношение... а, поняла. — Я вытащила конверт и послала его к ней через стол. — Не надо было мне приходить, — добавила я.
И я уже почти пожалела, что пришла, как вдруг Анжела точно встряхнулась. Она взяла конверт и прочитала послание, потом посмотрела на меня.
— Неправда, — сказала она. — Я рада, что ты здесь. Хочешь, я поговорю с Франклином?
— А кто это?
— Парень, который сидит на почте за конторкой. Я бы могла, хотя, должна признать, что это на него не похоже.
Так вот, значит, как его зовут. Франклин. Франклин гад ползучий. Я пожала плечами:
— Думаешь, это поможет? Даже если это он сделал... — а на мой взгляд, все указывало именно на это, — вряд ли он признается.
— Может, с его начальником поговорить. — Она посмотрела на часы. — Наверное, сегодня уже поздно, займусь этим завтра с самого утра.
«Отлично. А меня тем временем убьют». Анжела, наверное, догадалась, о чем я думаю, потому что тут же добавила:
— Тебе есть где переночевать сегодня? Я имею в виду какое-нибудь надежное место?
Я подумала про Томми и псов и кивнула.
— Да, со мной все будет в порядке, — сказала я, забирая со стола конверт и запихивая его обратно в стопку писем для Томми. — Спасибо, что выслушала, ну и вообще...
Я ждала, что сейчас она заведет обычную песню о том, как много она могла бы для меня сделать, помогла бы уйти с улицы, и прочее в том же духе, но она в тот вечер как будто на мою волну настроилась и промолчала. Наверное, она знала, что если всякий раз, когда не надо будет с ней поговорить, все будет заканчиваться этим, я вообще перестану приходить.
— Заходи завтра, — сказала она, когда я встала. — И знаешь что, Мэйзи?
Я задержалась в дверях, где Рекси уже готов был прыгать вокруг меня, как будто мы с ним сто лет не виделись.
— Будь осторожна, — добавила Анжела.
— Буду.
Домой я шла кружным путем, то и дело оглядываясь, но ни разу не заметила, чтобы за мной кто-нибудь следил и ни одного человека в черной мантии. Я уже готова была смеяться над собой, когда добралась до места. Томми и собаки грелись на солнышке на крыльце нашего сквота, но тут Рэкси подал голос, и псы всей ватагой понеслись по улице мне навстречу.
Конечно, Томми, при всем его росте, мухи не обидит даже ради спасения собственной жизни, а псы все мелкие, старые и порядком измученные, и все же Франклин, наверное, сумасшедший, раз решил с нами связаться. Он не знает моей семьи. Когда видишь такого парня, как Томми, да еще всех моих собак в придачу... короче, вид у них опасный. Так о чем мне беспокоиться?
Собаки окружили меня со всех сторон, за ними подоспел Томми. Он ухмылялся от уха до уха, и я отдала ему его почту.
— Сюрпризы! — радостно воскликнул он своим странным тонким голосом. — Мэйзи приносит сюрпризы!
Мы вошли в дом и поднялись к себе на второй этаж. Там есть такая просторная открытая площадка, где мы живем летом, когда хочется побольше свежего воздуха. На ней повсюду разбросаны книги. У Томми свой уголок, где он складывает журналы, вырезки и прочие игрушки. Два разнокалиберных кухонных стула и карточный стол. В старом шкафу, который помогли мне втащить наверх какие-то бродяги, хранится еда и коулмановская плита для стряпни.
Мы спим на матрасах в другом углу, все вместе, кроме Чаки. Это наш старый Лабрадор, он привык сторожить дверь. Обычно это кажется мне его маленьким бзиком, но сегодня я совсем не возражаю. Чаки может казаться по-настоящему свирепым, когда захочет. Рядом со «спальней» стоит пара сундуков. В одном я храню нашу одежду, в другом — сухой корм для собак. Они, конечно, и на помойке еду себе нашли бы, но мне всегда нужно знать, что они едят. Счета от ветеринара я точно себе позволить не могу.
Сначала я кормлю собак, потом разогреваю ужин для нас с Томми — суп из чечевицы и вчерашние булочки, которые я подобрала за пекарней в Кроуси. Супу тоже несколько дней, но надо его съесть, потому что весна все-таки началась, и еда хранится плохо. На зиму мы переезжаем в квартирку поменьше, на том же этаже, где есть все, вплоть до железной печки, которую я спасла из развалин снесенного дома в Фоксвилле. Мы с Томми чуть не надорвались, пока волокли ее сюда. Один из байкеров помог нам втащить ее наверх.
Покончив с ужином, мы приступили к обычному для вечера четверга ритуалу. Сначала натаскали воды из бака, который я поставила на крыше, чтобы в него собирался дождь, потом я зажгла масляную лампу, мы с Томми сели за стол и стали разбирать его почту. Каждый раз, когда он показывал на какую-нибудь картинку, я вырезала ее для него. Это у меня здорово получается, хоть и нехорошо себя хвалить. Рука-то набита. Когда с этим было покончено, перед Томми на столе оказалась целая стопка новых фигурок и всяких вырезок для его игр, которые он решил тут же опробовать. Я сходила за книжкой, которую начала читать еще утром, и принесла ее к столу, но сосредоточиться не могла.
Я слышала, как Томми разговаривает со своими новыми друзьями. Собаки ворочались и переходили с места на место, как обычно. Где-то на улице взревел «харлей», и я слушала, как он несется через Катакомбы, пока грохот не затих вдали. И снова только свист ветра за окном.
Пока я была занята, этот дурацкий конверт вместе с сообщением как-то выскочил у меня из головы, но теперь я больше ни о чем другом не могла думать. Я посмотрела в окно. Всего восемь часов, а уже совсем темно. По-настоящему долгие летние дни еще впереди.
«Так что же Франклин, там? — спрашивала я себя. — Наблюдает за домом, выжидает, готовится к прыжку? Может, мантию черную прихватил, он и его дружки?»
Вообще-то мне в это не верилось. Я его не знала, но Анжела сказала, что на него это не похоже, и я ей верила. Он, конечно, доставал меня своей добротой и желанием сыграть роль этакого Пигмалиона со мной в качестве Элизы Дулитл, и все же ничего подлого в нем не было.
Так откуда же взялась эта чертова записка? И что она вообще значит? И еще, самое страшное: если это не шутка и Франклин тут ни при чем, то кто тогда все это затеял?
Я все думала и думала об этом, пока у меня не закружилась голова. Мое настроение передалось всем. Собаки занервничали, и каждый раз, когда я проходила мимо них, тихонько поскуливали и забивались в углы, как будто я собиралась их ударить. Томми затрясло, его человечки стали рваться, и он заплакал, а собаки стали подвывать, и тогда мне захотелось бежать оттуда, куда глаза глядят.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
