генерал не простит вам, - быстро проговорила Дуня.
- Простит, - быстро сказал тот. – Ему ничего больше не останется. Будет вести себя смирно – получит маркизу обратно.
Дуня резко расправила плечи – и стала как будто выше ростом. Что-то треснуло и брякнуло, и вместо красавицы на полу моей кухни стояла… медведица. Бурая медведица, с охеренными, не побоюсь этого слова, когтями.
- Говорю же, нелюдь она! Хватай её! Сбежит сейчас!
- Она сейчас вас убьёт, всех, - прохрипела я.
И тут меж нами наконец-то возник сгусток тьмы, который выплюнул из себя господина Асканио. Тот оглядел нас всех и проникновенно сказал:
- Не убивайте больше никого, госпожа Евдокия. Я с радостью сделаю это для вас.
16. Я сделаю это для вас
- Уходите. Не вмешивайтесь, не навлекайте на себя беду, - сказала Дуня.
И знаете, это был такой сюр, что я даже подзабыла о том, что почти не дышу. Потому что где вы ещё увидите медведя, говорящего по-франкийски? Глуховатым низким голосом, но – несомненно говорящим!
Асканио же отвесил тому медведю церемоннейший поклон, и двинулся на Астафьева.
- Господин чиновник, извольте немедленно освободить госпожу маркизу от ваших чар и сдаться.
- Даже и не подумаю, - тот сделал хитрый жест в сторону Асканио, в него полетела огненная плюха, но тот отбил.
- Эй вы, безголовый статский советник, и думать не смейте в моём доме огнём плеваться! – я хотела было призвать на него ведро воды, но не смогла и пальцем пошевелить.
Кажется, только голосовые связки из всего тела мне и повиновались, и то – еле-еле.
- Сейчас мы его окоротим, - кивнул господин великий маг.
Он что-то плёл руками, весьма изящными и точными жестами, и придвигался всё ближе к Астафьеву. Тот строил какую-то защиту, но Асканио сминал её легко и непринуждённо, а потом ещё раз, и ещё. Рыжий маг оказывался быстрее. Вот оно как, оказывается, когда ты весьма одарён, и умеешь всем, что дано, хорошо пользоваться!
Астафьев отступал, Асканио шёл на него, они втянулись в коридор, и я уже видела только Асканиеву спину, и только. Сзади заворочалась Дуня, я попыталась пошевелиться и глянуть – что там, но смогла только чуть повернуть к ней голову.
Очухался Лопатин – тот, которому Васечка голову подрал. Возился, возился, а потом как схватит с полки крынку да как бросит в Дуню!
- Не спи, Кондрат, сожрёт же сейчас!
Дуня заворчала глухо, повернулась к Лопатину, но Кондрат прочухался, и тоже бросил в неё чем-то, я не разглядела, чем. И только когда до меня крупинки долетели, поняла – это ж остатки нашей каши утренней, вот сволочи, ещё б едой они тут не разбрасывались!
Я попыталась это сформулировать – что не вы еду добыли, не вам её и бросать, но меня не слышали. Два человека и медведь в ограниченном пространстве – это, скажу я вам, нечто. Рассыпался табурет, на котором, бывало, сиживала Дарёна, когда чистила и резала овощи, рухнула полка с металлической утварью, разбилась ещё одна крынка. Но у Кондрата в руках сверкнул нож, а я могла только хрипеть, и я даже попыталась.
- Дуня, Дуня, у него нож, осторожнее!
Дуня развернулась – и с размаху рванула Кондрата когтями. А потом ещё раз, и ещё, и тот затих. С рычанием развернулась к Лопатину, собралась было тоже припечатать его, но из коридора вынесло Асканио.
- Госпожа Евдокия, позвольте мне, я же просил вас уже!
Он непринуждённо уронил Лопатина на пол, и я бы сказала, что скрутил и связал, но при том даже пальцем к нему не притронулся. Тот пискнул и затих. А Асканио наклонился к лежащему Кондрату, осмотрел, нахмурился.
- Я же просил вас, - вздохнул, глянул на Дуню.
Та подняла на него свои невероятные васильковые глаза, тоже вздохнула… и затихла.
- Госпожа Евдокия, вы… прекрасны. Вы необыкновенны и замечательны. Я и подумать не мог, что Великое Солнце пошлёт мне возможность узреть подобное чудо!
Медведица вздыхала, стараясь лишний раз не шевелиться, наверное – чтобы ещё чего-нибудь не своротить. Может, и ответила бы что-то, но тут двери с улицы хлопнули, и с улицы вбежал Федот, муж соседки Маруси, и Егор Ильич, а за ними следом ещё кто-то из близ живущих мужиков. С улицы кричала Маруся:
- Свяжите их там, они Дарёну с Настёной хотели поубивать! Лихие это людишки, а вовсе не государевы, брешут они всё про себя! И бумаги у них не настоящие!
- Иди домой, дурная баба, без тебя решим! – рявкнул Федот в сторону дверей, да куда там!
И дальше начался хаос.
- Батюшки, топтыгин!
- Косолапый!
- Святые угодники, мишка пришёл из лесу!
- Господи, спаси и помилуй!
- Мать-мать-мать!
- А ну тихо, - сказал Асканио. – Медведя не трогать, ясно? Он не причинит зла.
- Как же, сейчас, не причинит!
- А ты, барин, косолапого-то живьем хоть раз видел? Вон, он уже подрал солдатиков-то!
- Те солдатики Дарёнку чуть не убили и Дуню нашу хотели порешить, а как мы без Дуни-то? Туда им и дорога!
- Да как же, государевы же люди!
- Да брешут они, что государевы!
Асканио попытался ещё пару раз всех утихомирить, но у него не выходило. Пришли ещё трое или четверо, еле втиснулись в уже и так переполненную кухню, и из сеней кто-то что-то говорил. Дуня уже начала угрожающе ворчать – отодвинулись немного. С улицы всё ещё что-то кричала Маруся, наверное – объясняла диспозицию вновь пришедшим.
- А вот мы топтыгина-то сейчас и того!
Федоту кто-то из задних рядов передал топор, хороший такой топорик, тот замахнулся…
- Мя-я-яу!
Тотчас прыгнул сверху с полки Васенька, Федот шарахнулся с испугу, топор улетел на пол.
- Да стойте же, не трогайте её, никого не трогайте! Где там Анри?
- Сейчас будет, господин Асканио, - отрапортовал вывалившийся из теней Северин, держащий за руку Меланью.
Уф, эти в порядке, хорошо.
- Ты, барин, отошёл бы, руки бы белые не марал, - начал было кто-то ещё из мужиков, и тоже замахнулся на медведя.
- Не трожьте её не надо, - заверещала Меланья.
- Уйди, девка, не лезь под руку, - отмахнулись от неё.
- Да выйдите вы отсюда все, Северин, да хоть напугай их, что ли! – попытался воззвать к обществу Асканио. –
