Он сухо усмехнулся.
— Какая-то часть меня — да, — признался он. — Но я рад за Майкла и Эллен, что это не так. — Он вздохнул. — Если я когда-либо соберусь заиметь ребенка, то пусть его матерью не будет чужая жена.
Сэнди быстро увела мысли от опасной темы.
— Что ты дальше будешь делать? — спросил он, отхлебывая кофе.
— Я? — удивленно переспросила она. — Возвращаюсь в Лондон в пятницу, где, могу себе представить, меня ждет гора дел, а потом начну думать о будущем.
— О? — заинтригованно проговорил Том.
— Скажи-ка, — попросила она, — вы с Майклом приняли какое-то решение насчет фильма?
— Несомненно, — кивнул он. — Майкл собирается продолжать.
Она шумно выдохнула, изображая невероятное облегчение.
— Прости, — сказала она, — я знаю, ты не хочешь говорить о деньгах, но все люди, которые нам так много дали…
— Все о’кей, — успокоил Том. — Это я должен просить прощения. Я тогда был слеп. Конечно, есть некоторые осложнения, но все должно уладиться, — продолжал он. — Например, следует поставить Теда Форгона на место, разбираться с кучей судебных процессов. Правда, Майкл смотрит в будущее с оптимизмом. — Том сделал паузу, ожидая, чтобы Сэнди взглянула на него. — Я знаю, что ты сделала с акциями, — тихо сказал он. — Ты отдала их Эллен, чтобы она смогла голосовать вместе с Майклом, значит, ты помогала спасать детей и, возможно, отчасти спасла свою карьеру. Поэтому, поверь, я действительно сожалею, что так вел себя с тобой.
Сэнди сложила губы бантиком и посмотрела вдаль.
— Да не была я такой благородной, — призналась она. — Эллен не говорила тебе насчет условия, которое прилагалось к тем акциям?
Он нахмурился и покачал головой.
— Она должна была сказать Майклу, что младенец его. Другими словами… — Она замолчала. — В общем, ты понимаешь, о чем я, — закончила Сэнди.
Том взял ее за подбородок и заглянул в глаза.
— Не будь слишком строга к себе, — мягко посоветовал он.
Чувствуя, как ее сердце переворачивается, Сэнди улыбнулась и отвернулась. Потом, желая скрыть свое смущение, взяла кружку и отпила большой глоток кофе.
— Так ты почувствовала пользу от времени, проведенного здесь?
— Пользу? — Она засмеялась. — Я теперь совершенно другой человек, правда, не знаю, на сколько меня хватит и как поведет себя величие духа, когда я спущусь с гор в Лондон. Это одному Богу известно. Я бы с удовольствием приезжала сюда раз в месяц, если не раз в неделю. Интересно, не проводят ли они сеансы по телефону?
— Поверь, Колин и Оливия многому научились, так что ты продержишься гораздо дольше, чем думаешь.
Казалось, он не убедил ее. Сэнди по-прежнему сидела, уткнувшись щекой в колени, и молча смотрела на него. Ей хотелось знать, можно ли расспросить о смерти Сальвадора Молины и о чувстве мести. Даже Колин и Оливия не сумели убедить его, и вот теперь Молина мертв. О его убийстве было много разноречивых сообщений, и Сэнди не терпелось выяснить, что же случилось на самом деле.
Она наконец спросила, и жесткое выражение появилось на его лице.
— Я знаю, я должен мучиться из-за того, что сделал, но это неправда. Я отстрелил ему яйца, я стоял и смотрел, как он истекает кровью, бьется, орет, но ни секунды не чувствовал раскаяния. Если бы мне предоставилась вторая попытка, — он пожал плечами, — я мог бы даже убить его.
— Я рада, что это ты оставил кому-то другому, — прокомментировала Сэнди. — Может быть, я не права, но вряд ли это облегчило бы твою дальнейшую жизнь.
— Возможно, — согласился Том.
Она хотела спросить его о Рейчел, о том, изменила ли что-то смерть Молины и Галеано, но, вероятно, еще слишком рано, и он сам не понял до конца.
— А что ты будешь делать дальше? — в свою очередь, поинтересовалась она. — Продолжишь работу над фильмом?
Он покачал головой:
— Не я. Я оставил все свои записи Эллен, и она может переписать конец, работая дома, возле мальчиков, а Майкл введет другого исполнительного продюсера.
— А ты? — настаивала она, боясь услышать ответ.
— Я? Скажем так: я отчаливаю.
— Куда же? — спросила она напряженно.
Он глубоко вдохнул.
— Хорошо, я заказал билет на самолет, рейс на Карачи, завтра ночью. Мичелл и Кэвэн все еще в афганских лагерях для беженцев, и я собираюсь навестить их. Потом хочу отдохнуть, побывать в экзотических странах, заодно приобщусь к их культуре. Будут ли это индонезийские острова или острова Южного моря, пока не знаю. Решу по дороге.
Сэнди все еще улыбалась, но она боялась заговорить, опасаясь, что голос может задрожать. Разве не этого она ожидала? Разве не этого боялась? Значит, ничего не остается, как принять свершившийся факт.
— А что ты будешь делать в Лондоне? — спросил он.
— Ах это? — Ее глаза просияли. — Сначала я должна буду поговорить с Майклом, потому что, независимо от того, какой бы замечательной, и великой, и всепрощающей я ни чувствовала себя здесь, я не могу забыть про Теда Форгона.
Он засмеялся:
— Да? Ну и что?
— Я вижу два пути. Мы можем выпихнуть этого старпера из всех проектов, голосовать против него, не принимать никаких его предложений. Признаюсь тебе честно, я с удовольствием понаблюдаю, как у него изо рта пойдет пена и он начнет крутиться волчком. А может, мы вообще сможем заставить его отказаться от «Уорлд уайд». Для этого нам, конечно, понадобится поддержка инвесторов, но это реально. Мы поговорим с адвокатами компании, чтобы сделать все законно.
Он захохотал.
— Ты не просто женщина, ты стоишь мессы, Сэнди Полл, — заявил он.
— Постарайся не забывать об этом, — мрачно предупредила она его.
Она вспомнила о его надвигающемся отъезде и о будущем, которое уже разводило их в разные стороны. Ужасная тоска затопила ее. Она отвернулась, чтобы он не мог видеть ее лицо, и попробовала сказать себе: «Не все так плохо, как кажется», — но боль из сердца не уходила.
В конце концов она первая нарушила молчание, хотя ей понадобилось несколько попыток, чтобы протолкнуть слова через боль, чтобы они прозвучали достаточно громко и он бы их услышал.
— Я знаю… знаю, ты не любишь меня, — наконец вытолкнула она, — но я надеюсь, мы можем оставаться друзьями.
Она ждала, пряча глаза, упершись взглядом в землю и едва осмеливаясь дышать. Секунды тикали. Потом она почувствовала, как его рука коснулась ее и развернула.
— Я тоже, — прошептал он.
Он не отрывал от нее внимательного взгляда, и она смотрела ему в глаза и чувствовала океан слез, поднимающийся из самого сердца. Потом Сэнди смеялась, как глупо он выглядит в этой шапке, а слезы текли у нее из глаз. О Боже, он действительно очень… он невероятный, особенный человек, и это было намного тяжелее, чем она ожидала.
