броню. Но этого момента отвлечения было достаточно. Я схватил свое копье, метнулся вперед, целясь в плечо жертвы.
Добыча отпрыгнула назад, избежать моего удара. Он стабилизировался, сделав шаг назад, сохраняя большее расстояние, чем раньше. Казалось, что он убежит, если я погонюсь за ним. Но если бы я погнался за ним, я бы потерял контрольную точку. Добыча могла окружить меня.
— Эй, эй, давай немного успокоимся, а? У нас нет причин воевать. Вы меня понимаете, да? Я знаю, что ты можешь. Вы слушали наши передачи по радио, вы разумны!
Я расслабился, опустил копье. Добыча сделала то же самое. Идеально.
— Если мы будем драться, ты можешь умереть. Теперь, если вы позволите нам захватить себя, вы будете жить. Мы разработали лекарство, видите ли. Я не знаю, знаешь ли ты, что такое лекарство, или нет, но если ты его выпьешь, ты сможешь снова превратиться в человека.
Это привлекательно? Возможно, я смогу вспомнить то, что забыл, если обернусь назад. Я мог бы понять, кто я, почему я был заражен. Создатель лекарства, это Бог? Является ли главный из этих жертв Богом? Командуя добычей, превращая инфицированных обратно в добычу. Если бы я только мог говорить, я мог бы и спросить.
Если я выздоровею, смогу ли я снова говорить?
— Так что ты думаешь? Неплохая сделка, правда? Нам не нужно драться. Никто из нас не должен умирать. Вам больше не нужно ходить и есть людей, чтобы выжить, — добыча остановилась. — Ты можешь говорить?
Я покачал головой.
— О да, я не думал, что ты сможешь. Видишь, мы кого-то вылечили, и она тоже не могла говорить, даже повернувшись назад. Но даже не имея возможности говорить, тебе не кажется, что быть человеком намного лучше, чем быть инфицированным?
Это? Я могу сделать все, что может сделать добыча. Кроме говорить. Но даже если меня вылечат, кажется, я не смогу говорить. Затем, нет никакой причины лечить себя, кроме как помнить, кто я. Разве это не то, что я решил сделать? Найдите Бога, спросите его, кто я. Вспомни, что я забыл. И вот я нашел Бога. Борьба с моим голодом, борьба с добычей, поиски способов выжить, разве это не было все для этого момента? Я планировал использовать лекарство, чтобы превратить других в добычу, создание сценария, в котором я никогда не буду голодать, никогда не потеряю свой мозг от голода. Но для чего? Чтобы найти Бога.
Я кивнул.
— Идеально! Как насчет того, чтобы опустить оружие? Сдайся мне. Если я не свяжу тебе руки за спиной, мои друзья точно сочтут тебя угрозой.
Я опустил копье. Что-то я не понимаю.
— Сложите руки за спину.
Я заложил руки за спину. Почему добыча помогает мне? Его товарищи убивают остальных. Но если у них есть лекарство, не лучше ли поймать остальных, превратить их в добычу? Таким образом, у них будет больше добычи, больше добычи для борьбы с другими.
— Лягте на живот. Не то чтобы я тебе не доверял, но… Да. У меня тут веревка, видишь? Я свяжу тебе руки этим.
Я ложусь поверх мертвой добычи у ног, упираясь животом в ее спину. Не потому ли, что другие бессмысленно сражаются, их невозможно убедить? Жертва не может позволить себе захватить других, не убивая их.
Вылечить их всех невозможно. Не после того, как я разрушил их оборону, разделил их группу, уничтожил их строй своим мотоциклом.
— Хорошо. Оставайся на месте.
Жертва сделала шаг ко мне. Здесь что-то не так. Добыча даже не пыталась поймать остальных. Прежде чем я разделю их группу, поджигая здания, добыча убивала без перерыва. Они не стремились лечить других. Почему эта добыча предлагает мне особое отношение?
Глава 57
Предательство
Жертва сделала еще один шаг ко мне. Он был в одном шаге от дистанции удара копьем. И, наконец, если Бог знал, кем я был до того, как я заразился, почему Бог не повернул меня прямо тогда? У Бога было лекарство.
Но я все еще заражен. Что это говорит о моих отношениях с Богом?
Добыча сделала третий шаг. Это просто. Бог и я, мы не в хороших отношениях. По какой-то причине Бог оставил меня зараженным, несмотря на то, что смог вернуть меня обратно. Могу ли я рассчитывать на то, что Бог исцелит меня? Конечно нет. Как будто я расслабился, чтобы жертва потеряла бдительность, жертва говорила слова, чтобы обмануть и меня. Но я не собираюсь поддаваться на это. Он был на расстоянии удара своим копьем. Я много использовал копье. И я кое-что узнал об этом. Это хорошо для того, чтобы тыкать предметы на расстоянии, через отверстия, за добычей, держащей щиты. А вот на близком расстоянии не так хорошо. Нож намного лучше.
Я прыгнул вперед, в то время как добыча пронзила меня. Его копье царапало мне бок. Но такая несмертельная рана не имеет значения. Я вынул из сумки нож, пока карабкался вверх. Живот жертвы оказался перед моим лицом, закрывая мне обзор. На таком близком расстоянии мой нож более эффективен, чем копье жертвы.
Вэл
Она тогда сказала, что мы с Ирой не видели способности гарнизона сдерживать стадо зараженных, если бы мы знали, мы бы так не нервничали. Что ж, теперь, когда я сам вижу эту способность «людей» обороняться, я совсем не убежден. Половина людей мертвы. И это должно меня впечатлить? Если бы не мое решение отступить, когда появился этот большой зараженный, я бы тоже умер. Построение еле держится. После того, как Кот умер, когда стрела пронзила его шею, большой зараженный немного буйствовал, но отряду Кота удалось его подавить. Еще не убили, но держат.
Что касается остальных из нас, то все еще есть большое количество зараженных, но и без крупного заражённого или умного, который въехал в нас на мотоцикле, мы справляемся. Это утомительно. Такое ощущение, что мы ссоримся уже несколько часов, но я уверен, что на самом деле прошло совсем немного времени. Я не отставал от гимнастики и кардио все время, пока был здесь, но другие люди этого не делали.
Я даже не могу представить, что они сейчас чувствуют. Сдерживать зараженных, отталкивая их, — тяжелая работа, а угроза смерти усугубляет давление. Копейщикам проще, они просто наносят удар руками.
По крайней мере, я вижу конец, образный свет в туннеле. Мы действительно много убили. Они были как наводнение, но теперь они как река, а скоро станут ручейком. Вместо
