Так, без больших задержек, обгоняя грозовой фронт, мы, с порывами ветра и дождем влетели в свой райцентр, уложившись в аккурат за десять минут до комендантского часа. Вымотанный хмурой дорогой, придя домой, я заснул, даже не ужиная.
Эмигрант Пётр Михайлов. Где-то в окрестностях Кёнигсберга.
Я никогда раньше не летал на аэропланах, и с интересом разглядывал окружающую меня обстановку. В кабине очень сильно сквозило. За стеклом кабины чернела непроглядная тьма.
– Скажите, а как мы долетим до цели, ведь ничего не видно – обратился я к пилоту, пытаясь перекричать шум мотора.
– Не беспокойтесь, я иду по приборам, к утру мы будем на месте – прокричал мне лётчик.
Оскара не волновали такие тонкости полёта, он уже спал, привалившись к стенке кабины.
Солнце встретило нас в воздухе, его лучи осветили проплывающую под нами землю.
Пилот озабоченно стал вертеть головой из одной стороны в другую, затем начал поднимать аэроплан вверх.
– Я не могу определить, где мы летим, здесь должна быть железная дорога, но я её не вижу. Попробую подняться выше, хотя это опасно, – прокричал нам пилот.
Увидев справа береговую линию, он кивнул нам, и, повернув аппарат на восток, крикнув:
– Вижу Халигенбайль! Но близко подходить не будем, иначе русская авиация и зенитки не оставят нам шансов!
С этими словами он бросил самолетик вниз и стал выписывать круги в поисках подходящей площадки.
Сели мы через двадцать минут на поле у небольшой рощицы, едва перелетев узенькую речушку. Когда аэроплан уже катился по земле, двигатель чихнул пару раз и заглох.
– Долетели, – пилот улыбнулся. – Это был рейс в один конец.
Мы забросали аппарат ветками, и пошли к видневшейся вдали дороге, оказавшейся обычным проселком. Идти вдоль дороги пришлось довольно долго. Наконец, мы увидели выстроившиеся в ряд старые деревья, и, как и надеялись, вышли к неширокому асфальтированному шоссе. Когда дорога за очередным поворотом открыла нам вид на железнодорожные пути, за которыми высились городские строения, у переезда показалось странное сооружение, напоминающее редут, собранный из бетонных блоков. Над укреплением был поднят трёхцветный российский флаг. Мы вышли на дорогу и, подняв руки над головой, пошли вперёд.
– Не стреляйте, у нас нет оружия – закричал я.
Бетонное укрепление не подавало признаков жизни.
Подойдя на пятьдесят метров, мы услышали: – Стоять!
Мы остановились.
– Лицом на землю, руки в стороны.
Я с неохотой лег на пыльный асфальт. К нам приближались четверо военных в зеленоватой пятнистой форме. В руках они держали автоматические карабины с длинными, закруглёнными магазинами, уже виденные мной в Боргсдорфе. Один из подошедших грубым ударом ноги, заставил меня шире раскинуть ноги. Всё это время они держали нас под прицелом своего оружия.
– Не стреляйте, мы представители руководства Германии и просим встречи с вашим командованием, – сказал я, поднимая голову над асфальтом.
– Смотри, русский, – произнёс один из солдат. – Ты что, власовец?
– Нет, я не власовец, я не знаю что такое власовец, – ответил я его ботинкам.
Пока длилась эта беседа, нас очень профессионально обыскали.
– Димон, они чистые
Нас подняли на ноги, и я смог вблизи рассмотреть своих пленителей.
Здоровенные парни в свободных зеленовато-расплывчатых блузах, они были все увешаны какими-то сумочками и коробочками, прикреплёнными к странного вида жилетам.
Я повторил своё сообщение:
– Мы требуем встречи с вашим командованием, это важно!
– Оппа, а это что? – солдат ловко выхватил из кармана моего пиджака контейнер.
– Не открывайте его, там камуфлет, он может взорваться, – закричал я.
– Бомба! – закричал солдат и отпрыгнул от меня.
На нас уставились четыре карабина. Я понимал, что любое движение может вызвать стрельбу. Необходимо было срочно найти слова, понятные российским солдатам.
Вдруг я осознал, что мне надо сказать, чтобы меня поняли.
– Мы как Макс фон Штирлиц, из разведки, – я не стал уточнять из какой. – У нас секретное сообщение для премьер-министра Путина.
Солдаты продолжали внимательно смотреть на нас, но карабины опустили.
– Вы что, из Берлина? – спросил один из них.
– Да, вчера мы были в Берлине.
– И как там?
– Плохо, – вздохнул я.
– Это – хорошо, – ухмыльнулся один из русских.
