Что же тогда должен делать знающий человек, божественный труженик, открытый канал универсальной воли, обнаружив, что Мировой Дух, обращенный к невероятной катастрофе, предстал перед ним в облике Времени, разрушителя, поднявшегося и умножившегося для уничтожения племен, а сам он оказался на переднем плане в качестве воина с физическим оружием в руках, или вождя и направителя, или вдохновителя людей, чем он не может не стать по самой своей природе и силе, заключенной в нем, svabhāvajena svena karmaṇā? Воздержаться, молча сидеть, протестовать своим невмешательством? Но его воздержание от действия не поможет, не предотвратит выполнение намерений разрушительной Воли, скорее даже, создав лакуну, лишь увеличит смятение. «И без тебя, – говорит ему Бог, – свершится Моя разрушительная воля, ṛte’pi tvām». Если бы Арджуна отказался действовать или если бы не состоялась битва Курукшетры, уклонение только продлило бы и усугубило смятение, волнения и разорение, которые неизбежно должны были наступить. Ибо были они не случайностью, но неизбежным семенем, уже посеянным, и урожаем, который предстоит собрать. Посеявшие ветер должны пожать бурю. Да и не даст ему собственная его природа по-настоящему воздержаться от действия, prakṛtis tvām niyoksyati. Это и говорит Учитель Арджуне в заключение: «То, что ты эгоистически думаешь, говоря – не буду я сражаться, – тщетно это твое решение: Природа впряжет тебя в твой труд. Связанный собственным действием, рожденным из закона твоего существа, что ты в заблуждении желаешь не делать, то сделаешь ты по принуждению». Но может быть по-другому, с использованием некоей душевной силы, духовного метода и энергии вместо физического оружия? Но это только другая форма того же действия; разрушение все равно свершится, и этот поворот событий все равно будет не тем, что желает индивидуальное эго, а свершением воли Мирового Духа. Может быть, разрушительная сила еще более окрепнет от этого и появится Кали, наполняя мир звуками самого страшного смеха, на какой она способна. Не может быть истинного мира, пока сердце человека не заслужит мир; закон Вишну не может возобладать, пока не уплачен долг Рудре. Тогда что же, отойти в сторонку и проповедовать еще не развившемуся человечеству закон любви и единства? Учители любви и единства необходимы, ибо только этим путем должно прийти окончательное спасение. Но лишь когда созреет в человеке Дух-Время, может внутренняя и наивысшая реальность восторжествовать над реальностью наружной и непосредственной. Христос и Будда побывали в мире и ушли, но мир по-прежнему у Рудры на ладони. А тем временем неистовый труд, толкающий вперед человечество, терзаемое и подавляемое силами, которые выигрывают от эгоизма, и их слугами, требует меча Героя битвы и слова ее Пророка.
Высочайший путь, назначенный ему, есть выполнение воли Бога без эгоизма в качестве средства и инструмента того, что предрешено, с постоянной опорой на память о Боге в себе и человеке, mām anusmaran, так, как предуказано ему Владыкой его Природы. Nimittamātram bhava savyasācin. Он не будет испытывать личной враждебности, гнева, ненависти, эгоистических желаний и страстей, не будет рваться в борьбу, жаждать насилия и разрушения на манер свирепого Асура – он будет вершить свой труд, lokasaṁgrahāya. Он будет смотреть дальше непосредственного действия, смотреть на то, к чему действие ведет, ради чего он сражается. Ибо Бог, Мировой Дух, разрушает не ради разрушения, но чтобы расчистить путь циклического процесса для более великого правления и все прогрессирующего проявления, rājyam samṛddham. Он примет недоступный поверхностному уму глубинный смысл величия битвы, славы торжества – если потребуется, славы торжества, которое предстанет замаскированным под поражение, – и поведет людей к радостям великолепного царства. Не пугаясь лика Разрушителя, он увидит в нем вечный Дух, нетленный во всех этих смертных телах, а за ним – лик Направляющего Колесницу, Вождя людей, Друга всех созданий, suhṛdam sarvabhūtānām. После того как увидена и признана жуткая Форма Мира, глава обращается к этой утешающей истине и в конце раскрывает более близкий облик Вечного.
