теряй ни минуты, ладно?
– Слушаюсь, мон женераль!
Часть 8
Смотреть на мир через рваную, уже почти жемчужно-белую облачность было гораздо приятнее, чем созерцать серый дым. Но двигаться– все так же неудобно. Хорошо, что под спиной есть переборка, которая ощущается твердой и вполне надежной: можно привалиться и перевести дыхание. Хотя с чего это я успел запыхаться?
С мыслей. С очередной порции непредвиденных новостей.
Нет, жить явно становится тем проще, чем больше узнаешь местных неписаных правил. Беда только в том, что к себе их никак не применить с пользой. А иногда и вообще не применить.
Они, конечно, ушли вперед. Может и не очень далеко, но явно в другом направлении. И намного больше ценят жизнь. Правда, со странной точки зрения смотрят на такое богатство. До такой степени своеобразной, что предпочитают калечить, даже лишать рассудка, но только не убивать. Чтобы обескровливать противника не столько потерей живой силы, сколько оттягиванием ресурсов на заботу о вышедших из эксплуатации. В каком-то смысле все это более человечно, что ли, но страшно подумать, насколько и уязвимо. Если кто-то один вдруг отступит от общепринятых традиций, он получит колоссальное преимущество, верно?
И ведь уже отступил, как ни крути.
Сирена приходила за мной. Может, и за остальными тоже, но во вторую, третью и далее очереди. И я точно должен был умереть. И умер бы, если бы… Ну да, не поступил вопреки местным законам рыцарства.
Что ожидалось? Что начну кудахтать над своими цыплятами, а не брошу их на произвол судьбы. И будь в моем распоряжении подходящие средства, точно бы попробовал что-то сделать сам, потеряв драгоценное время и возможность получить помощь извне.
Хороший был расчет. Правильный, наверное. Только не для меня. Не для такого безынициативного труса, витающего в облаках, за которыми просматривается синее-синее…
Платье.
Покрой не разглядеть: уж слишком быстро мельтешат обрывки дыма, но оттенок тот самый. Памятный по одной неожиданной встрече над морем. И даже никелированный взгляд от этой синевы тоже начинает казаться чуточку…
– А ты откуда взялась? Я же о тебе не думал.
Вот же гадство, в самом деле. Вместо того, чтобы перед смертью вспомнить что-то хорошее, чем забивал голову? Успеть хотел. Куда-то и зачем-то. Как будто мне от этого на том свете стало бы спокойнее. Тьфу.
– Вот видишь, какой плохой ухажер тебе достался? Даже твой светлый лик в последние минуты не вспоминал.
Печально сейчас это осознавать. Когда никакой красоты в предсмертном часе, а одна тупая беготня и суета. Не так надо уходить, ой не так. Ну ничего, теперь я ученый и загодя приготовлюсь.
– Хотя ты сама выбирала. Я разве навязывался?
Шлепнул по заднице, разве что. Но это знаком внимания можно считать только с большой натяжкой. Причем в очень недоразвитом обществе. Здесь явно ухаживают иначе. Виртуально. И для них такая реальность– вторая совсем не по значению, скорее наоборот.
– Я ведь даже не знаю, что с тобой делать. То есть, что бы я лично сделал, гадать не надо, но это все равно как… Да нет, хуже, чем дикари. У них хоть бусы есть. Ракушки всякие красивые, которые можно выловить, отшлифовать и нанизать на веревочку. Цветы вручить– тоже хорошо. Красиво. А тут получается, что лучший твой подарочек это… Эх. К тому же, единственный.
И ладно бы ещё, было это новым ощущением, непривычным, так сказать, неизведанным. А ведь проходили уже. Неоднократно.
Какая бы девушка ни была, пусть самая непритязательная, у неё в мозгу все равно выбиты, глубже и надежнее, чем в камне, обязательные условия. Чтобы белое платье, фата и медовый месяц. Для начала, по крайней мере. А ещё раньше– колечко. Но так в моих родных палестинах, это я хотя бы вчерне понимал. И поднатужившись, смог бы исполнить. А тут?
– Только не говори, что это твой последний шанс. Пожалуйста. Знаю, что так бывает, и часто, но хочется верить в лучшее. Ты, конечно, не королева красоты, врать не буду. В тебя, наверное, даже влюбиться нельзя, если внимательно посмотреть. Но это именно если внимательно. А я всегда гляжу через ж… призму.
На что она может быть похожа? Жирных складок точно нет, но с другой стороны, скелет, обтянутый кожей, тоже зрелище аховое. Только все это не имеет значения: ни рост, ни вес, ни возраст. Главное, когда чувствую её, мне хорошо. И хватит. Больше ничего не надо.
– А хочешь, совсем страшное скажу? Мне даже смотреть не обязательно. Достаточно память поворошить, и весь набор развлечений в моем распоряжении.
Удобно, правда? И решает проблему супружеской измены самым коренным образом. С одним только нюансом:
– Хотя это, конечно, насилие. Нет, я совсем не против домашнего видео, но можно же было вписать в него не первый попавшийся образ? Скажем, справиться сначала о моих вкусах и предпочтениях, а потом уже… Не удовольствие получается, а приговор.
Приятный, да. И даже не особо обременительный. А ещё я, возможно, смог бы от него избавиться, если бы хорошенько попросил медузок, но…
Что-то не хочется. Наверное, потому что мне всегда синицы в руках нравились больше, чем журавли, курлыкающие где-то в далеком далеке.
– Ты не виновата. Они ведь тебе наплели обо мне с три короба, правда? Ну, своим протезом второго контура волну нагнали, чтобы тебя тоже зацепило? Нет, я не спрашиваю. Не хочу знать. Сваты свое дело обычно туго знают, так что…
Почему они так поступили? Видимо, пытались подогнать под себя. В смысле, обеспечить всем необходимым. Супружеская же пара мне досталась, в конце концов, а не соседи по коммуналке. А в их системе ценностей, похоже, наличие партнера– обязательное условие благополучия, особенно морального. Вот и подсуетились. Видимо, совсем у меня в тот момент с мозгами было, если долго выбирать не стали.
– А на самом деле я не такой. Я гораздо хуже. Просто они тогда этого не понимали. Да и я, как выясняется, тоже был ещё не в курсе насчет себя самого. Настоящего.
Нет, стыдиться нечего. С любой нормальной точки отсчета получится сумма как минимум средняя. Но хочется-то другого, да? Хочется, чтобы без страха и упрека. Опционально– на белом коне.
– Хоть сейчас замуж позову. Серьезно. Но "замуж" это, уж извини, я могу видеть только со своей стороны.
Мне чертовски нужно что-то такое. Близкое, доверенное, понимающее и хотя бы немножечко любящее. Кто-то такой.
– Я не боюсь ошибиться. Я не хочу, чтобы ошиблась ты.
У меня получится привыкнуть к их
