– Но если вам нужна одна жертва… зачем тогда вторая? – воскликнула я в отчаянии. – Оставьте меня, отпустите Нику!
– Ты совсем глупая? – рассмеялась она. – Зачем нам лишние свидетели? Пусть хранитель выбирает себе подружку по вкусу, а со второй, если она доживет до утра, мы сами разберемся.
Я покосилась на Нику. Ее мама однозначно догадается, что искать нас надо именно здесь. Но почему Ника молчит?
– А уж потом золото закроет рты всем, – умильно улыбнулась негодяйка. – Даже вашим родителям, если у них возникнут к нам претензии. Впрочем, если это будут слишком большие претензии, в ход пойдет не золото, а свинец. Понятно?
И тут мне стало понятно, что эта Анжела и есть новый вожак преступной группировки, как это назвала Ника. Такая ни перед чем не остановится!
Что же Ника молчит? Я снова покосилась на нее и увидела, как она картинно бросает на женщину испепеляющие взгляды, а ее руки при этом перебирают лежащие на подоконнике осколки стекла. А, тогда понятно.
– Где же я вас видела? – сказала я, отвлекая внимание на себя. – А, помню, в доме у моего друга иногда появлялась такая тетя со страшной прической и в вечно драных колготках – это не вы были?
– Нет, не я, – ехидно ответила она.
Я уставилась на ее стройные ноги, обтянутые красивыми дорогими колготками:
– А по-моему, все же вы.
Она машинально опустила глаза, и в этот же момент Ника ухитрилась бросить сразу два осколка стекла, словно сюрикены. Не знаю, куда она метила, но один пролетел мимо, а второй испортил-таки дорогие колготки Анжелы, попутно поранив ногу. Она подпрыгнула на одной ноге, взвизгнула и разразилась ругательствами. Тем временем Ника бросила новый осколок, но он тоже просвистел мимо.
– А еще у той тетки была прическа «плюнь мне на лысину»! – заорала я. Женщина все поняла правильно и, сильно хромая, бросилась бежать, скрывшись за ближайшими зарослями.
– Вот мерзопакость! – в сердцах ругнулась Ника. – Я так надеялась, что она полезет в разборки!
– Да и я на то же надеялась, потому и дразнилась.
– И так обидно! Дома сюрикены бросала довольно метко, а со стеклышками ничего не получилось.
– Ладно, зато улика будет, – заметила я. – Нога пораненная.
Мы постояли немного, еще раз прошлись по комнатам, попробовали шатать решетки – тщетно. Задержались в конце коридора, там, где находилась замурованная дверь. Правда, с нашей стороны ее видно не было, штукатурка скрывала все.
Тем временем порядком стемнело, так что мне теперь был виден лишь силуэт моей подруги. За окнами еще царил вечер, а в нашу темницу уже беззастенчиво вползла ночь. Мы с Никой опять уселись на кучу матрасов, перетащив их предварительно в другую комнатушку, где окно осталось целым, а потому было немного теплее. Хотя холод все равно пронизывал до костей, и мы опять укутались в матрасики.
– Глупо было кричать, что нас будут искать, – сказала моя подруга. – Если бы они поверили, что за нами сюда придут, то перепрятали бы в другое место. Или вообще убили бы. Таких свидетелей, как мы, ни за что не отпускают!
– Они чего-то наврали моим родителям, – вздохнула я и вдруг вспомнила: – Постой, а как же твоя мама? Она ведь в курсе событий и должна догадаться, куда мы исчезли!
– Непременно догадается, – кивнула Ника. – Когда с работы придет.
– А когда она придет?
– Этого не знает никто. Искренне надеюсь, что сегодня.
– А может прийти и не сегодня?! Где же она работает? – поразилась я.
– Этого я, к сожалению, не знаю. В каком-то закрытом учреждении, за ней всегда машина с тонированными стеклами приезжает. Рассказывать о своей работе мама отказывается, говорит – служебная тайна. Она может неделями быть дома, а потом несколько суток подряд пропадать на работе. Обычно я ей звоню, если что. Вот только теперь у меня мобильник отобрали.
– И у меня.
– М-да, дела… Обычно мама звонит мне вечером, желает спокойной ночи, но я так часто забываю зарядить мобильник и при этом возвращаюсь домой поздно, что она поневоле привыкла к этому.
– Ой, Ника, что же с нами теперь будет? – Отчаяние и безнадежность охватили меня настолько, что слезы брызнули из глаз.
– А ну не ныть! – прикрикнула моя подруга, и я вытерла глаза. Долгое время мы молчали.
– Не зря мне этот сон приснился, – вздохнула я, когда молчание стало совсем уж невыносимым.
– Какой? – без особого интереса буркнула Ника.
