О том же самоощущении всежизненного душевного единства своей личности вне зависимости от возраста и старения, между прочим, писал Иван Бунин, никогда не отдалявшийся от общения тайн инобытия. Лучи «невечернего света» окрашивали все, о чем бы он ни думал, к чему бы ни устремлялось его сердце, погружавшее все, о чем бы он не писал, в тайну времени — в тайну жизни, неодолимо влекущую к себе человеческое сердце, устремленное к истокам и Источнику жизни — Богу. Тут же в ряду стояла и великая тайна прошлого — ушедшего времени. И она притягивала к себе как смолисто черная воронка водоворота в затоне. Но вот вопрос: назад — в прошлое, или назад — в будущее? — поскольку в будущем — Вечность и ответы на все вопросы.
«Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф. 18:3). Если идти вслед мысли о единстве личности человека с издетства, то можно сделать вывод, что потеря с возрастом глубинных черт детскости есть несомненный признак разрушения личности, что отчасти и объясняет это ощущение «тяжелости» личности тех, у кого детскости не осталось и в помине. Утрата детскости — утрата чистоты. Обретение чистоты на подвижническом духовном пути — обретение высокой простоты, несомненно, и «детской» в своих духовных проявлениях.
…Николай Егорович Жуковский был истинным сыном своего отца, только во многом гораздо более счастливым. Жизнь Егора Ивановича сложилась в непрерывную цепь самопожертвований ради семьи. Облако печали туманит в моем сердце его образ, — многоскорбный тихий страничек…
* * *
Почти на 40 лет родным домом, семейным гнездом для Егора Ивановича стало имение Орехово Владимирской губернии, которое они с Анной Николаевной приобрели на ее приданное в 1840 году. Правда, Егору Ивановичу так и не удалось никогда пожить в своем уютном родном гнезде Орехове подолгу и всласть. Служа в отдалении, — сначала на строительстве шоссе, потом управляющим в соседних имениях, а еще позже — до конца жизни — управляющим у старшего сына в имении Новое Село, что на берегу реки Шат в Тульской губернии, куда к нему приезжала Анна Николаевна, как только была возможность, и изредка дети, занятые своими жизнями, Егор Иванович в собственной своей любимой семье мог бывать только наездами. Болезненно, но терпеливо и в молчании переносил он эту свою оторванность от родных ему людей, но исправить было ничего невозможно. Анна Николаевна, — рачительная и строгая хозяйка, еле сводила концы с концами, а четверых сыновей надо было учить и выводить в люди, потому и отказаться от заработка управляющего чужих имений Егору Ивановичу было никак нельзя даже и тогда, когда с начала 70-х гг. взял на себя заботу о семье Николай Егорович. Но ведь до профессорского жалования было еще очень далеко, так что Егор Иванович до конца дней своих трудился. И все-таки первые 35 лет семейной жизни, пока не пришлось уехать в Тулу к Ивану, Егор Иванович был к семье ближе, служа в имениях Владимирских…
Из Покрова Владимирской губернии. 1842 год. Зима.
"…Покойной ночи, Нина, я в Покрове знаю, что скоро ты займешься убаюкиванием ангельчика нашего. Я слышу твою милую песенку. Душа души моей, как сладко любить тебя, в разлуке в особенности познается это восхитительное чувство. Не скучай, Нина, все делается к лучшему и для самой пламенной любви недурно иметь маленькие разлуки, это масло к возбуждению пламени. Спи спокойно — перекрести за меня доченьку нашу — Ангел Господень да будет над вами…
Обожающий тебя Жорж".
В письмах детей Жуковских не так часто, а то и вовсе не упоминается отец — не потому, что не любили — любили и чтили, а потому, что участия в семейных «трудах и днях» он принимал редко. Тем ценнее, проскальзывавшие в письмах и воспоминаниях строки, посвященные Егору Ивановичу. Как, например, в частично цитированных в 5 главе воспоминаниях Веры Егоровны Микулиной (урожденной Жуковской) — прабабушке автора, которая вспоминает зиму 1869 года, — удивительно счастливые святки, когда все члены семьи оказались в сборе — возможно, это был один из последних таких счастливых семейных дней — последующие зимы Николай Егорович уже служил в Москве и с ним была Мария Егоровна и Верочка-гимназистка, и часто Анна Николаевна — вот уж истинная странница! — начиная с 1858 года до конца жизни — более 50 лет (!) вынужденная метаться из Орехова в Москву, из Орехова и Москвы — во Владимир или Тулу, потом в Киев — туда, где жили ее дети, и, конечно, к Егору Ивановичу.
А на святках 69 года Господь собрал семью в Орехове… Слово Вере Егоровне:
«Этой зимой в Орехове собрались все братья — приехал Ваня, Колюшка и Володя, Варя зазимовал в VII классе, жил с нами в Орехове и готовился к экзаменам. Приехал и папа из Жерехова, я его как сейчас вижу в коротенькой беличьей шубке, когда он выходил на крыльцо и звал меня «Веренок, беги скорее гулять по морозцу, пойдем к коровкам на ферму». Я всюду бегала за ним.
Братья ходили на охоту, убили огромного волка. Папа им устроил на большом пруду высокую ледяную гору. По вечерам подвешивали на ветках елок цветные бумажные фонарики. Под нависшими шапками снега на ветках светились разноцветные огни. Катались с горки до поздней ночи. Вся деревня собиралась на пруд. Раз мы страшно перепугались: бежит к нам какой-то мальчишка и кричит: «Николая Егоровича подшибли». Я так и обмерла, бросились мы с Машей на пруд, видим, Ваня ведет Колюшку, а тот еле шагает… Его подшиб сзади Герасим. Коля вздумал прокатиться «вертышом» на подмороженном решете, а Герасим налетел на него сзади на салазках и ударил его полозом в спину, оба кувыркнулись в снег, к счастью «черненький» (так звала Верочка Николая Егоровича) не сильно ушибся. Я помню, как плакала, еле уняла меня няня Ариша…»
С августа 1870 года Николай Егорович — ему было 23 года — вступил на первую ступень своей научно-педагогической деятельности — он был принят учителем физики 2-й Московской женской гимназии. Жалование было маленькое, но Николай Егорович смог нанять на Плющихе в приходе храма Смоленской иконы Божией Матери в доме Королевых квартиру и перевезти семью в Москву. В это время Иван Егорович получил место следователя в Волоколамске, куда взял собою младшего брата Володю. Валериан отбывал воинскую повинность. Переезд в Москву, расставание с Егором Ивановичем (оставшимся в деревне) и трудное финансовое положение семьи описывает Анна Николаевна в своем письме к Егору Ивановичу:
«Милый друг Егор Иванович,
Я доехала с Верком очень хорошо, хотя довольно долго искала квартиру. Всех наших нашла здоровыми. Ваня страшно спешит, ныне он весь день ездит по закупкам, в четверг или пятницу уезжает непременно и берет с собою Володю. Ваня думает приехать за своими вещами в начале ноября, не более как на 2 дня. И к этому времени, с Божией помощью, и ты будешь здесь (это не случилось… — прим. авт. — Е.Д.). Приехавши сейчас же истратила 4 р., заплатила в лавочку, дала 1 р. Арине в адресную. У меня еще нет кровати и ныне еще я буду спать на полу. Дом очень тепел, не знаю, будет ли у нас тепло наверху.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
