Как я уже говорила, тиран Боэмунд с сильным флотом переправился с одного берега на другой, высадил на наши равнины все франкское войско и в боевом порядке двинулся оттуда к Эпидамну с намерением, если удастся, первым же натиском овладеть городом, а если нет, завоевать город с помощью стенобитных машин и камнеметных орудий. Такова была его цель.
Он стал лагерем напротив восточных ворот, на которых установлена бронзовая конная статуя[1309], осмотрел местность и приступил к осаде. В течение целой зимы он строил планы и {343} выискивал уязвимое место в обороне Диррахия, а с первой улыбкой весны всего себя посвятил осаде. После переправы Боэмунд немедленно предал огню свои грузовые суда, корабли для перевозки лошадей и так называемые «стратиотиды»[1310]; сделал он это частично из военной хитрости, дабы его войско не возлагало надежд на море, частично – вынуждаемый ромейским флотом. Прежде всего он расположил вокруг города варварское войско и вступил в перестрелку с врагом; со своей стороны ромейские воины обстреливали варваров то с башен Диррахия, то издали. Затем он стал высылать отряды франкского войска, атаковал и отражал атаки противника. Боэмунд захватил Петрулу[1311], крепость Милос за рекой Деволом и присвоил себе по обычаю войны все города в округе Диррахия. Вот что свершил он своей воинственной десницей.
В то же время он сооружал военные машины, строил черепахи, снабженные башнями или таранами, щиты и навесы; он трудился в течение всей зимы и лета[1312], своими угрозами и делами устрашая и без того устрашенных людей. Но не смог Боэмунд поколебать мужества ромеев. Кроме того, он встретился с трудностями в снабжении войска провиантом: все, что он захватил в окрестностях Диррахия, было потреблено, а продовольствие, которое по расчетам Боэмунда ему должны были доставить, не давали подвезти отряды ромейского войска, овладевшие долинами, проходами и самим побережьем. Поэтому голод сразу постиг как коней, так и людей, и губил тех и других, ибо у коней не было корма, а у людей – пищи. Кроме того, варварское войско было поражено некоей желудочной болезнью. Казалось, болезнь возникла от вредной пищи (я говорю о просе), но на самом деле послал ее на бесчисленное и неодолимое войско божий гнев, который губил воинов одного за другим.
3. Однако это несчастье казалось пустяком человеку, стремившемуся к тирании и грозившему уничтожить весь мир. Он и в несчастии продолжал строить свои каверзы. Сжавшись в клубок подобно раненому зверю, он, как я говорила, все свое внимание обратил на осаду. Соорудив прежде всего черепаху с тараном[1313] – некое неописуемое чудовище, Боэмунд придвинул ее с востока к городу. Черепаха представляла собой страшное зрелище; она была сооружена следующим образом: построили небольшую черепаху в виде параллелограмма, подвели под нее колеса, со всех сторон – сверху и с боков – покрыли сшитыми бычьими шкурами, соорудив, как говорит Гомер[1314], «семикожную» крышу и стены, а затем внутри укрепили тараны. {344}
Когда машина была готова, Боэмунд приблизил ее к стене с помощью множества воинов, которые шестами толкали ее изнутри и двигали к стенам Диррахия. Когда машина приблизилась и оказалась на нужном расстоянии от стен, из-под нее убрали колеса и со всех сторон укрепили кольями, чтобы крыша не сотрясалась от ударов. Затем несколько наиболее могучих воинов, одновременно с обеих сторон толкая таран, стали с силой бить им в стену. Воины разом и с силой толкали таран, тот устремлялся вперед, бил в стену, отражался от нее, возвращался назад и наносил новый удар. Так повторялось несколько раз, таран двигался туда и назад и, не переставая, долбил стену. По-видимому, древние механики, которые изобрели под Гадирой таран, назвали его по аналогии с баранами, во время драки сталкивающимися лбами[1315].
Но жители города издевались над варварами с их «козлиным»[1316] штурмом, высмеивали толкателей тарана и безрезультатную осаду. Открыв ворота, они приглашали варваров войти в город и издевались над ударами тарана. От ударов тарана, – говорили они, – не получится пробоины размером с ворота. Благодаря мужеству жителей города и храбрости стратига Алексея, племянника самодержца Алексея, попытки врагов оказались тщетными, они сами вышли из боя и во всяком случае на этот раз прекратили осаду. Мужество жителей города, открывших ворота варварам и бесстрашно встретивших их, повергло в страх неприятеля и заставило его отказаться от применения машины. Таким образом, черепаха с тараном бездействовала. Тем не менее сверху на уже бездействовавшую, неподвижную по приведенным выше причинам машину был сброшен огонь, обративший ее в пепел.
