остаться со мной». Я прижимаю одну руку к его кровоточащей груди, а другую — к своему животу. «Ты должен остаться с нами!»
Голова Дома откидывается набок, а из его груди между моих пальцев сочится еще больше крови.
И эта потеря разрывает мой разум.
Он не умер.
Он не может умереть.
Не сегодня.
Он не может умереть именно сегодня.
С дороги, где я в последний раз видела машины, раздаются новые выстрелы.
Я лезу в передний карман, достаю черный платок с синими буквами и кладу его между ладонью и его телом. Не знаю, зачем я сегодня это взяла. Просто хотела, чтобы он был со мной.
Вырывается еще один всхлип.
Мы уже так многого достигли.
Я сильнее прижимаю к нему платок.
И он не умрет.
Без чуда он не выживет.
Никто из нас этого не сделает.
Мой карман вибрирует.
Я все еще практически на коленях у Дома, но я наклоняюсь и достаю его. На экране имя Кинга.
Должно быть, он повесил трубку и перезвонил.
Я отвечаю на звонок, но не могу перестать плакать.
«Девять минут», — говорит мне Кинг. «Вэл, мои люди будут там через девять минут».
Стрельба на дороге стихает, одна сторона подавляет другую.
И я знаю, что это значит.
Я знаю, что победила не моя сторона.
«М-мы не продержимся девять минут». Я признаю ужасную правду.
«Ты умеешь бегать?»
Я сосредотачиваюсь на ровном голосе Кинга и оглядываюсь через плечо на заброшенный аэродром. «Нет. Некуда идти».
И я не могу оставить Доминика.
По крайней мере, пока его сердце еще бьется.
И не после того, как оно прекратит.
«У тебя есть оружие?»
Я смотрю на пистолет рядом со мной. «У меня винтовка».
«Используй ее», — командует Кинг.
Кинг научил меня стрелять два лета назад. И у меня хорошо получалось, но я не практиковалась.
«Прошло слишком много времени», — задыхаюсь я.
«Ты знаешь, что делаешь, Вэл. Ты знаешь, как это сделать».
«Я не знаю, смогу ли я!»
«Ты должна!» — кричит он на этот раз.
И я знаю, что он прав. Это мой единственный шанс. Наш единственный шанс.
Я тянусь к пистолету свободной рукой. «Если-если я не успею…»
«Вэл».
«Если я не смогу этого сделать». Слезы текут по моим щекам. «Мне просто нужно, чтобы кто-то знал…»
Но я не могу этого сказать.
Я не могу произнести эти слова вслух.
Потому что если я не справлюсь, то и он не справится.
«Вэл», — говорит Кинг, фокусируя меня. «Сейчас ты целишься во все, что движется».
«Ладно». Мой голос срывается. «Ладно. Я кладу трубку. Спасибо, Кинг».
«Поблагодаришь меня позже. А теперь иди и убей ублюдков, которые посмеют в тебя стрелять. Ты — Альянс, Вэл. Покажи им, почему».
Я кладу телефон на землю рядом с бедром Доминика и иду к передней части внедорожника.
Мои глаза закрываются на один вдох.
Сосредоточься.
Я наполняю легкие воздухом.
Я поднимаю винтовку и упираю приклад в плечо.
Я оттягиваю затвор назад ровно настолько, чтобы увидеть, что в патроннике уже есть патрон.
Они или мы.
Либо они, либо мы.
Я обхожу машину спереди.
На вершину улицы поднимается мужчина, его силуэт вырисовывается на фоне пушистого снегопада.
Я нажимаю на курок.
Его лицо исчезает.
Либо они, либо мы.
Движение справа от меня тянет мой ствол.
Я выдыхаю и снова нажимаю. Дважды.
Кровь хлещет из его груди.
Еще одна голова.
Еще одна пуля.
Еще один человек упал.
Я отхожу назад за машину и, пригнувшись, прохожу мимо Доминика и мертвого негодяя, пока не оказываюсь у задних дверей.
Надо мной появляются двое мужчин, но их внимание приковано к передней части внедорожника.
Где я была.
Я нажимаю на курок.
Первый человек падает. У него нет половины шеи.
Второй человек падает, но я успеваю сделать еще один выстрел.
Я бегу обратно, не смея остановиться и проверить Доминика.
Он жив.
Он должен быть жив.
Я выглядываю из-за машины и слишком поздно замечаю двух мужчин.
Раздается шквал выстрелов, и я отступаю, но перед этим пуля попадает в ствол моего пистолета, отбрасывая его в сторону и вырывая из руки.
Он падает на землю, пролетая мимо переднего бампера. Вне моей досягаемости.
Последний осколок надежды, за который я цепляюсь, рушится.
Я не могу дотянуться до винтовки.
Я с трудом подползаю обратно к Доминику.
Прошла минута. Может быть, две. Не девять.
Люди Кинга не успеют прибыть вовремя.
«Просто держись», — шепчу я своему красавцу-мужу, засовывая руки ему в карманы. «Просто держись, ладно?»
За исключением того, что единственные обоймы, которые я смогла найти, предназначены для винтовки, а в его оружии закончились патроны.
Я тянусь к спине Дома и нахожу пистолет, спрятанный в его кобуре.
Он не победит людей, идущих на нас с автоматами.
Но это может дать нам еще несколько секунд.
Еще несколько секунд вместе.
Я поднимаю руку, просовываю ствол пистолета над крышей машины и нажимаю на курок.
Я убиваю их, немного наклоняя ствол между выстрелами. Достаточно, чтобы держать их головы опущенными, даже когда они отстреливаются.
Но тут мой пистолет щелкает и стреляет.
И все выстрелы прекращаются.
Потому что я выбыла.
И они это знают.
Я опускаюсь на колени.
Я подвела нас.
Падающий снег внезапно становится гуще, и наступает гнетущая тишина.
Я подхожу к Доминику.
Я хочу сесть к нему на колени, хочу обнять его и отвернуться от всего. Но я не могу так с ним поступить.
Я собираюсь с этим столкнуться.
Он умирает, потому что защищал меня.
Теперь моя очередь.
Вытащив последний предмет из его кармана, я просунула пальцы сквозь тяжелый металл.
Сжав правую руку в кулак, я становлюсь на колени рядом с мужем и прижимаю левую ладонь к дыре в его груди. И жду.
Я вижу три вещи.
Заходящее солнце сверкает сквозь снегопад.
Кровь Доминика на моих руках.
Пустая винтовка, лежащая на снегу.
Я слышу три вещи.
Звон в ушах.
Голос Кинга кричит в трубку где-то на земле.
Приближающиеся шаги.
Три части тела.
Мое сердце разрывается в груди.
Мой малыш, едва сформировавшийся, у меня в животе.
И моя душа, в центре моего существа, оплакивает наш упущенный шанс на счастье.
«Мне тоже жаль, Доминик», — шепчу я. «Мне так жаль, что я не смогла нас спасти». Я наклоняюсь в сторону и нежно целую его в щеку. «И мне жаль, что я никогда не говорила тебе, как сильно я тебя люблю».
Мужчина обходит изрешеченную пулями машину
