Шейх долго любовался этим светловолосым гигантом.
— Твое имя? — спросил он наконец.
— Ik begryp niet wat. U van my wilt, Mynheer de Cheik, maar ik verondenstel dat u wenscht te weten welke myn naam is en uit welk land ik ben. Ik ben de Heer Van Piperboom, en woom te Rotterdam, een der voornaamste steden van Nederland[158].
Шейх прислушался.
— Твое имя? — снова спросил он.
— Ik been de Heer Van Riperboom nit Potterdam,— повторил Ван Пипербум, меланхолично добавив: — Overigens, waartoe dient het, u dit te zeggen? Het is blykbaar, dat ik toch maar Hebreenwsch voor u spreek, zools ik dit voor de anderen ook doe[159].
Шейх пожал плечами и продолжил свой обход, не ответив на вежливое приветствие непереводимого голландца. Его не утомляло бесконечное повторение одних и тех же вопросов. Он задавал их всем и внимательно выслушивал ответы, не пропустив ни одного.
Вот только Джеку Линдсею он почему-то задавать вопросов не стал, то ли случайно, то ли нарочно.
Элис с удивлением обнаружила своего деверя среди остальных и больше уже не спускала с него глаз. Она с тревогой отметила про себя, что Джека не допрашивали.
То, что Джек Линдсей явно где-то пропадал, а потом вернулся, а также особенное отношение к нему мавританского шейха — все это вызвало в душе Элис смятение.
Закончив обход, шейх направился к своим соплеменникам, но путь ему преградил капитан.
— Ну теперь-то ты мне скажешь, что будет с нами? — снова задал он свой вопрос.
Шейх нахмурился, задумался, потом небрежно кивнул головой.
— Да,— сказал он.— Кто сможет заплатить выкуп, получит свободу.
— А другие?
— Другие?…— снова задумался мавр.
Он сделал широкий жест.
— В Африке нужны рабы,— сказал он.— У молодых есть сила, у старых — мудрость.
Эти слова вызвали у пленников взрыв отчаяния. Но Элис не поддавалась паническому состоянию, так бесконечно велика была ее вера в молодого француза! У нее не было никаких сомнений в том, что он доберется до французских владений, приведет солдат и освободит товарищей по несчастью.
Уверенность, по природе своей, обладает большой силой внушения. Упрямая вера Элис помогала людям держаться и ждать.
Если бы она была на месте капитана, ее надежда на освобождение имела бы дополнительные основания. Около восьми утра капитан, скрывая радость, увидел Артимона. Исчезновение и появление собаки, похоже, никто не заметил.
К тому же Артимон проявил почти человеческую сообразительность. Вместо того чтобы бешеным галопом броситься к хозяину, он сначала побродил вокруг лагеря и лишь потом пробрался к капитану. Арабы не обратили внимания на собачонку, гуляющую вокруг лагеря по своим утренним надобностям.
Пип схватил своего друга на руки, прижал к себе и, под влиянием переполнивших его чувств, наградил умное животное таким же поцелуем, как и при прощании, к чему Артимон вовсе не был приучен. Записки на ошейнике не было, следовательно, адресат ее получил. А из этого можно сделать благоприятный вывод.
Но после некоторых размышлений радости у капитана поубавилось. Артимон отправился в дорогу в час ночи и вернулся к восьми утра, то есть находился в пути семь часов. За это время он пробежал туда и обратно расстояние, отделявшее пленников от Робера Моргана. А это, в свою очередь, значит, что тот за полтора дня ушел вперед на тридцать километров, не больше. За этим скрывалась какая-то тайна, и она могла заставить содрогнуться самое мужественное сердце. Поэтому капитан не стал ничего говорить своим спутникам.
А те, понемногу успокаиваясь, снова начали надеяться, ведь человек, пока он жив, не должен терять надежду. Двенадцатое и тринадцатое июля прошли относительно спокойно.
Эти два дня арабы занимались тем, что выносили с «Санта-Марии» все, что можно было унести. Они также отвинтили и сняли с корабля куски железа, инструменты, винты, болты. Все эти бесценные для них сокровища лежали на берегу и дожидались погрузки на верблюдов. Арабы привели их вместе с собой.
Четырнадцатого июля стало понятно, что арабы, судя по приготовлениям, намеревались отсюда уходить. Очевидно, завтра и туристам придется покинуть побережье, если их не освободят.
Этот день показался несчастным очень длинным. Робер должен был вернуться еще вчера. И это опоздание, даже с учетом всех трудностей похода, было непонятно. Все забеспокоились. Все, кроме капитана, но он не собирался никому ничего объяснять. Ожидание стало сменяться раздражением. Робера обвиняли в самом тяжком грехе. Да зачем ему возвращаться? Если он теперь в безопасности, глупо с его стороны снова подвергаться риску.
Элис подобные черные мысли были незнакомы. Предположение, что Робер способен на предательство, даже не приходило ей в голову. Погиб, да, это могло быть… Но что-то в ее душе тут же поднималось против такого предположения, и ее вера в будущее, в их счастье, становилась еще тверже и непоколебимей.
Тем временем день четырнадцатого июля закончился, и никаких оснований для оптимизма не появилось. Ночь прошла так же. Пятнадцатого июля, как всегда, встало солнце, но для несчастных путешественников ничего не изменилось.
На рассвете арабы погрузили добычу на верблюдов, и в семь часов утра шейх подал знак к отправлению. Несколько всадников скакали впереди, остальные выстроились в два ряда с обеих сторон каравана, так что пришлось подчиниться.
Пленники и пленницы, охраняемые арабами, шли друг за другом, связанные общей длинной веревкой. Она стягивала им запястья и охватывала шею каждого в этой цепочке. О побеге нечего было и думать, не говоря уж о том, что окружавшая их со всех сторон пустыня сама по себе была смертельно опасной и делала побег невозможным.
Капитан Пип, шагавший впереди, решительно остановился и спросил у шейха, сразу оказавшегося рядом:
— Куда вы нас ведете?
Вместо ответа шейх размахнулся и ударил пленника дубинкой по лицу.
— Иди, собака,— крикнул он.
По лицу капитана заструилась кровь, но он не двинулся с места. С тем же невозмутимым видом он повторил вопрос.
Дубинка снова поднялась в воздух, но шейх тут же опустил ее, увидев решительное лицо стоявшего перед ним человека и длинную вереницу пленников за ним. Их предстояло сопровождать, а, взбунтовавшись, они могли очень затруднить эту задачу.
— В Тимбукту! — сказал он, и капитан, получив ответ, двинулся в путь.
Глава XIV
ЭЛИС НЕ ОСТАЕТСЯ В ДОЛГУ
Тимбукту! Город, где сосредоточились все тайны Африки. Город, целые века закрытый и недоступный европейцам. Только через несколько месяцев уступит он силе французского оружия.
