– Эй, неблагодарный! Разве не я устроил тебя на эту работу? Может, те, кто отравил целый самолет и перебил кучу федералов, теперь охотятся за тобой? Ты еще живой? Позавчера вечером тебя видели у Джулио – ты пил в одиночестве. Купи себе белокурый парик. С тебя выпивка. Ариведерчи.
Я улыбнулся и пробормотал:
– Кукиш тебе, Дом, а не выпивку.
Следующим было сообщение от мистера Теда Нэша.
– Говорит Нэш... думаю, тебе следует прилететь во Франкфурт. Надеюсь, ты уже в пути. Если нет, то где ты? Ты должен находиться на связи. Позвони мне.
– А тебе два кукиша, мелкий пакостник...
Что-то ему было нужно от меня, но ничего, перебьется. Завершало список сообщение от Кенига, уже в полночь по нашему времени.
– Тебя ищет Нэш. В конторе тебя нет, контактный номер телефона ты не оставил, сообщения на пейджер остаются без ответа. Дома, насколько я понимаю, тебя тоже нет. Перезвони мне как можно скорее.
Наконец механический голос промолвил:
– Конец сообщений.
– Слава Богу, – облегченно вздохнул я. Очень хорошо, что я не услышал голос Бет Пенроуз; наверное, это усилило бы у меня чувство вины.
Я вернулся в гостиную и сел на диван – место преступления прошедшей ночи. Ну, одно из мест. Несколько минут я в одиночестве листал какой-то старый журнал, затем из спальни появилась Кейт – одетая, напудренная и причесанная. Однако быстро она со всем этим справилась. Десять баллов.
Я поднялся ей навстречу и сделал комплимент:
– Прекрасно выглядишь.
– Спасибо. Только не надо изображать из себя чувственного мужчину и сюсюкать со мной. Ты мне нравишься такой, какой есть.
– А какой я?
– Бесчувственный, грубый, самоуверенный, эгоистичный, жестокий и язвительный.
– Я стараюсь.
– Сегодня мы будем ночевать у тебя, – сообщила мне Кейт. – Я привезу с собой сумку с вещами, ладно?
– Конечно.
Только бы эта сумка не превратилась в три чемодана и четыре коробки.
– Когда ты вчера вечером был в ванной, запищал твой пейджер. Я проверила, тебя вызывал оперативный штаб.
– Ох... надо было сказать мне.
– Я забыла. Не беспокойся об этом.
У меня появилось такое ощущение, что Кейт Мэйфилд взяла под контроль мою жизнь. Понимаете, что я имею в виду? Минус пять баллов.
Кейт направилась к двери, я последовал за ней.
– На Второй авеню есть чудное французское кафе, – сказала Кейт.
– Отлично, поехали туда.
– Поехали. Я угощаю.
Мы взяли свои «дипломаты» и вышли из квартиры, совсем как обычные служащие, отправляющиеся на работу. Исключение составляло только то, что мы оба были вооружены «глоками» 40-го калибра. На Кейт были черные брюки, белая блузка и бордовый блейзер. А я был одет точно так, как и вчера.
Мы спустились на лифте в вестибюль и вышли на улицу. В дверях дежурил тот же швейцар, что и вчера вечером.
– Поймать вам такси, мисс Мэйфилд? – предложил он.
– Нет, спасибо, Герберт, мы прогуляемся.
Герберт бросил на меня такой взгляд, словно намекал, что это он, а не я, должен был бы ночевать в квартире Кейт Мэйфилд.
День выдался хороший, небо чистое. Немного прохладно, но сухо. Мы прошли по Восемьдесят шестой улице до Второй авеню, повернули на юг в направлении моего дома, хотя шли вовсе не ко мне домой. Улицы уже заполнились машинами, а тротуары пешеходами. В порыве приподнятого настроения я воскликнул:
– Люблю Нью-Йорк!
– А я ненавижу Нью-Йорк, – ответила Кейт. Однако до нее тут же дошло, что подобное заявление может создать проблемы для наших отношений в будущем, и она исправилась: – Но я смогу полюбить его.
– Нет, не сможешь. Никто не сможет. Однако ты сможешь привыкнуть к нему.
Кейт посмотрела на меня, но ничего не сказала. Мы зашли в уютное кафе, где нас тепло встретила хозяйка-француженка. Похоже, они с Кейт были давно знакомы – перебросились несколькими словами на французском.
Мы уселись за крохотный столик, размером, наверное, с мои запонки. В кафе пахло свежим хлебом, от чего у меня заурчало в животе.
– Тебе здесь нравится? – спросила Кейт.
– Нет.
Хозяйка протянула нам меню, написанное от руки, наверное, на санскрите. Там перечислялись тридцать два вида сдобных булочек и рогаликов. Разве это еда для мужчин?
– А бублики у вас есть? – спросил я.
