«Что предстоит тебе увидеть, – отвечает ему Аватар, – человеческий глаз не в силах воспринять, ибо человеческий глаз способен видеть лишь внешний облик вещей или различать в них разрозненные символические формы, каждая из которых знаменует лишь немногие аспекты вечной Тайны. Но есть глаз божественный, глубиннейшее зрение, которым можно рассмотреть Всевышнего в его Йоге, и этот глаз я сейчас тебе дам». «Ты увидишь, – сказал он, – сотни и тысячи моих божественных форм, разных по сути, разных по виду и цвету; ты увидишь адитьев, рудр, марутов и ашвинов; ты увидишь множество чудес, не виденных никогда и никем; ты сегодня увидишь весь мир, связанный и соединенный в моем теле, и все прочее, что пожелаешь ты увидеть». И это – самое главное, основной смысл. Это видение Единого во Множестве, Множества в Одном и все сущее есть Одно. Именно это видение, доступное глазу божественной Йоги освобождает, обосновывает, объясняет все, что есть, было и будет. Единожды увиденное и усвоенное, оно обрубает сияющей секирой Бога корни всех сомнений и недоумений, перечеркивает все отрицания и противоречия. Это видение, которое примиряет и объединяет. Если душа может прийти к единству с Богом в этом видении – этого Арджуна еще не сделал, поэтому мы узнаем, что он пугается увиденного, – то даже самое ужасающее в мире перестает ужасать. Мы видим, что и это тоже есть аспект Божества, и как только находим в нем его смысл, не воспринимая ужасное само по себе, мы обретаем способность принять все существование со всеобъемлющей радостью и могучей отвагой, уверенным шагом идти вперед к назначенному труду и видеть за ним наивысшее свершение. Душа, допущенная в божественное знание, которая разом видит все сущее не раздробленным, не неполным, а потому не смятенным видением, может заново открыть мир и все остальное, что пожелает увидеть, yaccānyad draṣṭum icchasi; опираясь на это все связующее и все объединяющее видение, она может продвинуться от просто откровения к окончательному откровению.
И тут делается зримой наивысшая Форма. Форма беспредельного Божества, чьи лики повсюду, в ком все чудеса существования, кто бесконечно множит удивительные откровения своего существа, Форма всемирного Божества, зрящего бесчисленными очами, говорящего бесчисленными устами, вооруженного для битвы бесчисленным множеством божественного оружия, блистающим божественными украшениями немыслимой красоты, облаченного в небесное одеяние божественности, убранного гирляндами божественных цветов, благоухающего божественными ароматами. Такой свет излучает тело Бога, будто тысячу солнц разом взошли на небосклоне. Весь мир, множественно разделенный, но в то же время объединенный, виден в теле Бога богов. Арджуна видит его, Бога великолепного, прекрасного и ужасного, Властелина душ, кто проявил в блеске и величии своего духа этот буйный и чудовищный, упорядоченный и чудесный, ласковый и страшный мир; обуянный восторгом, радостью и страхом, Арджуна склоняется перед Богом, чтит словами благоговения и сложенными вместе руками это устрашающее видение. «Я вижу, – восклицает он, – всех богов в Твоем теле, о Боже, и разные группы существ, и творца Брахму восседающего на Лотосе, и Риши, и племя божественных Змей. Я вижу бесчисленные руки, и животы, и глаза, и лица, со всех сторон я вижу Твои бесконечные формы, но не вижу я ни окончания Твоего, ни средины, ни начала, о Бог вселенной, о Форма вселенская. Я вижу Тебя увенчанным, с жезлом твоим и диском, трудно Тебя рассмотреть, ибо Ты есть светоносная масса энергии, окружающая меня, обволакивающее пылание, солнечно-яркая, пламенно-яркая Беспредельность. Ты наивысшая Неизменность, которую нам должно познать, Ты высочайшая основа и обитель вселенной, Ты неразрушимый охранитель вечного закона, Ты извечная душа существования».
Но в величии этого видения есть и ужасный образ Разрушителя. Эта Беспредельность без конца, средины или начала и есть он, в ком начинается, существует и кончается все сущее. Божественность, объемлющая миры несчетными своими руками и разрушающая миллионом своих рук, чьи глаза – солнца и луны, у него лик из пылающего огня и он вечно испепеляет всю вселенную пламенем своей энергии. Он есть форма яростная и прекрасная, она заполняет собою все пространства и занимает все место между землей и небом. Сонмы богов вступают в нее, трепеща и восхищаясь, Риши и Сиддхи, восклицая: «Да будет мир и благоденствие!», восхваляют его многими хвалами; взоры Богов, Титанов и Великанов в изумлении прикованы к нему. У него громадные горящие глаза, у него пасти, разверстые для пожирания, ужасающие своими клыками, у него лики, подобные огням Смерти и Времени. Цари, военачальники, герои обеих сторон, участвующих в битве, спешат в его клыкастые, устрашающие пасти и даже видно, как челюсти перемалывают окровавленные головы; племена торопятся, не в силах сдержать свой бег, навстречу гибели в огненных пастях, как реки, устремленные в океан, или как мотыльки, летящие на пламя. Пылающими языками лижет Форма Ужаса все вокруг; весь мир заполнен его огненной энергией и обугливается в ярости его сверкания. Мир и народы сотрясаются и корчатся от страха погибели, и Арджуна разделяет ужас и панику, царящие вокруг; душа внутри него страдает и болит, нигде нет ни покоя, ни радости. Арджуна взывает к ужасающему Божеству: «Скажи мне, кто Ты, облеченный в эту форму ярости; слава тебе, о великий Боже, сердцем Твоим обратись к благодати, дабы познал я, кто Ты есть и кем был изначально, ибо не знаю я воли Твоих деяний».
