– Так и есть. Никто меня не заставлял.
Anthrax терял терпение. В комнате становилось душно. Он хотел покончить с этим и убраться отсюда. Такой напряг.
– Может быть, кто-то заставил вас отвечать на наши вопросы именно так, как вы это сделали? – снова попытался Дэй.
– Нет, никто не заставлял меня.
Ну вот. Вы получили то, что хотели. Давайте завязывать и пойдем отсюда.
– Вы сказали, что должны говорить правду. Не так ли? – Полиция намеревалась идти до конца.
– Я также и хочу сказать правду.
Ключевым словом было «также», подумал Anthrax. Я хочу и я должен.
– Вы были вынуждены принять это решение по воле обстоятельств или людей?
– Обстоятельств.
Конечно, это были обстоятельства. Неважно, что их создала полиция.
Anthrax чувствовал себя игрушкой в руках полиции. И он, и они знали, что если их не удовлетворит исход интервью, преследованиям подвергнется его мать. Он с потрясающей четкостью представил себе, как федералы вытаскивают из дома его хрупкую мать. Anthrax’a бросило в жар. Пора покончить с этим. Все, что им угодно: он будет просто соглашаться с ними, лишь бы выбраться из этой тесной комнаты.
– Итак, справедливо ли будет заключить на основе вышесказанного, что, возможно… ваша деятельность до момента обыска и была тем фактором, благодаря которому вы оказались здесь?
Да о чем это он толкует? Его «деятельность» заставила его? Anthrax был в полном смятении. Интервью явно затянулось. У копов была довольно странная манера задавать вопросы. Комната была удручающе мала.
Дэй настаивал на своем вопросе.
– Вы осознали, что нарушили закон, и этот факт заставил вас прийти сюда и говорить нам правду, не так ли?
Да. Все что ты хочешь.
– ОК, – начал Anthrax, – это справедливое предполо…
Дэй перебил его.
– Я просто хочу до конца прояснить вопрос. Я понял из ваших слов, что мы или другие сотрудники АФП нечестно и несправедливо заставили вас прийти сюда сегодня, или это не так?
Что значит «нечестно»? Что значит «несправедливо»? Anthrax считал несправедливым, что копы могли обвинить его мать. Но они сказали ей, что это абсолютно законная мера. У Anthrax’a кружилась голова. Все эти мысли неотступно жужжали в его голове.
– Нет, это не так. Прошу прощения за…
Смирись. Скорее прочь из этой комнаты.
– Ничего, ничего. Если вы так не считаете, скажите об этом. У меня нет с этим проблем. Я просто хочу, чтобы не осталось никаких неясностей. Подумайте о том, что другие люди могут прослушать эту запись и на ее основании сделают свои выводы и придут к какому-то мнению. Если я замечаю, что где-то существует неясность, я хочу ее устранить. Вам понятно мое намерение?
– Да. Я понимаю. – Anthrax не мог до конца сосредоточиться на словах Дэя. Он был совершенно измотан и хотел поскорее закончить допрос.
Копы все-таки двинулись дальше, но новая тема была так же неприятна. Дэй попытался заговорить о начале хакерской карьеры Anthrax’a – а у него не было ни малейшего желания беседовать об этом. Anthrax’y стало немного лучше. Он согласился ответить на вопросы полиции о недавней фрикерскои активности, ни о каком хакинге не было и речи. В самом деле, он несколько раз повторял копам, что эта тема не входит в его планы. Он почувствовал под ногами более надежную опору.
После такого вежливого отпора Дэй покружил вокруг да около и попытался еще раз:
– ОК. Вот вам еще одно утверждение – вы незаконно проникли в компьютерные системы в Австралии и в США. В Соединенных Штатах вас особенно интересовали военные компьютеры. Вам понятно это утверждение?
– Да, понятно. Я бы не хотел его комментировать. Нет, сэр. Ни за что.
Дэй решил применить новую тактику:
– Я возьму на себя смелость утверждать, что вы работали с лицом, известным как Mendax.
Какого черта он несет? Anthrax слышал о Mendax’e, но они никогда не работали вместе. Он подумал, что у федералов, видимо, не очень хорошие осведомители.
– Нет. Это неправда. Я не знаю никого с таким именем. – Это была почти правда.
– Что ж, значит, если он придет ко мне и скажет, что вы вместе занимались хакерскими делами, это будет неправда, не так ли?
Просто прекрасно. Какой-то хакер намолол копам чепухи о том, что он работал вместе с Anthrax’ом. Именно поэтому Anthrax всегда работал в одиночку. У него было полно реальных проблем. И выдуманные ему были совсем ни к чему.
– Само собой, это будет неправда. Я не знаю никого по имени Mendax, если только у него нет какого-нибудь другого имени.