Глава XI. Видение Мирового Духа. Двойной аспект
Хотя Арджуна все еще находится под впечатлением жуткого аспекта своего видения, первые же слова, произнесенные им после того, как Бог изрек свои, красноречиво свидетельствуют о великой возвышающей и утешающей реальности за обликом смерти и разрушения. «Справедливо и уместно, – вскричал он, – о Кришна, что мир ликует и радуется Твоему имени, ракшасы в испуге разбегаются во все стороны, а толпы сиддхов Тебя славословят. Как им Тебя не славить, о Дух великий? Ибо Ты есть изначальный Творец и Вершитель трудов, Ты выше даже творца Брахмы. О Беспредельный, о Бог богов, о вселенной обитель, Ты Неизменный, Ты – все, что есть, все, что не есть. И Ты все Наивысшее. Ты древняя Душа, Ты первый и начальный Бог и наивысшее место покоя этого Всего; Ты знающий, и Ты знание, Ты наивысшее состояние; о Беспредельный в форме, Тобою расширилась вселенная. Ты Яма, и Вайю, и Агни, и Сома, и Варуна, и Праджапати, отец созданий, изначально породивший всех. Тысячекратная Тебе хвала, и снова и снова хвала тебе спереди, сзади, со всех сторон, ибо Ты есть каждый, кто есть, и все, что есть. Беспредельный в мощи, безмерный в силе действия, Ты все объемлешь Собой и Ты есть каждый».
Но это верховное, универсальное Существо жило тут перед ним, обладая человеческим лицом, Бог жил в теле человека, божественный Человек, Божество во плоти, Аватар, а Арджуна до сих пор не знал его. Он видел только его человеческое естество и обращался с Богом просто как с человеком. Он не прозрел сквозь земную маску Бога, для кого человеческое естество было сосудом и символом, и теперь он молит Бога простить его за незрячесть и невежество. «За все, что говорил я Тебе в торопливой запальчивости, думая о Тебе лишь как о человеческом товарище и друге – о Кришна, о Ядава, о приятель, – не осознавая Твоего величия, по небрежности или от любви, за неуважение, выказываемое мной в шутку, когда мы отдыхали, сидели или обедали, один ли я был тогда или в Твоем присутствии, я молю Тебя, Безмерного – прости меня. Ты отец всего, что движется и не движется в этом мире, Тебя должно славословить и поклоняться Тебе более, нежели всему прочему. Никто не равен Тебе, кто превосходит Тебя во всех трех мирах, о Несравненный в мощи? Я склоняюсь перед Тобой, простираюсь перед Тобой, моля о милосердии, о Боже достохвальный. Как отец к сыну, как друг к другу и товарищу своему, как возлюбленный к тому, кого он любит, о Боже, будь милосерд ко мне. Увидев, что никогда не видено было ранее, я ликую, но ум мой в смятении от страха, Боже, покажи мне и другую форму Твою. Хочу увидеть Тебя как прежде, увенчанным короной, с булавой и диском в руках. Прими же свою четырехрукую форму, о Тысячерукий, о универсальная Форма!»
При первых словах возникает ощущение, будто истина, скрытая за жуткими формами, есть истина утешающая, укрепляющая и восхитительная. Здесь есть нечто, заставляющее ликовать сердце мира и радоваться имени и близости Бога. Это глубинное чувство, которое дает нам увидеть в темном лике Кали лицо Матери и даже посреди разорения ощутить оберегающие руки Друга всех созданий, посреди зла – присутствие чистой и неизменной Доброты, а в окружении смерти – Владыку Бессмертия. В ужасе перед Царем божественного действия бегут ракшасы, яростные великанские силы тьмы, бегут разбитые, разгромленные, побежденные. А сиддхи, завершенные и совершенные, те, кто знают и восхваляют имена Бессмертного, живя в истине его бытия, склоняются перед каждой из его форм, ибо знают, что именно бережно хранит в себе и о чем свидетельствует каждая форма. По-настоящему, ничто не должно бояться, только то, что должно быть разрушено – зло, невежество, прячущиеся в Ночи, силы Ракшасов. Все движение и действие грозного Рудры направлено к совершенству, к божественному свету и завершенности.
Ибо этот Дух, это Божество есть лишь в наружной форме Разрушитель, Время, которое уничтожает все эти конечные формы; сам по себе он Бесконечность, Повелитель космических Богов, в ком надежно помещен этот мир и все его действие. Он изначальный и вечно зачинающий Творец, более великий, нежели образ созидающей Силы, именуемой Брахма, которую он показывает нам в вещной форме, как один из аспектов своей триады, созидание, уравновешиваемое сохранением и уничтожением. Истинное, божественное творение вечно; это Бесконечность непрестанно являемая в конечных вещах, Дух, который непрестанно скрывается и раскрывается в несчетной бесконечности душ, в чуде их действий и красоте их форм. Он есть вечное Неизменное; он есть двойное появление Бытия и Небытия, проявленного и никогда не явленного, вещей, которые были и кажутся более не существующими, есть и представляются обреченными на исчезновение, которые будут и уйдут. Но вне всего этого есть То, Наивысшее, которое собирает все изменчивое в единую вечность Времени, для которой все всегда в настоящем. Он владеет своим неизменным «Я» во вневременной вечности, чьим постоянно продолжающимся образом являются Время и созидание.