Призыв Арджуны раскрывает двойной смысл видения. Это фигура верховного и универсального Существа, Древнего Днями, предвечного, sanātanam puruṣam purāṇam, это тот, кто вечно созидает, ибо Создатель Брахма тоже виден в его теле, кто вечно поддерживает мир в существовании, ибо, он есть охранитель вечного закона, но он же и вечный разрушитель ради возможности нового созидания, он есть Время, он есть Смерть, он есть Рудра безмятежного и страшного Танца, Кали, украшенная ожерельем из черепов, нагая, попирающая павших в битве, забрызганная кровью убитых Титанов, циклон, пожар, землетрясение, страдание, голод, революция, разорение и все поглощающий океан. Вот этот свой аспект он выставляет на первое место сейчас. Тот аспект, от которого охотней всего отворачивается ум человека, по-страусиному пряча голову, надеясь, не видя и самому не быть увиденным Грозным Божеством. Слабость человеческого сердца желает истин лишь прекрасных и утешительных, а в их отсутствие – приятных сказок; не нужна вся полнота истины, ибо в ней многое неясно, неприятно и неутешительно, что трудно понять и еще труднее вынести. Зеленого религиозного адепта, поверхностного оптимиста и сентиментального идеалиста, человека, подчиненного чувствам и эмоциям, объединяет желаниe увильнуть от суровых заключений, от самых жестких и яростных аспектов универсального существования. Индийскую религию по невежеству корят за неучастие в этой общей игре в прятки, потому что она как раз выстроила и поставила перед собой и ужасные, и прекрасные символы Божественного. Но именно глубина и укрупненность ее древней мысли и духовного опыта не дают ей поддаться чувству или допустить увиливания, диктуемые слабостью.
Индийская духовность знает, что Бог есть и Любовь, и Мир, и Покой, и Вечность – Гита, которая преподносит нам ужасающие образы, говорит о воплощенном в них Боге как о возлюбленном и друге всех созданий. Но есть и более суровый аспект его божественного распоряжения миром, с которым мы сталкиваемся с самого начала, аспект разрушения, и игнорировать его значит упускать полноту реальности божественной Любви, и Мира, и Покоя, и Вечности, даже скрывать ее под покровом аспекта пристрастности и иллюзорности, ибо та сугубо утешительная форма Бога, которую это дает, не соответствует природе мира, в котором мы живем. Мир нашего борения и труда – это мир яростный, опасный, разрушительный, пожирающий, в котором существование жизни шатко, а душу и тело человека подстерегают большие опасности; мир, где каждый наш шаг вперед – хотим мы этого или нет – что-то крушит и ломает, где каждое дыхание жизни есть и дыхание смерти. Взвалить ответственность за все, что представляется нам дурным или ужасным, на плечи наполовину всесильного Дьявола или отложить все это в сторонку как часть Природы, выстраивая непреодолимое противоречие между природой мира и Природой Бога, как будто Природа от Бога не зависит, или же приписать ответственность человеку с его грехами – будто у него был решающий голос в сотворении этого мира или будто человек в состоянии что-то создать против воли Бога – все это зряшные попытки найти утешение, к которым никогда не прибегала религиозная мысль Индии. Мы должны смело смотреть в лицо реальности и знать, что никто иной, как Бог сотворил этот мир в своем существе и сотворил он его именно таким. Мы должны знать, что Природа пожирает своих детей, Время съедает жизни созданий, Смерть универсальна и неизбежна, ярость сил Рудры в человеке и в Природе есть тоже верховное Божество в одном из своих космических образов. Мы должны понимать, что Бог, щедрый и расточительный творец, Бог, помогающий, сильный и благожелательный охранитель, есть также и Бог пожиратель и разрушитель. Мука на ложе страдания и зла, к которому мы прикованы, есть такое же его касание, как счастье, ласка и удовольствие. Только обладая зрением полного единства, мы ощущаем истину в глубинах нашего существа, можем целиком раскрыть и за этой маской безмятежный и прекрасный лик всеблагого Бога, а в его прикосновении, испытующем наше несовершенство, распознать касание друга и строителя духа в человеке. Разлады миров – от Бога, и только приемля их и проходя через них, мы можем прийти к великому ладу его наивысшей гармонии, к вершинам и волнующим просторам его трансцендентной и космической Ананды.
