В оценке сил противника на ТВД главное внимание уделялось возможностям английской авиации: «Авиация, как сухопутная, так и морская, может производить действия из аэродромов не только Ирана, но и Ирака, так как тактические данные ныне существующих английских ВВС позволяют осуществлять налеты авиации на Баку непосредственно из иракских аэродромов». Делался вывод, что, «имея скорость, равную самолетам «Бленхейм», противник может быть над объектом (над Баку) в течение 2,5–3 часов, действуя из Ирака. Значительно усилились силы ВВС Ирана, и имеется тенденция дальнейшего их усиления… Все эти факты говорят за то, что иранское правительство готовит свою армию и подготавливает плацдарм для действия армий других стран»[1298]. Подчеркивалось, что у Ирана своих ресурсов для войны с СССР недостаточно, но он может быть втянут в войну и действовать совместно с другими странами[1299].
Общее количество авиации в Иране (по данным 1939 года) оценивалось в 285 самолетов, практически все из них были английского производства. Почти вся авиация — 228 самолетов — была сосредоточена в Тегеране, за исключением баз Тавриз, Ахваз, Мешхед, где базировались 56 машин. По явно устаревшим данным 1938 года, в Египте, Палестине, Трансиордании, Адене и Ираке находилось около 400 самолетов всех типов. Авторы делали оговорку: «Нужно полагать, что Англия самолетный парк в вышеперечисленных странах за последнее время значительно увеличила»[1300].
Как ни странно, но «Справка по ВВС Турции, Ирана, Ирака и Афганистана», составленная двумя месяцами ранее — 9 марта 1940 года, давала по авиации Ирана более свежие данные — на 15 января 1940 года (а не на 1939 год). Указывалось, что ВВС Ирана состояли из шести полков, три из которых базировались в районе Тегерана (1-й, 5-й, 6-й). Подчеркивалось, что «правительство Ирана наметило план развертывания ВВС в 1940 году до 10-ти авиаполков». Оценка общего количества машин составляла 645 самолетов, в том числе 352 — в эксплуатации, 173 — в процессе сборки, 120 — закуплены, но не прибыли[1301].
Единственной страной, с которой СССР граничил на юге и чья авиация и базы не вызывали особой озабоченности, был Афганистан. В той же «Справке…» указывалось, что его ВВС «находятся в стадии начального развития» и «состоят из 4-х авиарот, дислокация которых не установлена»[1302].
Влияние «английского фактора» на конкретные советские военные планы продолжалось не только весной 1940 года, но растянулось вплоть до начала Великой Отечественной войны.
Резко активизировалась разведывательная работа. Примечателен «Перечень военно-морских баз и портов Турции», составленный в единственном экземпляре не позднее 27 марта 1940 года, согласно штампу 1-го отдела УА ВМФ. Так, например, практически по всем объектам Мраморного моря, в том числе по Измиду — главной базе турецкого флота и Истанбулу — хорошо оборудованной военно-морской базе, сообщается об отсутствии необходимой информации («описаний нет», «пакета нет»), или о ее нехватке и устарелости («сведения скудны», «нет размеров целей», «есть сведения 1934 г.»). Это говорит о том, что разведывательная работа была явно запущена. Но спустя некоторое время положение меняется — так, по строящейся в Мраморном море у Измидского залива базе Гельджюк бьи собран соответствующий материал, воплотившийся уже в июне 1940 года в масштабированный «Схему Гельджюкского военно-морского арсенала». На ней, в частности, были отражены существующие корпуса судоремонтного завода, плавдок на 25000 тонн, электростанция, насосная и котельные станции, здание администрации завода и арсенала, позиции зенитных орудий, прикрывавших объект, и зенитных прожекторов, и даже месторасположение 12-ти подземных цистерн нефтехранилища, построенных немецкой фирмой «Филипп Гольцман»[1303].
Временно исполняющий обязанности начальника 1-го отдела штаба авиации ВМФ майор Климашин информировал 8 октября 1940 года начальника разведотдела штаба ВВС КБФ капитана Семишина о своем участии в инспекторской поездке на Черное море, которая проходила под руководством генерал-лейтенанта авиации Жаворонкова. Один из выводов заключался в максимальном использовании в случае наступления против наземных целей всех видов авиации, в том числе истребительной. Руководство истребительной авиации ошибалось, полагая, что их не будут использовать против береговых целей, но генерал-лейтенант Жаворонков лично указал, что необходимо «заводить дела на объекты, лежащие в пределах радиуса действия истребительной авиации», как указывалось в документе. Отмечалось, что «самолеты противника изучаются нецелеустремленно». «Сообщите использование в Ваших частях тренера по изучению вероятного противника, чертежи которого были Вам высланы из ВВС ЧФ еще весной. В ВВС ЧФ этот электротренер пользуется большим успехом», — указал в конце Климашин[1304]. Из анализа этого документа можно сделать следующие выводы: Черноморский флот еще с весны был на переднем крае подготовки к боям с предполагаемыми противниками; осенью этот процесс находился в детальном совершенствовании, причем проводилась отработка наступательных действий; происходил активный процесс обмена опыта с другими флотами.
