судьей предстала Слива, она преклонила колени.
Судья Ди распорядился:
— Это заседание суда не совсем обычное. Я позволяю вам встать с колен.
Слива поднялась и откинула капюшон.
Суровое лицо судьи смягчилось при виде девушки в длинном плаще, стоявшей перед ним с потупленным взором. Он мягко произнес:
— Пусть истица назовет свое имя и предъявит обвинение.
Слива, запинаясь, ответила:
— Фамилия ничтожной — Ян, имя — Слива, родом из провинции Хунань.
Старший писец приступил к записи. Судья откинулся на спинку стула.
— Продолжай, — приказал он.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Прекрасная девушка дает
ошеломляющие показания.
Судья Ди разъясняет помощникам
тонкости дела
Поначалу Слива говорила довольно робко, но потом обрела уверенность, ее голос зазвенел над безмолвной толпой.
— Вчера вечером, — начала она, — я в сопровождении младшей сестры, Бирюзы, пришла в этот храм. Я добилась приема у настоятеля и умоляла его позволить мне вознести молитвы у чудесной статуи нашей покровительницы Гуаньинь. Настоятель ответил, что мои молитвы будут услышаны только в том случае, если я проведу ночь в храме, размышляя о бесконечной благодати, ниспосылаемой нашей защитницей. Он сказал, что, ограждая мою репутацию от возможных измышлений клеветников, моя сестра сама запрет дверь в мои покои. Так она и поступила, поставив печать на полоску бумаги, наклеенную сверху. Настоятель велел оставить ключ у себя.
— Оставшись одна в запертом павильоне, — продолжала Слива, — я сначала долго молилась перед образом богини, висевшим на стене. Почувствовав усталость, я легла в кровать, оставив зажженную свечу на туалетном столике.
Где-то после второй стражи я проснулась и увидела, что у моей постели стоит настоятель. Он сказал, что лично позаботится об исполнении моего желания. Потом он задул свечу и полез ко мне с объятиями. Случилось так, что я оставила баночку с помадой открытой на столе, возле подушки. Незаметно для него я помазала ему макушку красной помадой. Обесчестив меня, настоятель сказал: «Со временем, когда твое желание исполнится, не забудь послать подобающий подарок в наш бедный храм. Если я не получу его, твой достойнейший супруг может кое-что узнать!» И в следующий миг он исчез из павильона.
В толпе слушающих началось движение и гомон. Слива продолжала:
— Я лежала в темноте, горько плача. Вдруг в моей комнате оказался монах. Он сказал: «Не плачь! Здесь твой возлюбленный!» Несмотря на мои протесты и мольбы, он тоже овладел мною. Как ни велики были мои страдания, я все же сумела пометить и его так же, как настоятеля.
Решив собрать побольше доказательств, чтобы при первой возможности отмстить за злодеяния, я притворилась, что увлечена этим монахом, с виду довольно глупым. Я зажгла свечу от уголька из плитки для чая. То дразня, то ублажая его, я заставила монаха раскрыть секрет выдвижной панели в двери.
Когда он ушел, появился и третий монах, но я притворилась больной. Отталкивая его, я, впрочем, тоже пометила его губной помадой.
Час назад в дверь постучала сестрица и сообщила мне, что уездный судья прибыл сюда на расследование. Я попросила ее немедленно передать ему, что хочу выдвинуть обвинение.
Судья сурово произнес:
— Предлагаю свидетелям удостовериться в том, что на голове первого обвиняемого есть отметина!
Генерал и его спутники встали.
В лучах раннего солнца ясно виднелся красный мазок на бритой макушке настоятеля.
Судья Ди приказал начальнику стражи пройти по рядам коленопреклоненных монахов и привести к нему тех, на чьих головах есть подобные метки.
Вскоре двое стражников втащили на террасу двух монахов и бросили их на колени рядом с настоятелем. Красные отметины на их головах были видны всем.
Судья Ди объявил:
— Вина трех преступников доказана полностью! Истица может быть свободна.
Я проведу еще одно слушание по этому делу на дневном заседании суда в городе. На нем я сведу воедино полученные доказательства. Других монахов этого храма я допрошу под пыткой, чтобы выявить остальных виновных.
В этот момент старый-старый монах, склонившийся в первом ряду, поднял голову и срывающимся голосом выкрикнул:
— Прошу Вашу светлость выслушать меня!
По знаку судьи стражник подвел монаха к нему.
— Ваша светлость, — заикаясь проговорил он, — невежественный монах нижайше сообщает, что имя его — Достигший Просветления и что он и является подлинным настоятелем храма Великой Благодати. А тот, кто ныне называет себя настоятелем, — всего лишь самозванец, не прошедший даже посвящения в монахи. Несколько лет назад он появился в этом храме и угрозами заставил меня уступить это место ему. Позже, когда я в присутствии паломниц возмутился его гнусным поведением, он запер меня в келье на заднем дворе. Меня держали там в заключении до того самого момента, как стражи Вашего превосходительства взломали дверь.
Судья поднял руку и приказал начальнику стражи:
— Доложите, как это было!
— Этого старого монаха, — разъяснил он, — мы действительно нашли в маленькой келье, зарешеченной и запертой снаружи. В двери был решетчатый глазок, и мы услышали, как кто-то слабым голосом зовет нас изнутри. Я приказал ломать дверь. Сопротивления монах не оказал и лишь просил, чтобы мы привели его к Вашему превосходительству.
Судья медленно кивнул и сказал старому монаху:
— Продолжайте!
— Один из моих учеников, — повиновался монах, — тот, что с самого начала жил со мной в храме, был отравлен по приказу лженастоятеля за то, что пригрозил доложить обо всем первосвященнику. Второй, тоже находящийся сейчас перед судом Вашей светлости, делал вид, что отказался от меня. Он следил за настоятелем и его подручными, тайно передавая мне все, что ему удавалось обнаружить. К сожалению, он не сумел найти каких-либо улик. Настоятель хранил свои подлые делишки в тайне от всех, кроме группы особо приближенных. Тогда я приказал своему ученику затаиться на время и не сообщать ничего властям, потому что это заставило бы настоятеля убрать нас и исчезла бы последняя возможность разоблачить постыдное оскорбление святой обители. Но теперь он сможет назвать Вашей светлости отступников, которые примкнули к настоятелю в развратных деяниях.
Среди остальных монахов есть истинно верующие, а есть и бездельники, прельстившиеся беззаботной и роскошной жизнью при храме. Прошу Вашу светлость позволить мне просить за благочестивых.
По знаку судьи стражники сняли цепи со старого настоятеля, и он подвел их к одному из пожилых монахов. Тот вместе с начальником стражи прошел по рядам монахов и выбрал семнадцать молодых бритоголовых; их немедленно доставили на террасу.
Брошенные на колени, они принялись кричать и ругаться; некоторые вопили, что Возвышенный Духом заставлял их бесчестить женщин. Другие молились о прощении, третьи громко каялись.
— Тихо1 — гаркнул судья Ди.
Кнуты и дубинки