Оскар понимал наш разговор и сохранял спокойствие. Крепости нервной системы лётчика мне оставалось только завидовать.
Мы подошли к редуту.
– Лейтенант, это разведчики из Берлина, их надо срочно доставить в штаб.
Приглядевшись к форме гостей из будущего, я заметил у всех маленькие тряпичные погончики. У лейтенанта погоны отличались наличием двух неприметных звёздочек.
По-видимому, в будущем, маскировке придают очень большое значение.
Подошедший офицер поднёс руку к кепи:
– Здравия желаю, лейтенант Звягинцев.
– Доброе утро, меня зовут Пётр Михайлов, рядом со мной, – я, запнувшись, продолжил. – Оберштурмбанфюрер Оскар Штайн, а это пилот самолёта, на котором мы прилетели, Пауль Ленски.
– Хорошо, господа, присаживайтесь здесь, сейчас я свяжусь со штабом.
– Товарищ лейтенант, разрешите обратиться, – к нам подошёл мешковато одетый молоденький солдат.
– Разрешаю, рядовой Олейник – улыбаясь, сказал офицер.
Солдаты вокруг нас замерли, внимательно глядя на Олейника.
– Товарищ лейтенант, а вдруг это ниндзя. Мы их впустили, а они на стенки заскочат, и нам всем горло перережут?
Окружившие нас солдаты захохотали, это был настолько заразительный смех, что засмеялись и мы с Оскаром, а затем к всеобщему хохоту присоединился, ничего не понимающий, Ленски.
Первым смеяться прекратил офицер.
– Сейчас мы их накормим, а сытые, по стенам скакать не смогут.
Я смотрел на окружающих меня весёлых молодых мужчин и пытался понять их.
Для людей, употребляющих слова «господин» и «товарищ» одновременно, гражданская война всего лишь несколько строчек в учебнике истории.
Распотрошив большим охотничьим ножом зелёную целлулоидную упаковку, обыскивавший меня солдат, как оказалось мой тёзка, выложил перед нами кучу консервных банок и упаковок. Как и всё в армии, продукты оказались сытными, но невкусными.
Сев рядом с нами, местный Пётр спросил:
– Оскар, а ты Гиммлера видел?
Штайн выловив из каши кусок тушёнки, невозмутимо ответил:
– Я не только Гиммлера, я и Гитлера видел, правда, всё больше сзади. Меня всё время в оцепление ставили.
Я мог гордиться своим учеником, его русский был практически идеален.
– Сейчас за вами приедут, – сообщил лейтенант.
– У вас больше нет таких контейнеров? – обратился он ко мне.
– Нет, – соврал я.
Второй контейнер мы закопали недалеко от места приземления.
Присланный за нами конвой впечатлял. Танк с заострённой носовой частью и маленькой приплюснутой башней, две восьмиколёсные бронированные машины с такими же башнями как у танка. Нас посадили в небольшой фургон синего цвета. Больше всего в нём меня удивила сдвигающаяся вбок дверь. Приехавшие за нами были одеты тоже в пятнистую форму, но других оттенков. У них были ещё более короткоствольные версии карабинов, смотревшиеся несколько несерьёзно. В этих ребятах за версту чувствовался дух спецслужбы. Внимательно осмотрев и ещё раз, тщательно обыскав, нас вежливо засунули в фургон. Фургон был закрыт, и определить с какой скоростью мы едем, было невозможно. Через час машина начала тормозить, затем, судя по участившимся поворотам, мы въехали в город. Остановились мы в крытом гараже, из которого, нас по одному, начали выводить наверх.
Происходящее со мной очень напоминало то, что я видел два дня назад. Стол, стоящий в центре большого кабинета и стоящий перед ним стул с арестантом. К чести потомков, сковывать руки они мне не стали.
– Итак, вы утверждаете, что Гейдрих послал вас для ведения сепаратных переговоров?
– Да, обергруппенфюрер хочет начать переговоры с Москвой о капитуляции – в четвёртый раз повторил я, на вновь и вновь задаваемый вопрос.
– В июне 1941года у Гейдриха было звание группенфюрер, зачем вы нас обманываете?
– Звание обергруппенфюрера Гейдрих получил во вторник, на совещании у Гитлера, когда ему удалось добиться отставки Гиммлера.
– Мы не имеем сведений об отставке Гиммлера.
– Официально об этом не объявлено, он вышел в отставку по состоянию здоровья. После провала налёта на Кёнигсберг, Геринг тоже в отставке, сейчас он под домашним арестом в «Каринхалле»
– Где сейчас Гиммлер?
– Я не знаю.
– Кто сейчас командует войсками СС?
