Жора допил чай и вопросительно посмотрел на Виталия, и тот, поняв его взгляд, отрицательно покачал головой. Вершинин пожал плечами и сказал:
— Спасибо, Светик, очень вкусно было. Почти как у мамы.
— Это ценный комплимент, Света, — тут же вскинулся Олег, — потому что мама у него профессор! А профессора — они, сама понимаешь!..
Прежде, чем Светлана успела что-то ответить, Ольга со звоном бросила вилку на тарелку, отчего сидевшая рядом Кристина вздрогнула и пролила чай в недоеденную яичницу.
— Может, хватит уже ломать комедию?! Такая идиллия, прямо семейный завтрак! Дождь так и льет! Хозяева не приехали! Или приехали, да мы не заметили?! А, Алина?! Тебе есть, что сказать?! Ты же тут самая наблюдательная!
Алина промолчала, с преувеличенным тщанием отрезая ребром вилки кусок яичницы. Виталий коротко глянул на нее, и в его взгляде ей почудилось презрение.
Испугалась?!
Да, испугалась. И дело тут не только в мокром пальто и провалах памяти. Ты не знаешь, что я нашла в ящике тумбочки в своей комнате. Ты не понимаешь, насколько это серьезно.
Виталий отвернулся и спросил у Алексея:
— Ты ночью не выходил на улицу?
Евсигнеев взглянул на него с хмурым удивлением.
— Какого лешего я там забыл?!
— Ну вот, — Ольга усмехнулась, — значит это она надела…
— Заткнись, — спокойно сказал Виталий. — С таким же успехом это могла быть и ты, и Олег… проверить это нельзя.
— Что такое? Я что-то пропустил? — осведомился Олег. Борис поднял голову от тарелки и посмотрел на Виталия. Тот пожал плечами и, попивая чай, кратко рассказал все, что произошло с того момента, как Алина наткнулась на него в коридоре, умолчав только об их последнем разговоре и об открытии, которое он и Жора сделали в подвале.
К концу его рассказа брови Алины удивленно поднялись, у Ольги на узких скулах заходили желваки, а рот Светланы возмущенно округлился. Вроде бы Виталий передал все в точности, но при этом рассказал все так, что теперь все участники события выглядели довольно глуповато и безобидно, да и само событие казалось каким-то небрежным и не заслуживающим внимания. Алина представлялась полусонной и оттого мало что соображающей, кроме того одержимой манией подозрительности, Светлана и Кристина истеричками, Петр — подвыпившим неврастеником, а Жора, Ольга и он сам — страдающими бессонницей генераторами нелепых теорий.
Реакция Олега была естественной.
— И чего такого? — недоуменно спросил он. — Кто-то погулял и не хочет признаваться, кто-то глупо пошутил, кто-то накатил, кто-то со светом поиграл… И чего? На чужом месте всегда не спится, тем более, когда оно такое странное и на него таким странным образом попадаешь. Тоже мне, событие! Я сам почти всю ночь не спал. Мрачно тут.
Лицо Светланы разгладилось и она взглянула на Алину почти извиняющеся. Ольга что-то проворчала, но уже скорее сварливо, чем обвиняюще. Теперь, когда обо всем рассказали со стороны, это действительно не казалось таким уж значительным. На какой-то момент Алина и сама поверила, что это так, потому что верить очень хотелось, но тут же осеклась.
— Что-то случилось?
— Случилось…
Все было плохо, и Виталий придал рассказу такую незначительность вовсе не из-за того, что происшедшее действительно было незначительным, и уж конечно не для того, чтобы защитить ее персону. Он сделал это на тот случай, если массовик-затейник действительно один из них, и сейчас он должен успокоиться, решив, что все прошло гладко, и никто ничего не понял.
Да ведь действительно никто ничего не понял!
Только и Виталию верить нельзя. Он мог все это придумать, наговорить на себя, чтобы войти к ней в доверие и быть подозреваемым наравне… Но зачем, господи, зачем все это надо?!
— Уж конечно ты не спал! — язвительно произнес Борис. — Всю ночь оружие таскал в свою комнату! Для чего? И когда ты собираешься вернуть его на место?
— Прямо уж всю ночь — одну только ходку и сделал! — Олег вздернул подбородок. — Я-то верну, я не вор… Уж помолчал бы — сам всю ночь сидел в зале с часами в обнимку! — он повернул голову и пояснил хмуро-вопросительно смотревшему на него Воробьеву. — Просто хотел изучить при нормальном освещении и без посторонних. Я ведь тоже коллекционер.
— После завтрака не забудь вернуть, — Виталий положил вилку и потянул к себе исходящую паром чашку. — Оружие все-таки не шуточки!
— Я-то верну, — Олег криво улыбнулся. — Только и ты диванчик тот плетеный верни на место. Я ведь видел, как ты его ночью к себе в комнату пер!
Все головы повернулись к Виталию. Его лицо чуть дрогнуло, но он, прихлебывая чай, спокойно сказал.
— Верну, можешь не беспокоиться.
Олег извиняющеся развел руками.
— Просто все должно быть по справедливости.
Виталий неопределенно пожал плечами. На губах Алексея, размешивавшего сахар в своей чашке, появилась легкая, призрачная улыбка. Тем временем Светлана встала и начала деловито собирать грязные тарелки.
— Так, наверное, мы и сегодня никуда не поедем? — тихо спросила она, остановившись возле Виталия, и ее рука с тарелкой повисла в воздухе. Он повернул голову и устало взглянул на нее. Хотелось сказать что-то ободряющее, ласковое — слишком уныло и расстроенно прозвучал вопрос, кроме того, почему-то казалось, что Светлана всю жизнь получала одни щелчки и нормального обращения в глаза не видела. Но ничего ободряющего и ласкового на ум не шло, хотелось только выругаться, накатить грамм двести и пойти к себе в комнату и посидеть на диванчике, который так не хочется возвращать в гостиную… так не хочется, чтобы на нем сидел еще кто-то… подумать, что делать дальше.
— Посмотрим. Что-нибудь придумаем, — сказал он, поспешно уводя взгляд от ее жалобных глаз. Марина покосилась на него, потом на Светлану.
— Светочка, нальешь мне еще чаю? — она протянула ей свою полупустую чашку. Бережная кивнула и, забрав чашку, поспешно пошла к дальнему концу стола, далеко обходя сидящих. Алина встала и подошла к окну. Часть цветов полегла, побитая дождем, земля совсем раскисла, и мокрый сад встряхивал листьями уже как-то обреченно, словно устав бороться с непрекращающимся ливнем, зато стена леса вокруг, казалось, стала еще плотнее и несокрушимее.
— Генератор, — вдруг сказал водитель, до сих пор не проронивший ни слова и, казалось, целиком поглощенный своей головной болью. Выпрямившись, он уставился перед собой невидящими глазами, а уголки его губ начали медленно подниматься вверх. — Черт подери, генератор!
Хотя его голос прозвучал очень тихо, все взгляды тотчас перехлестнулись на нем. Рука Светы застыла на ручке чайника, Виталий, уже отодвигавший стул и привставший, резко опустился обратно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
