— Начисто забаню, — свирепо зарычав, Сергей Сергеевич перехватил горящий факел двумя руками и замахнулся им на Мыша…..
Первой из здания под душераздирающий звук пожарного звонка выскочила тётка Люда, а за ней Мышь. Они стояли рядом и с ужасом смотрели на сполохи огня, видные в окне директорского кабинета и на густой дым, прущий из всех щелей здания. Дежурный воспитатель только и успел позвонить в пожарную часть, а потом бегал по коридорам и орал воспитанникам, чтобы они спасались от пожара.
Через минуту из дверного проёма стали выскакивать едва проснувшиеся воспитанники, которых разбудил пожарный звонок, вопли воспитателя и едкий дым. Чертыхаясь и вытирая слезящиеся от дыма глаза, полуголые воспитанники и воспитанницы с удивлением смотрели, как огонь добирается до кровли здания, в котором они провели несколько лет жизни. Хорошая ли была их жизнь, или не очень, но то была их жизнь и их дом. А теперь их дом горел ясным пламенем и они новый день встретили погорельцами.
Вскоре приехали пожарные и полиция, и началась суета по тушению пожара и выяснению причин случившегося. Главными свидетелями происшествия, естественно, были тётка Люда и дежурный воспитатель. Медицинская помощь никому не потребовалась, даже директору заведения, тело которого нашли пожарные. Но директору уже ничего не требовалось, кроме оказания ему последнего почтения от коллег. Ну, собственно он этого и добивался.
Жизнь устроена так, что всё хорошее или плохое рано или поздно кончается. Огонь пожарные потушили, а спасшихся полуголых воспитанников воспитатели загнали в спортивный зал, выполненный в виде ангара. Ага, типа бюджетный вариант.
В спортзале воспитанникам вскоре привезли горячий кофе с булочками и объявили, что через пару часов решится вопрос с их расселением по другим подобным заведениям. Два часа это не так уж и много времени. За это время стресс прошёл и даже стали раздаваться смешки. Молодых людей ничего не брало. Вот плохо было, что на них одежды мало, вот это была проблема. Полностью одетых и обутых было мало: это те, кто ночью бодрствовал за учебными терминалами, или те, у кого индекс выживаемости был повышен. Например, как у Примочки, который успел прихватить даже свой объёмный рюкзак со шмотками. Вот, что значит быть всегда начеку. Вскоре всем присутствующим молодым погорельцам объявили их судьбу. Заместитель погибшего директора по воспитательной работе зачитал по списку, куда и кого отправляют для дальнейшего существования.
Мыша, Примочку и ещё одну четырнадцатилетнюю девчонку по имени Наташка объединили в одну группу и направили в детский дом, находящийся в маленьком городке на самой границе области. Прощай большой город, привет провинция. Мышу было абсолютно всё равно. Примочка, как всегда, насторожился, а девчонка Наташка откровенно рыдала. Ей было жаль расставаться со своими подружками и с большим городом, было неприятно попасть в компанию изгоев, таких как Мышь и Примочка. В этом и кроется суть всех трагедий: кого-то они сближают, а кого-то — отталкивают.
Молодёжи объявили, что транспорт прибудет в 15–16 часов, а до этого все свободны, только по сгоревшему зданию не шастайте. У Наташки, из группы Мыша, была проблема с одеждой: она выбежала из горящего здания только в спортивных штанах и маечке. Больше у неё за душой ничего не было. Кроме этого судьба распорядилась совсем несправедливо, кинув её в одну группу с мутным Примочкой и уродом Мышом. Естественно, Мыша Наташкины слёзы разжалобили и он, решив, что она как-никак теперь своя, предложил девчонке помочь приодеться, сказав ей, что он спас от огня карточку и поможет ей купить немного новых вещей. Так что не реви, а пошли в магазин.
— Мышь, — стала благодарить девчонка. — Я, как только карточку свою восстановлю, обязательно тебе деньги отдам, честно-честно.
— Угу, — ответил Мышь: ему было совершенно безразлично, отдаст она деньги или нет.
По магазинам Мышу с Наташкой ходить не понравилось до зубовного скрежета. И не из-за того, что глупая девчонка долго приценивалась к каждой вещице, а из-за отношения персонала магазинов к их персонам. Почему-то продавцы смотрели на Наташку и Мыша, как на пустое место: разговаривали сквозь зубы и своим видом давали понять, что такой публике они не рады.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мыша это всё несколько взбесило. А когда он пребывал в ярости, то начинал придумывать, как отомстить. Отомстил он очень просто: стал воровать вещи, подходящие Наташке. Делал он это просто, как в игре: украдкой дотрагивался до вещи, и она оказывалась у него в инвентаре. Таким образом, он в разных магазинах спёр штук тридцать дополнительных вещей для Наташки. Сворованные вещи он решил отдать ей, как они приедут в свой новый дом.