– Нет, мсье.
– А яйца? Сосиски?
– Нет, мсье. – Хозяйка повернулась на высоких каблуках и удалилась.
– Попробуй рогалик с земляничным вареньем, – предложила Кейт.
– Что? – Я заказал кофе, апельсиновый сок и шесть булочек. Булочки я еще могу есть, они напоминают по вкусу пирожки, которые пекла моя английская бабушка. Кейт заказала себе чай и рогалик с вишневым вареньем. Мы приступили к завтраку, и она спросила:
– У тебя есть еще какая-то информация, которой ты хотел бы поделиться со мной?
– Нет, только убийство в Перт-Амбое.
– Есть какие-то версии?
– Нет. Ты сюда часто ходишь?
– Почти каждое утро. Какие у тебя планы на сегодня?
– Надо зайти в химчистку. А у тебя?
– Просмотрю все, что скопилось у меня на столе.
– Лучше подумай о том, чего у тебя нет на столе.
– Например?
– Например, о детальной информации, касающейся предполагаемых жертв Халила в Европе. Если только я не пропустил, то у нас на столах об этом ничего нет. Никаких документов из Скотленд-Ярда, ничего о расследовании, проведенном ВВС.
– Хорошо. А что мы ищем?
– Связи между преступлениями и мотивы.
– Похоже, связей никаких, за исключением того, что все жертвы были англичанами и американцами. Вот тебе и мотив.
– Особенно меня интересует убийство топором в Англии полковника ВВС США.
– Полковник Хамбрехт. Вблизи авиабазы Лейкенхит.
– Точно. А кофе здесь неплохой.
– Почему тебя интересует именно это убийство?
– Я подозреваю в нем какой-то личный мотив.
– А что ты думаешь об убийстве школьников?
– Их застрелили. А я говорю об убийстве топором. Это существенная деталь.
Кейт посмотрела на меня.
– Ну-ка, детектив Кори, расскажите мне об этом поподробнее.
– Подобное убийство предполагает наличие каких-то личных взаимоотношений между убийцей и жертвой.
– Понятно. Но мы ведь даже не уверены, что это убийство совершил Халил.
– Верно. Главным образом это подозрения Интерпола. Я вчера просмотрел полтонны бумаг, пока вы с Джеком спешили на такси в аэропорт Кеннеди. Очень мало информации от Скотленд-Ярда, от ВВС или наших друзей из ЦРУ. И совсем ничего от ФБР, хотя оно должно было послать бригаду своих агентов для расследования убийства Хамбрехта, как, впрочем, и для расследования убийства американских детей. Так почему же эта информация отсутствует?
– Возможно, она просто не попалась тебе на глаза.
– Я отправил запрос в архив, пока жду ответа.
– Джон, не сходи с ума.
– А ты не будь такой доверчивой.
Мы замолчали, как бы придя к соглашению, что здесь что-то нечисто, но вслух агент Мэйфилд этого не произнесла.
Мадам принесла мне счет, я передал его мадемуазель, которая сама заявила, что угощает. Мадемуазель расплатилась наличными. Пять баллов.
Мы вышли на улицу, сели в такси, и я назвал водителю адрес:
– Федерал-Плаза, двадцать шесть.
Оказалось, что водитель не знает, как туда ехать, и мне пришлось объяснить.
– Откуда вы? – спросил я у него.
– Из Албании.
В годы моего детства в Нью-Йорке еще работали таксистами выходцы из царской России. Конечно, все бывшие титулованные особы, если верить их рассказам. Но они, по крайней мере, прекрасно знали Нью-Йорк.
Некоторое время мы ехали молча, затем Кейт предложила:
– Может, тебе заехать домой переодеться, а я поеду на работу?
– Давай, если хочешь. Я живу в нескольких кварталах отсюда. Мы с тобой почти соседи.
Кейт улыбнулась, подумала, затем сказала:
– Ладно, черт с ним. Никто ничего не заметит.
– В здании пятьсот детективов и агентов. Думаешь, они ничего не заметят?
Кейт рассмеялась.
– А кому какое дело?
– Мы войдем в здание по отдельности, – решил я.
Кейт взяла меня за руку, прижалась губами к моему уху и прошептала:
– Пошли они все к черту.
Я поцеловал ее в щеку. От Кейт вкусно пахло, и мне нравился ее голос.
– Откуда ты родом? – спросил я.
– Ох, где меня только не носило. Я дитя ФБР. Отец уже в отставке. Он родился в Цинциннати, а мама в Теннесси. Мы много переезжали, какое-то время жили в Венесуэле. У ФБР было много агентов в Южной Америке. Гувер старался уберечь этот континент от ЦРУ. Ты знал об этом?
– Догадывался. Добрейший старина Эдгар.
– Отец говорил, что очень многие не понимали его.
– Это и я могу подтвердить.
Кейт рассмеялась.
