Вдохновенная песнь эта невольно просится здесь на уста, и наши поклонники не упускают случая пропеть ее хором, как общеизвестную по частому церковному употреблению. Верхнее здание принадлежит, как говорит предание, монастырю, основанному святою Еленою, а по другим – царицею Евдокиею. Развалины осенены густыми деревьями и обвиты плющом. Напротив высится новый каменный двухэтажный дом драгомана французского посольства, своею белизною и новизною составляющий разительную противоположность с древними развалинами.
Дорога в так называемую пустыню Св. Иоанна от выше описанных развалин идет по окраине глубокой лощины, которая, начинаясь у самого монастрыря Св. Иоанна Предтечи, в селении занята огородами, а далее виноградниками и маслинами. После часа довольно трудного пути по скользким ребрам скалы, оживляемого, впрочем, прекрасным и разнообразным видом, особливо на долины и низшие покатости горы, покрытые пышными садами, – вы достигаете пустыни Предтечи. На половине пути сюда от горнего града Иудова покажут вам белый камень, довольно возвышенный над поверхностью земли, вроде небольшого холма; на этом камне, согласно преданию, еще в молодости Предтеча поучал народ. Не входя в глубокое исследование этого предания, приятно заметить, что народ помнит о святом Иоанне на месте его рождения и начальной жизни. Все арабы имеют этот камень в большом почтении и рассказывают о нем множество легенд. Между прочим сказывают, что мусульмане из презрения к христианам, отколовши часть этого камня, положили в печь для выжигания извести, но по разведении огня печь разорвало и многих из них убило; тогда другие испугавшись собрали остатки камня и отнесли его в церковь Св. Иоанна Предтечи. Заметим, что подобные легенды о Святых местах действительно охраняют многие из них от мусульманского фанатизма. Пустыня Св. Иоанна называется так потому, что здесь Предтеча Господень в пещере и в уединении провел все утро своей чудесной жизни. Трудно найти место столь прекрасное и веселое, как эта пустыня: пред вами тянется огромное, глубокое, длинное и довольно широкое ущелье, и на левой его стороне от Иерусалима, в береговой скале, в самой верхней части ее находится пещера, а над нею наверху скалы высятся значительные из белого качня сложенные остатки древнего храма и монастыря, которые время украсило так хорошо растениями и деревьями, что смотря на эти красивые стены, по которым цепляются теревинфы и рожковые деревья, не только дивишься красивому виду, но невольно впадаешь в какую-то задумчивость. С вершины этой скалы с обеих сторон развалин ведут вниз к пещере крутые стежки, и хотя они имеют высеченные в скале ступени, однако от времени они стерлись в мягком камне и надобно спускаться весьма осторожно. Самая пещера невелика, имеет всего восемь шагов длины и четыре ширины. В позднейшее время она очевидно была разделана рукою человеческою. Кроме дверей, прекрасно отесанных, есть еще два окна, одно маленькое круглое, другое довольно большое квадратное, за которым в скале высечен род галереи с прекрасным видом на долину. Прежде над этою галереею был свод вроде кровли, но теперь видны лишь остатки его. Напротив дверей в самой глубине пещеры небольшой выступ скалы обделан в виде престола; на этом камне, по преданию, отдыхал Илия Нового Завета. Около пещеры иссечены лавочки вроде наших завалинок при избах. С вершины скалы выходит источник, который малой струей, ширины вершка в два, сочится по скале и у самых дверей пещеры собирается в каменное овальное ложе, а потом бежит журча в глубину долины. Предание поведает, что святой Иосиф Обручник, предуведомленный во сне чрез Ангела о намерении Ирода умертвить детей во всей этой окрестности, известил о сем Елисавету пред своим бегством в Египет. Вот подлинные слова этого поэтического предания: «Елисавета услышавши, что ищут Иоанна, взяв его, отправилась на гору, и осматривала, где бы скрыть его, но не было скрытного места. И возстенав Елисавета великим гласом сказала: гора Божия, приими мать с сыном, и тотчас расступилась гора, и приняла ее (в свои недра). И просвечивал им свет, и был с ними Ангел Господень, сохраняя их»[72]. Передавая то же самое предание при описании пустыни Иоанновой, наш древний паломник Даниил добавляет к сему: «слуги же Иродовы, иж гнаху в след ея, пришедши до места того, и не обретоша ничтоже, и паки возвратишася посрамлены. Есть место то знати на камени и до днешняго дне… ту воду пила Елисавет со Иваном, ту сущи в горе той, Ангел бо я набдяше»[73]. Предание повествует, что мать Иоанна вскоре (через полгода) умерла и он остался сиротою, но Матерь Божия послала Ангелов из Египта для погребения тела сродницы своей святой Елисаветы на той же самой горе и для охранения младенца-пустынника, и что Ангелы ежедневно приносили Иоанну часть пищи, остававшейся от трапезы Младенца Иисуса, и это продолжалось до семи лет, а потом он уже сам промышлял о пище, только источник был чудесно изведен для него Ангелом из скалы. Нет сомнения, что предание это значительно украшено воображением, но зато как оно прекрасно! Эта опека Ангелов над младенцем-пустынником, эта связь с Святым Семейством в Египте, это употребление одной и той же пищи с Младенцем Иисусом не только восхищает своею мыслию, но, если вникнуть глубже, и опирается на правду, ибо разве Младенец мог бы пребывать в пустыне без особенной и чудесной опеки Божией? Здесь-то пребывал Иоанн до тридцатилетнего возраста, как свидетельствует евангелист Лука: «отроча же растяше и крепляшеся духом и бе в пустынях до дне явления своего ко Израилю» (Лк 1, 80). Явился же он миру, по прекрасному выражению одной из церковных песней, «как горлица пустыннолюбная, возвещая божественную весну, ибо с его явлением престала лютая зима безбожия; как денница солнца, ибо за Предтечею, как предвозвестником света, последовал свет истинный» (Служба Рождества Иоанна Предтечи 24 июня). И точно, глядя на эту восхитительную пустыню, нельзя не сравнить ее с гнездом райской птички, укрытой в кустах роз и гранатов, пока не выросли у ней перья, пока не укрепилась для воспевания песни, извествующей весну нашего спасения.
Я посетил очаровательную пустыню Иоаннову в августе месяце 1858 года. Мы застали в ней вифлеемского араба-католика, которому недавно присвоившие себе в исключительное владение эту пещеру латины поручили ее охранение. У него мы нашли овечий сыр и молоко; у нас с собою был хлеб и несколько апельсинов. Подкрепивши свои силы этим легким завтраком и напившись чистой воды из святого источника, долго любовался я очаровательным видом, оживленным библейскими воспоминаниями, ибо долина, составляющая дно глубокого каменного ущелья, на обрыве которого сидел я, была славная долина теревинфов: виноград, фиги, оливы, рожки, теревинфы и другие деревья богато одевали очаровательное ущелье. Стада коз и овец, которых гнали внизу на водопой к единственному здесь источнику, оживляли долину. Прямо против святой пещеры на высокой горе виднелось селение Сатав, увенчанное рощею маслин и померанцевых деревьев; далее на север высилась островерхая скала, увенчанная развалинами. То был богатырский Модин, а под ним построенное из его развалин селение Зуба весело глядело на всю окрестность с самой высокой здесь горы. В таком-то очаровательном местоположении «отроча, – как говорит Евангелист, – росло и укреплялось духом, пребывая в пустынях!»
