подозрительных задерживали, ничего предосудительного не было. Ожидая приезда царя, сомнительных лиц хватали для проверки — обычная вроде история, но конец этой был неожиданным. Не успели задержанного допросить, как он выхватил револьвер и на глазах изумлённых охранников застрелился.
Начальник местного охранного отделения подполковник Кулябко был зол на своих подчинённых, допустивших оплошность в столь ответственный момент, да ещё при столичных гостях.
Спиридович успокоил родственника:
— Ничего, в жизни всё случается. Молись Богу, чтобы тем всё и обошлось...
Обед, на который Кулябко пригласил своих прибывших из столицы коллег Спиридовича, Веригина и секретарей генерала Курлова — Пискунова и Сенько-Поповского, не отменили. Правда, настроение у жандармов было пакостное, они находились под впечатлением от самоубийства неизвестного, особенно после фразы, сказанной низшим чином при всех: “Не к добру это!” Тревожили мысли о предстоящих торжествах и хлопотах, связанных с ними. Перед обедом Кулябко сказал Спиридовичу, что утром заведующему наружным наблюдением Самсону Демидюку звонил агент, который дал весьма важную информацию: революционер Лазарев и какой-то известный ему только по имени Николай Яковлевич замышляют террористический акт против Столыпина и Кассо.
— И как ты поступил?
— Очень просто — пригласил агента к себе на квартиру. Он скоро будет...
В конце обеда, за десертом, когда часы показали ровно пять, прислуга позвала Кулябко. Не мешкая, хозяин квартиры прошёл в кабинет, где и принял агента, явившегося к нему с важной информацией.
Агент повторил всё то, что уже говорил по телефону Демидюку.
— Напишите сообщение письменно, — сказал Кулябко. — Я отобедаю, а вы здесь, в моём кабинете, всё изложите.
Выйдя к столу, он оповестил коллег:
— Господа! Ко мне пожаловал очень интересный субъект, и мне хотелось бы, чтобы вы слышали, что он скажет...
— Кто это? — спросил Спиридович.
— Агент Аленский,— был ответ Кулябко. — По сему случаю приглашаю вас в кабинет, чтобы внимательно его выслушать.
С этого и начинается киевская трагедия, в которой главная роль отведена молодому человеку, пришедшему на квартиру Кулябко, а роли статистов — охранникам. Кулябко представил его гостям как присяжного поверенного Дмитрия Григорьевича Богрова.
— Господа, я хотел бы поведать вам весьма интересную историю... — начал тот и замолчал, не зная, стоит ли откровенничать.
— Говорите,— сказал Кулябко Богрову,— от этих людей нет и не может быть никаких секретов. Положитесь на меня.
— Извините, но я настаивал на встрече потому, что меня смущают поступки некоторых опасных лиц, — объяснил Богров, — иначе я не посмел бы тревожить вас в столь ответственный момент.
То, что агент имел в виду не обед, а другое событие — приезд в Киев государя, охранники поняли сразу. Они молча смотрели на пришедшего, словно оценивая его значимость и понимая, что несерьёзный человек не может дать серьёзную информацию. Пришедший это, конечно, понял, потому что стал говорить чётко и ясно. Говорящие чётко и доходчиво всегда убедительны.
— Так вот, господа, — продолжал Богров, — расскажу всё по порядку. Год назад, выполняя задание начальника Петербургского охранного отделения полковника фон Коттена, я завязал знакомство с неким Николаем Яковлевичем через тамошнего журналиста Лазарева и присяжного поверенного Кальмановича. Я уже о них позабыл, если бы не случай. Недавно ко мне собственной персоной явился этот Лазарев и попросил оказать любезность: подыскать в Киеве спокойную квартиру и лодку для катания по Днепру. Просьба не ахти какая сложная, но в связи с приездом в город государя... Вот я и решил доложить вам...
Жандармы опешили.
Информация была срочно передана генералу Курлову, который тотчас распорядился запросить петербургскую охранку о тамошних связях Богрова. Ответ последовал незамедлительно: находившись в столице, Богров, действительно, встречался с Лазаревым и Кальмановичем.
— Надо искать этого Николая Яковлевича, — заключил Курлов и велел установить наблюдение за домом Богрова, где тот должен будет появиться.
31 августа позвонил сам Богров и сообщил, что ночью приехал Николай Яковлевич и остановился у него на квартире.
Кулябко обрадовался:
— Пташка прилетела! А видели ли её филёры?
Ответ был отрицательным.
— Спят, небось, собаки!— разозлился Кулябко и приказал ротмистру, занимавшемуся наружным наблюдением: — Чтоб глаз с квартиры Богрова не спускали!
Он разнёс подчинённых в пух и прах, узнав, что наблюдение действовало лишь днём.
— Соображать надо, тупицы! Воры и злоумышленники шастают по ночам, а не днём. Усилить наблюдение! И чтоб комар не пролетел незамеченным в его дом!
Всю информацию, полученную от Богрова, передавали Курлову: имеются подозрения, что на Столыпина и министра просвещения Л.А. Кассо готовится покушение. Была передана и просьба таинственного Николая Яковлевича к Богрову: достать билет на гулянье в Купеческом саду, где будут присутствовать министры. Жандарма не смутила фраза, сказанная Богровым: дескать, Николай Яковлевич просил ещё точные приметы министров.
Кулябко приказал послать Богрову билет на гулянье в Купеческом саду, устроенное в честь царя, — пусть поглядит на министров, а охранке передаст описание приезжего господина, Николая Яковлевича.
Деталь, которая позже удивит исследователей и историков — для чего же было узнавать приметы Столыпина и Кассо, если они были широко известны и их фотографии публиковались в газетах? Сам Кулябко почему-то не задался этим вопросом.
Поздно ночью Богров явился на квартиру Кулябко и принёс письменное донесение: у Николая Яковлевича в багаже два браунинга; приехал он с девицей Ниной Александровной, у которой, по его предположению, имеется бомба. В разговоре Николай Яковлевич намекал на своих высоких покровителей.
— Как это понимать? — спросил Кулябко у агента.
— Как желаете, — ответил Богров. — Имён он не называет, но ясно, что информаторы у него имеются и, видимо, важные.
Новость привела Кулябко в трепет. Он тотчас помчался к Спиридовичу, чтобы оповестить его о разворачивающихся событиях.
Дальнейшие события киевской трагедии восстановлены чуть ли не по минутам.
В шесть часов утра 1 сентября Кулябко сделал доклад генерал-губернатору Ф.Ф. Трепову, а в десять часов — Курлову. Курлов поспешил к Столыпину и предупредил своего начальника об опасности.
Столыпин внимательно выслушал подчинённого.
— Всё это несерьёзно, — бросил Столыпин. — Даже если бы вы нашли у кого-то бомбу, я бы не поверил в возможность покушения. При такой охране! Нет, это немыслимо!
А в это время Богров сообщил Веригину, чиновнику для особых поручений МВД, который остановился в номере гостиницы “Европейская”: свидание террористов назначено вечером на Бибиковском бульваре.
Веригин поторопился к Курлову. Все официальные лица пришли в движение. Позже станет ясно, что Богров намеренно “повысил” их активность, играя по задуманному им плану. Прибавил, что