Побыстрее отделаться от этого.
На самом деле Mendax вовсе не стучал на Anthrax’a. Обычные полицейские методы.
– Вы отказываетесь комментировать тот факт, что вторгались в другие компьютеры и военные системы?
Если Anthrax и мог что-то сказать о Дэе, так это то, что он настойчив.
– Да. Я предпочел бы не комментировать этот факт. Именно такой совет мне дали: не комментировать ничего, не связанного с темой, которую мы, по вашим словам, должны были обсуждать, когда я пришел сюда.
– Хорошо, значит вы не будете отвечать ни на какие вопросы, связанные с незаконным доступом в компьютерные системы?
– Следуя совету моего адвоката, нет.
Дэй поджал губы.
– Хорошо. Если вы приняли такое решение и не хотите отвечать на наши вопросы, мы оставим эту тему. Но я обязан проинформировать вас, что, возможно, нам придется вернуться к ней, и вас официально обяжут отвечать на эти вопросы, либо выдвинут обвинения по ним. Поэтому, как только вы захотите сказать нам правду, мы к вашим услугам.
Ox. Anthrax глубоко вдохнул. Неужели копы могут обязать его отвечать на их вопросы? Они меняют свое мнение на полпути. Anthrax’y казалось, что земля уходит у него из-под ног. Ему нужно было несколько минут, чтобы собраться с мыслями.
– Я могу подумать об этом и все взвесить? – спросил Anthrax.
– Конечно. Не хотите ли сделать перерыв и поговорить с отцом? Мы с констеблем выйдем из комнаты или можем предоставить вам другую. Если хотите, мы можем сделать перерыв, чтобы вы могли подумать об этом. Думаю, это хорошая мысль. Я думаю, мы сделаем перерыв минут на десять и предоставим вам другую комнату. Вы сможете поговорить об этом наедине. Никакого давления.
Дэй и Секстон остановили допрос и отвели отца с сыном в другую комнату. Когда они остались одни, Anthrax посмотрел на отца в поисках поддержки. Его собственный внутренний голос кричал ему, чтобы он держался подальше от вопросов о его ранних хакерских предприятиях. Anthrax’y нужен был кто-то, кто сказал бы ему то же самое.
Но это определенно был не его отец. Тот обрушился на Anthrax’a с невероятной враждебностью. Хватит тормозить. Ты должен сказать им все. Как можно быть таким тупым? Тебе не одурачить полицию. Они знают. Расскажи им все, пока не поздно. В конце его десятиминутной тирады Anthrax почувствовал себя намного хуже, чем в начале.
Когда они вернулись в комнату для допросов, отец Anthrax’a повернулся к полицейским и вдруг сказал:
– Он решил признаться.
Но это было не так. Anthrax не собирался делать ничего подобного. Его отец был просто ходячим сюрпризом. Как только он открывал рот, можно было не сомневаться, что из него выскочит очередной неприятный сюрприз.
Кен Дэй и Эндрю Секстон не дали потрясенному Anthrax’y опомниться и навалились на него с новыми документами, обрывками бумаги с его собственными каракулями, захваченными во время обыска, с записями прослушивания телефонов. Вдруг Дэй напрягся и показал на какую-то надпись. Она выглядела как «KDAY». Он посмотрел на Anthrax’a.
– Что это? Это я?
Anthrax впервые за долгое время улыбнулся. И было отчего. Шеф Отдела по борьбе с компьютерными преступлениями АФП в Мельбурне сидел перед ним, совершенно уверенный в том, что он напал на что-то серьезное. Это было его имя, ясно, как день, написанное рукой хакера на листке бумаги, изъятого во время обыска. Дэй явно надеялся на нечто интересное.
– Если вы позвоните туда, вы узнаете, что это название радиостанции, – сказал Anthrax.
Это была американская радиостанция. Ее название было записано на одном клочке бумаги с названиями американского магазина одежды, еще одной радиостанции в США и несколькими новыми дисками, которые он хотел заказать.
– Ну и дела, – засмеялся Дэй над своими собственными поспешными заключениями. – Существует радиостанция, которую назвали моим именем.
Дэй спросил у Anthrax’a, зачем он записывал все эти сведения: пути к файлам, коды, извещения об ошибках.
– Просто регистрировал факты. Я думаю, что я сделал это, когда впервые получил учетную запись. Я пробирался наугад, записывая информацию о том, для чего предназначены разные вещи.
– Каковы были ваши намерения в то время насчет этих систем?
– В тот момент я просто смотрел, из любопытства.
– Это было любопытство вроде «Ух ты! Как интересно!» или же это больше было похоже на «Я хотел бы попасть внутрь»?
