— Ты можешь выслушать меня без сарказма?
— Ты думаешь, что после всего произошедшего у нас с тобой будут нормальные отношения? — я облизала губы. — В смысле… такие, как были раньше? Нет уж.
— Просто не встречайся с ней.
— Я и не встречалась. Она сама пришла ко мне.
Судя по лицу Кэри Хейла, он уже сделал какие-то выводы:
— Тогда я поговорю с ней.
Мне не понравилось, это его «я поговорю с ней». Словно Серена его подчиненная, или… или девушка.
— Ну так… — пробормотала я, вставая на ноги. Мне захотелось одеться. Теперь, когда моя злость, каким-то чудесным образом испарилась, мне расхотелось расхаживать перед Кэри Хейлом в одном полотенце. — Гхм… ты… все сказал? Теперь можешь уйти.
Он тоже встал. На его лице было выражение крайнего сомнения и неуверенности.
— Ну что? — спросила я, предчувствуя плохое.
Хочу одеться.
Он видел меня голой. Хорошо, что он не акцентирует на этом внимания, но я-то знаю… брр!
— Я пришел еще и потому, что хотел отдать тебе кое-что.
— Что? — предчувствие усилилось. Кэри Хейл несколько секунд размышлял, и это время мне понадобилось, чтобы совладать со своими эмоциями. Я хмурилась, видя, как он достает из кармана нечто, похожее на конверт, и протягивает мне.
Я взяла его, переворачивая лицевой стороной.
«Скай».
— Этот почерк…
— Верно. Мы нашли его после… ну, ты знаешь. Том специально оставил его на видном месте, чтобы… кто-то передал его тебе.
Глава 20
Я отошла от Кэри Хейла, с письмом в руке. Моя грудь резко вздымалась и опускалась, от паники. Что Том мог написать мне? Его лицо, в день нашей последней встречи, выражало безграничную грусть, и я не смогу вынести вещи, которые, по моему мнению, Том мог написать в этом письме. Эта неделя была самой ужасной в моей жизни, и я не хочу продолжения.
— Стой, — Кэри Хейл подошел ко мне, уверенно положив свою руку на мою, когда я собиралась открыть письмо. — Ты хочешь сделать это сейчас?
— А почему нет? — вспыхнула я. Я боялась, но я должна была сделать это. — Я хочу знать, что он написал. Это — его последние слова. Он же… он же… — у меня перехватило дыхание, и я несколько раз глубоко вздохнула, прежде чем продолжить: — Он ведь не успел сказать мне то, что хотел.
Кэри Хейл вздохнул:
— Да, но… сперва оденься.
Я подозрительно посмотрела на него, и решив, что в его словах есть доля правды, взяла пижаму, которая действительно лежала на нижней полке, и ушла в ванную. Натянув на себя одежду, и почувствовав себя свободнее, я вернулась в комнату, думая только о письме, но застыла, в проеме, как и в первый раз.
Кэри Хейл расправил мою постель.
— Зачем ты приготовил постель? — я не отрываясь следила за тем, как он разглаживает покрывало. Внутри меня что-то подозрительно затрепетало.
— Я слышал, что ты не спала несколько дней подряд, и подумал, тебе удобнее будет в разобранной кровати.
Я медленно подошла, чувствуя, как он пытается не смотреть на меня, и нырнула под одеяло. Кэри продолжил стоять, и я вскинула брови:
— Ты что, мой паж?
— Ты стала вести себя грубо, — проворчал он, присаживаясь на краешек, и облокачиваясь об спинку кровати. Я с удовольствием отметила, что он чувствует себя неуютно в моей кровати.
— Ты целовался с Сереной? — вырвалось у меня.
— Что? — Кэри Хейл резко посмотрел на меня, сверху вниз.
— Ничего, забудь, — пробормотала я, в душе, злясь, что снова повела себя по-идиотски. Я должна держать себя в руках.
— Скай, помни, что с ним что-то не так, — сказал мне внутренний голос, и я сухо ответила:
— Да мне уже все равно, что с ним не так. Он сидит рядом со мной в моей кровати.
— У тебя письмо Тома, прочти его.
Я оторвала взгляд от лица Кэри Хейла, и медленно развернула письмо, что по-прежнему держала в руке.
— Не читай, — предупредила я его.
— Я не читаю.
Я достала альбомный лист, который был весь исписан ровным, аккуратным почерком Тома. Ничто в его почерке не указывало на то, что Том собирался покончить с собой, но он сделал это, а теперь у меня его письмо.
Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить то, что ты пережила. Думаю, сейчас, ты жалеешь, что тогда, десять лет назад, я переехал в ваш город. Я хорошо помню этот день — это был понедельник, 17 апреля, середина весны. Самый лучший день в моей жизни, потому что ты, и Дженни помогли мне вернуться, и стать прежним — ребенком, каким я и должен был быть. Я никогда не забывал, что вы сделали для меня, и мне жаль, что я сделал с тобой то, что сделал.
Сейчас я думаю, что тебе не нужно было тогда подходить ко мне, и знакомиться со мной — это, пожалуй, была твоя крупнейшая ошибка. Ты познакомилась с будущим психопатом, который уничтожил твою жизнь.
На мои глаза навернулись слезы, и прежде чем продолжить, я шумно вздохнула. Кэри Хейл, делал вид, что он не замечает моего состояния, и я была благодарна, что он позволяет побыть мне наедине с собой.
А потом, я узнал, что случилось с Эшли. Она была девушкой, которая поддерживала меня на плаву, и не давала моему телу окончательно разрушиться. Только благодаря ей, я хотел жить, и бороться со своим отцом, лишь благодаря ей, я старался не рассыпаться, несмотря на сильное желание сдаться. И мне удавалось это сделать… до того, как я узнал, что с ней случилось в Париже.
— О нет, — прошептала я, зажимая рот ладонью. По тыльной стороне руки скатилась слеза. Кэри обеспокоенно повернулся ко мне. — Это… он пишет, что он узнал, что случилось с Эшли… Том знал, что случилось с Эшли ты понимаешь?
— Дай сюда, — Кэри Хейл решительно протянул руку за письмом. — Не стоит тебе его читать сейчас.
— НЕТ! — воскликнула я. — Я прочту его.
Я шумно втянула воздух, поднося письмо к глазам.
Я помню этот момент — она плакала в соседней кабинке. Я спрятался в женском туалете, чтобы перевязать раненую отцом руку. Я слышал, как она плачет. И она говорила сама с собой, о том, чтобы кто-то оставил ее в покое. Когда она вышла из кабинки, и включила воду, она стала повторять «Оттирайся, оттирайся. Эшли, ты грязная! Ты грязная!». Я все понял тогда. В ту секунду, мой мир разрушился. Я плакал впервые за много-много лет. Ведь я любил ее — девочку, которая не отвернулась от меня, когда все позабыли обо мне; девочку, которая поделилась со мной завтраком, когда у меня не было денег, из-за того, что отец вышвырнул меня из дома… девочку, которую изнасиловал как-то ублюдок.