Отказавшись от этой затеи, франкское войско прибегло к помощи еще более страшного сооружения; они обратили его против северной стены, находящейся у резиденции дуки, которая называлась преторием. Расположение местности там таково: равнина переходит в холм – не каменистый, а земляной, на котором сооружена городская стена. Напротив этой стены, как я сказала, и начали воины Боэмунда весьма искусно копать ров. Это была некая новая беда, которой грозили городу осаждающие, новое средство осады, хитро придуманное против Диррахия. Копая, они продвигались под землей, как роющие норы кроты. Иногда они защищали головы и плечи от летящих сверху камней и стрел покатыми навесами, иногда подпирали столбами верхний слой земли. Таким образом, копая землю, они продвигались прямо вперед, рыли широкий и глубокий ров, и непрерывно вывозили на повозках выкопанную землю. Когда {345} у варваров получилась длинная траншея, они возликовали, как будто свершили что-то великое.
Но не дремали и осажденные: они стали рыть землю на определенном расстоянии. Выкопав большой ров, они расположились вдоль него, наблюдая за тем местом, где осаждающие должны были прокопать отверстие в наш ров. Они сразу же обнаружили в одном месте врагов, стучавших, рывших и подкапывавших основание стены. Услышав их голоса, они прорыли со своей стороны отверстие и, увидев через образовавшуюся дыру толпу врагов, огнем сожгли им лица. Этот огонь получают таким образом: из сосны или других таких же вечнозеленых деревьев добывают хорошо воспламеняющийся сок. Этот сок растирают с серой и закладывают в камышовые трубки; «трубач» сильным и продолжительным выдохом выталкивает эту массу, которая воспламеняется, коснувшись огня у конца трубки, и как молния падает на лица противников. Этим огнем и воспользовались защитники Диррахия. Оказавшись лицом к лицу с противником, они стали жечь врагам бороды и лица. Можно было видеть, как варвары, подобно рою пчел, выкуриваемых дымом, в беспорядке бросились бежать оттуда, куда они вошли в полном порядке.
Когда и эти их старания оказались тщетными и из их: замысла не вышло ничего путного, варвары придумали третье сооружение – деревянную башню – осадное орудие, которое, как говорит молва, они начали готовить не после неудачи с прежними орудиями, а за целый год до этого. Вот это орудие было настоящим, а все, о которых говорилось ранее, – пустяки.
Однако прежде скажу несколько слов о том, как выглядит город Диррахий. Стена города по высоте несколько уступает башням[1317], которые находятся по всей ее окружности и возвышаются примерно на одиннадцать футов. Башни укреплены зубцами и на них можно подняться по винтовой лестнице. Так выглядит и так укреплен город. Достойна упоминания толщина стены: более четырех всадников плечом к плечу могут безопасно ехать по ней. Я бегло описала городскую стену, чтобы сделать более ясным мой дальнейший рассказ.
Что же касается устройства этой машины, которую варвары Боэмунда соорудили в виде башни-черепахи[1318], то его трудно описать; на машину страшно было смотреть, так утверждали видевшие ее, не говоря уже о тех, к кому это ужасное чудовище приближалось. Машина была устроена следующим образом: на четырехугольном основании была построена высокая деревянная башня, на пять-шесть локтей возвышавшаяся над {346} башнями города. С этой деревянной башни можно было опустить висячую лестницу и легко сойти на городскую стену. Варвары полагали, что жители города, постоянно отбрасываемые назад, не вынесут натиска такой силы. Осаждавшие Диррахий, по-видимому, обладали знанием оптики, ибо не без ее помощи измерили они высоту стен. Если они и не знали оптики, то во всяком случае пользовались диоптрами[1319]. Страшное зрелище представляла собой эта башня, но еще страшней казалась она во время движения. Многочисленные колеса поднимали над землей ее основание. Когда же находившиеся внутри воины двигали ее с помощью ломов, машина производила ужасающее впечатление, ибо источник движения не был виден и казалось, что какой-то огромный гигант движется сам по себе. Со всех сторон – от основания до крыши – машина была закрыта, она была разделена на много ярусов и по всей ее окружности находились двери, из которых падал дождь стрел. Наверху стояли в полном вооружении храбрые и готовые к защите мужи с мечами в руках.
