мурашки. Закрыв глаза, Либби позволила уложить себя на спину, и Белен принялась осыпать поцелуями ее щеки и шею. В животе разливалось приятное тепло, Либби выдохнула, отпуская напряжение; тело расслаблялось само. Белен тем временем стянула с себя свитер и майку, а от прикосновения Либби ее живот слегка покрылся мурашками. В голове зазвучали отголоски слов Парисы: «Бери что хочешь, Роудс. Возьми».
– Не… – начала было Либби и судорожно сглотнула. Сердце неслось галопом. – Не продолжай.
Белен мгновенно застыла, а потом отпрянула со словами:
– Прости, надо было сперва спросить. Если не хочешь…
– Нет-нет, просто… давай я. – Либби слегка толкнула Белен, укладывая теперь уже ее на спину. – Можно? – тихонько спросила она, кончиком пальца очерчивая контуры ее тела. От шеи и до бедра.
– Конечно, – восторженно ответила Белен. – Да, конечно.
Тогда Либби села сверху и наклонилась поцеловать ее. Отросшие волосы каскадом упали им обеим на плечи, и Белен, горячо дыша Либби в ухо, запустила пальцы в ее длинные пряди.
Либби ненадолго отстранилась, снимая толстовку, и, разгоряченная, снова прижалась к Белен. Она тоже пылала; обе девушки вздрогнули. Осмелев, Либби ущипнула губами ключицу Белен и запустила руку ей между бедер.
– Может, не стоит так спешить? – прошептала Белен, ухватив ее за голую талию. – Не хочу торопить события.
– Это в тебе говорит католичка? – спросила Либби, и Белен, бурно дыша, засмеялась.
– Хотела бы я сказать, что усвоила бабулины наставления, – пробормотала она, а Либби с улыбкой зарылась лицом в ее волосы. – Увы, нет. Как ни печально, я без памяти в тебя влюбилась.
– Что?
Либби резко выпрямилась, и Белен прикусила губу.
– Прости, лихо, да?
– Я… – Да. Нет. То есть не в признании дело. Хотя Либби и задумалась, хочет ли продолжения. «Ну конечно, – ответила бы она не колеблясь. – Определенно, и не раз, если получится». Потому что и сама, похоже, была влюблена в Белен.
Вот только не ей было торговаться со временем. Оно, ее время – не здесь, и если уже завтра ее тут может не оказаться, то как она могла обещать Белен будущее, на которое та была вправе рассчитывать и которого наверняка хотела?
Видимо, сомнения четко отразились у Либби на лице, потому что Белен моргнула и очень осторожно, сдержанно сказала:
– Я ни на что серьезное не намекаю. – Сглотнула. – Не бери в голову, я же просто…
– Нет, ты права. Нам надо притормозить. – Либби отстранилась, и между ними как будто выросла ледяная стена. Хоть бы Белен подумала, что Либби просто смущается, а не отвергает ее. – У нас еще впереди уйма времени, так ведь?
Еще один обман пополнил гору лжи. Зато Белен, пусть на короткий миг, но улыбнулась.
– Ну да, – сказала она, ложась набок и глядя на Либби. – Конечно. Точно.
Либби легла на спину, чуть отодвинувшись от Белен, как бы оставляя между ними свободное место: и спать удобно (не мешаешь соседу), и притворяться. Ей вдруг стало жарко, простыня кусалась, и появилось чувство, что Белен не обманут жизнерадостный тон и слова ободрения – она поймет куда больше по тому, как Либби от нее отдалилась.
– Может, поспим?
Белен отвернулась. Она дышала неглубоко и неровно, а значит, пока точно не спала. У Либби внутри все сжалось. Одно дело молчать о будущем, из которого она прибыла, потому что Белен ждет разочарование, и совсем другое – врать ей так, как Либби лгала сейчас. Утаивая правду, которая объяснила бы все.
Утром автобус, покачиваясь, провез их узкими дорогами Шотландии. Паром причалил вовремя, и они пошли вдоль моря, над которым ветер разносил громкую речь местных, говоривших с разнообразными и неразборчивыми акцентами. В гостинице Либби забронировала номер, но они сразу же отправились к кругу Калланиш, решив не тратить времени попусту в крохотной комнате, где спали бы, отвернувшись друг от друга, разделенные узкой щелью меж сдвинутых одноместных кроватей. Хозяин еще пошутил про ведьмины круги; Либби вежливо посмеялась, Белен натянуто улыбнулась.
Сойдя с автобуса, они присоединились к жиденькой толпе туристов, держась чуть позади основной группы, сохраняя напряженное молчание. Возможно, у Белен была хорошо развита интуиция. Или же Либби не умела притворяться. Как бы там ни было, обе несли бремя уныния и тишины.
– А вдруг мы придем, а там ничего? – спросила Либби, просто чтобы не молчать. Белен при звуке ее голоса зажалась и потупилась. Небо у них над головой в преддверии скорого дождя заволокло набухшими тучами.
– Вернемся, наверное, домой и продолжим искать.
– Точно. – Либби охватило чувство нереальности происходящего: где она и где ее время; каковы шансы, что она не застрянет здесь, а вернется домой? «Что-нибудь да сработает, – сказала себе Либби. – Не это, так что-то другое».
Что-нибудь.
Издалека каменный круг напоминал Стоунхендж. Либби и Белен подождали – из вежливости или же просто нерешительности, – пока туристы нафотографируются, получат свой кусочек мифа и легенды и разойдутся по гостиницам, где будут пить и смеяться.
Постепенно все разбрелись, и остался лишь один человек. Он стоял в самом центре круга, спиной к девушкам и смотрел на бескрайние поля горной Шотландии, на гряду холмов, на фоне которых идеально отглаженный воротник его рубашки будто стоял колом. В этот момент незнакомец потер затылок… и замер, ощутив на себе чужой взгляд.
А стоило ему обернуться, как у Либби словно сработала мышечная память, некий старый и странный рефлекс, когда ты мигом, незаметно переносишься в какую-то точку времени и пространства.
Либби на миг замерла, как громом пораженная, словно в нее вошел дух прежней жизни, той, кем она была раньше. Казалось, сердце остановилось, а потом забилось по-старому.
Человек в центре круга хмурился, не то задумчиво, не то в ожидании. Встретившись с ним взглядом, Либби сама не заметила, как с придыханием сказала:
– Тристан.
Имя, которое она отвыкла произносить, будто оцарапало пересохшее горло.
– Привет, Роудс. – Едва шевельнулись его не знающие улыбки губы, и сердце Либби пустилось безумным галопом.
VIII
Судьба
Каллум
Тристан пришел спустя три дня после случая с пленным колдуном. Глупо-то как. Они же не школьницы, которые три дня выжидают, пока мальчик напишет.
– Ну наконец-то, – сказал Каллум, не отрываясь от книги. (Да, прикинь, Рэйна, он и правда умел читать.) Он сидел на диване в раскрашенной комнате, у камина, вальяжно закинув ногу на ногу и буквально лопаясь от нетерпения. – Долго же ты.
После судьбоносной ночи прошел почти год, и наконец они впервые, нарочно остались один на один. И тот и другой это осознавали. Тристан уселся с противоположного конца дивана, заранее готовый к драке.
– Ты заставил его назвать