Я рассказала ей свой сон о мальчике, волшебном круге из кирпича и страшной женщине. Ника слушала сначала вполуха, занятая своими мыслями, а потом резко повернулась ко мне, стала задавать вопросы, уточнять подробности.
– Ой, Ника, мне так его было жалко во сне, того мальчика! – вздохнула я под конец. – Я все понимала, что он тоже нечисть, а все равно – так было жалко. Один, маленький, никому не нужен…
– Отлично! – воскликнула она.
– Что отлично? Ты нашла какой-то выход?
– Знаешь, Таня, я, когда искала в Интернете информацию о нижнем мире, перечитала кучу статей про разную нечисть и вообще всякого такого. Знаешь ли ты, что такое утбурд?
Я, разумеется, не знала.
– Никому не нужен, говоришь? – Ника вскочила и прошлась по комнате. – Никому не нужные дети были всегда и везде. И везде были разные способы от них избавляться. У народов Севера их просто бросали в снегу подальше от жилья.
– Уроды, – прошептала я, представив эту жуткую картину и на миг забыв о нашем бедственном положении.
– Не то слово, – согласилась она. – Так вот, у тех же народов Севера считалось, что дух такого ребенка становится утбурдом – страшным духом мщения! Он караулит одиноких путников на дороге возле места своей гибели. Они видят, казалось бы, ребенка, но когда подойдут ближе, перед ними вырастает нечто огромное и страшное и заключает их в свои ледяные объятия, человек замерзает… В общем, это была одна из самых страшных статей об инфернальных существах, которую я читала. А теперь вот думаю – так ли бедственно наше положение, или из него можно найти выход?
– Да, очень похоже на историю нашего «страшного мальчика». А там не было написано, как от него спастись?
– Нет. Но там и не было сказано, что от него спасения нет. Так что, возможно, у нас есть шансы.
– Какие? Ты что-нибудь придумала?
– Я знаю только одно – не бойся его. Может быть, он просто хочет от нас простого человеческого тепла и доброты, которых лишен был при жизни. Может, и с тем утбурдом из фольклора то же самое!
– Ага, не бойся! – возмутилась я. – Попробуй тут не бойся, когда такое на тебя идет!
– В таких случаях страх наш – враг наш, – произнесла Ника. – И если при встрече с непознанным не визжать, как идиоты, а попробовать договориться… Ладно, успокойся. На крайний случай у меня в кармане всегда лежит пакетик освященной соли, он мне в прошлом году здорово пригодился. Освященная соль помогает от любой нечисти – проверено на опыте. И я сейчас с тобой поделюсь – вот, подставляй ладонь, карманы есть? Если что – бросай впереди себя. Хотя, может статься, мы обойдемся и без нее.
Я хотела спросить, как она это себе представляет, но не стала этого делать, молча взяла у нее соль и высыпала в карман. А Ника вновь уселась рядом и сказала:
– Тогда, год назад, мы видели старую ведьму с мальчиком, помнишь, Фаину?
Еще бы не помнить! Кошмарные прошлогодние события я бы предпочла забыть…
– Ага, – ответила я. – Мерзкая старуха и бедный маленький мальчик, которого она держала за руку.
– Так вот, Таня, мне было очень-очень жалко того мальчика. Я даже пыталась отобрать его у Фаины, да не получилось… неважно. А важно то, что мне его было очень-очень жалко! – повторила она. – А этот мальчик на него похож, даже очень. И ему тоже очень не повезло в жизни, даже еще больше, чем тому. Да и не виноват он, что с ним так поступили! Такая же точно мерзкая старуха, эта… помещица! – Ника вовремя прикусила язык, едва не назвав мерзкую старуху по имени.
– Да…
– Ты понимаешь меня?
Я ничего не понимала, но кивнула. Потому что Ника вечно раздражается и сердится, если ее намеков не понимают.
Так мы и сидели молча, глядя в темно-синий проем окна…
– Ника, – прошептала я после долгих раздумий. – Я, конечно, не столь сведущая в сфере аномального, как ты, но тоже кое-что читала.
– Что же?
– Ну, вообще-то это были сказки. Но ведь сказки не всегда из головы выдумывают, иногда кое-что реальное берут за основу…
– Конкретнее давай!
– Там в одной истории умерла женщина и, мертвая, приходила по ночам в свой дом. Все лежали, боясь пошевелиться, и смотрели, как она ходит по дому, подходит к своему маленькому ребенку… А потом кто-то рассказал об этом знахарке, и она дала им освященный мак. Они маком вокруг дома посыпали, и она не смогла найти в этот дом дорогу, так и не пришла больше. Это я к чему – эта твоя соль, раз уж она освященная, не может сыграть ту же роль? Может быть, попробуем рассыпать ее здесь?