К назначенному времени к сгоревшему детскому дому стал подъезжать транспорт и забирать воспитанников. Драматических прощаний как таковых не случилось, так как среди воспитанников особо дружных не было. Наконец, чуть ли не в последнюю очередь, когда уже почти все разъехались, прибыл видавший виды микроавтобус за Мышом, Примочкой и Наташкой. Мышь только попрощался с тёткой Людой, которая даже пустила немного слезу, но слеза быстро высохла, как только микроавтобус увёз ребят. Жизнь продолжалась, и тётка Люда пока ещё числилась в этом заведении вахтёром.
За тремя воспитанниками приехал только угрюмый пожилой дядька-шофёр, даже сопровождающего не было. Шофёр не дал долго разводить слёзы и сопли, сообщив, что ехать ещё почти три часа, поэтому давай быстрее, а то он не хочет кататься по ночам.
Никто из ребят не догадался запастись едой, кроме Мыша. В микроавтобус он садился с объёмистым пакетом в котором были, естественно, сворованные продукты питания. Никто не обратил внимания на его пакет, да и на самого Мыша внимания старались не обращать. Вот и теперь Примочка и Наташка о чём-то чирикали, а Мыша в свою компанию не брали.
Где-то через час езды шофёру приспичило перекусить.
— Щас заедем в одну забегаловку, перекусим, — сообщил он ребяткам. — Типа раздавим червячка.
Тут влез с предложением Мышь, что червячка можно давить и с их сухим пайком, который им выдали в заведении. Примочка и Наташка с удивлением внимали таким речам, а шофёр смотрел на парня скептически:
— Чего там вам могли приличного положить?
Однако, когда Мышь вытащил из пакета упаковки с едой и питьём, то шофёр резко изменил своё мнение.
— Шикарно живёте пацанва, — сообщил поражённый шофёр. — Ладно, давай вашу пищу испробуем.
Импровизированный стол устроили в салоне на четыре персоны. Наташка и Примочка, молча, уминали деликатесы, честно сворованные Мышом в магазине, поэтому не спрашивали, с какого бодуна им стали выдавать такую еду. Закон стаи гласил, что лишних вопросов задавать не надо, а надо, молча, есть, пока дают и клювом не щёлкать.
Так они близко познакомились с шофёром, которого звали дядя Миша. Этот человек оказался совсем и не угрюмым, а даже с юмором. Он подробно стал описывать, то заведение, куда вёз ребят:
— Свезло вам ребятки, сильно свезло, — сообщил шофёр. — У нас заведение не большое, то так. Но, зато, у нас порядок и красотища вокруг. Природа, мать её, залюбуешься. Лес вокруг, озёра есть. Рыбалка там отменная. Коллектив у нас хороший. Происшествий сроду не было.
Примочка покосился на Мыша, и чуть не сказал, что теперь будут, раз Мышь с ними, но благоразумно промолчал. А Мышу сообщение, что кругом лес было только в радость: он считал себя сыном джунглей. По Стиксу он тоже по обычным лесам находился вдоволь. А там ещё и монстры бегали.
Последний час ехали по лесной дороге. Действительно было красиво, хоть уже наступил вечер. Вскоре приехали к огороженному участку, на котором стоял небольшой двухэтажный дом, в котором жило чуть больше тридцати воспитанников. Поселили новеньких в удобные кубрики: Мыша и Примочку в один, а Наташку к местной девчонке одного с ней возраста. Место оказалось действительно тихое. Рядом располагался небольшой городок, который можно было обойти вокруг за пару часов. Режим в заведении был такой же, как и в сгоревшем заведении: с 13 лет свобода, хочешь, учись, хочешь не учись, разнорабочие тоже нужны. Однако, здесь, почему-то все старательно учились. Вот только Мыша все вскоре стали сторониться. Скорее всего, из-за длинного языка Наташки и Примочки. Да и сам Мышь сглупил, когда на другой день после обеда явился к Наташке с большой сумкой со шмотками. Шмотки, конечно, Наташке понравились, вот только Мышь честно признался, что своровал их. Скорее всего, Наташка ляпнула кому-то, что Мышь не только немного дебил, но ещё и вор. А кому с вором интересно общаться. А что дебил то на его морде написано: улыбается вполне по дебильному. Ну, чем не дебил. Да и Примочка, чтобы произвести на местных патсанов впечатление, пустил слух, что Мышь не только вор, он ещё и мокрушник.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