Из материалов дела «Разная переписка по разведке» фонда «Управление ВВС КБФ 1921–1940 годов» следует, что внимание Англии уделялось не только в частях и соединениях флота, дислоцировавшихся на юге страны. Согласно учету командирской учебы в часах, 8-я авиационная бригада КБФ за июль 1940 года проходила тему «ВВС (изучение противника)». Комсостав трех эскадрилий ее 1-го минно-торпедного авиаполка, оснащенного самолетами ДБ-3, уделил этой теме в общей сложности 17 часов, в том числе: 1-я авиаэскадрилья — 3 часа (все по Англии); 3-я авиаэскадрилья — 8 часов (в том числе — 3 по Англии и 3 по Германии); 5-я авиаэскадрилья — 6 часов (в том числе — 2 по Англии и 2 по Германии)[1305].
Как видим, в середине 1940 года командирский состав авиации конкретных боевых частей авиации флота уделял изучению ВВС Великобритании, во всяком случае, не меньше, а иногда и больше времени, чем авиации других предполагаемых противников, и даже для люфтваффе в данном случае не делалось исключений. Тот же самый вывод можно сделать, проведя анализ соотношения удельного веса иностранных языков, изучаемых военными переводчиками, которые готовились в 1940 году в интересах ВВС Красной армии. При этом можно отчетливо выделить три основных потенциальных театра военных действий: европейский (немецкий язык); дальневосточный (японский и китайский языки); южный (английский, французский, турецкий, иранский, афганский языки). Доля языков дальневосточного ТВД составляла 23,6 % от всех изучаемых; удельный вес немецкого языка был 26,8 %; на долю же изучаемых языков англо-французского блока и их потенциальных союзников приходилось 49,5 % общего объема (в том числе собственно английский — 22 %)[1306].
Необходимо отметить также «Приказ народного комиссара обороны СССР об установлении системы подготовки и порядка комплектования вузов военно-воздушных сил и улучшении качества подготовки летного и технического состава от 3 марта 1941 года». В разделе «Подготовка штабных командиров ВВС» указывалось: «изучить организацию и тактику всех родов войск Красной армии, Германии, Японии, Турции и Англии»[1307].
Моделью возможного применения ВВС Красной армии против Англии и ее союзников можно считать действия в операции против Ирана, подготовка и выделение сил для которой состоялись еще до нападения Германии на СССР. Подготовка к этим действиям не была секретом для руководства Ирана. Так, 2 февраля 1941 года в беседе с полпредом СССР в Королевстве Иран М.Е. Филимоновым Генеральный директор МИД Ирана Х. Сейях прямо заявил, что в июне 1940 года Иран был наполнен слухами о нападении Советского Союза в самое ближайшее время, причем упоминалось «требование иранскому правительству о необходимости получении на иранской территории аэродромов в пользу СССР»[1308]. Исследовавший «Иранский поход» Красной армии 1941 года Ю.Г. Голуб подчеркивал роль ВВС РККА в иранской кампании: «Общий успех операции по вводу войск был обеспечен господством в воздухе советских военно-воздушных сил. Авиация сделала около 17 тыс. самолето-вылетов, сбросив 7 тыс. бомб на различные военные объекты Северного Ирана»[1309]. Эти цифры представляются значительно завышенными. Если принять время боевых действий за шесть дней (с 25-го по 30 августа), от начала операции до капитуляции иранской армии, то число боевых вылетов в среднем за день должно было составить 2833. Для сравнения: немногим менее полутора лет назад в войне против Финляндии — крупнейшей кампании, где использовалось до 40 % боевого состава военной авиации СССР, — рекордным днем по количеству совершенных самолето-вылетов стало 11 марта 1940 года. Тогда их было выполнено 2856 объединенными силами армейской и морской авиации[1310]. Вряд ли иранская кампания может претендовать на большую среднюю ежедневную интенсивность при значительно меньшем количестве задействованных самолетов.
