— Теперь мне понятно, почему ты переехал туда вместе с ней, — вздохнул Рэн.
Берри кивнул.
— Ну да, что ж тут непонятного. Именно тогда Полли начала говорить о нашей свадьбе. Сначала в шутку, а потом всерьез.
Рэн был весь внимание.
— А когда ты понял, что пути назад нет?
— О, это очень просто. Она заговорила о свадьбе в присутствии моей матери. Не мог же я сказать, что ничего об этом не знаю. Я был польщен и даже счастлив. — Берри прочистил горло. — Потом намеки продолжились. Она без конца показывала мне каталоги с обручальными кольцами и везде оставляла свои колечки, чтобы я знал ее размер. В итоге я пошел в магазин и купил ей кольцо. — Он не смог удержаться, чтобы не добавить: — И притом чертовски дорогое кольцо.
— И это все?
— Более или менее. Я принес кольцо домой и подарил ей. По какой-то непонятной причине она была удивлена. Она говорила всем своим друзьям, что я очень импульсивный.
— А ты действительно таким был?
Берри вздохнул.
— Ну, вот еще! Ты-то знаешь меня. В мире нет человека более пассивного, чем я.
— Тебе повезло, — мрачно вздохнул Рэн. — А я вот всегда бросаюсь в омут головой. Потому-то все так и вышло. Она говорит о нашей свадьбе так, будто все уже решено. Неужели это значит, что в конце концов я на ней женюсь?
— Я думал, что именно этого ты и хочешь.
— Все так думают. Никто даже не пытается спросить меня, чего я хочу. — Черные брови Рэна трагически изогнулись. — Я в безвыходном положении, Берри. Со мной чуть не случилась истерика у этого портного.
— Где?
— Она послала меня к портному, чтобы тот снял с меня мерку, — с горечью проговорил Рэн. — Я целый час стоял неподвижно, пока этот старый педик ощупывал меня со всех сторон. В конце концов он проговорился, что Полли заказала домашний костюм. Я чувствовал себя так, будто с меня снимали мерку для гроба.
Официант принес суп для Рэна и копченого лосося для Берри.
— Да, это действительно сложно, — сказал Берри. — Другие не поймут, как трудно иметь дело с Полли. Моя сестра удивлялась, почему я так мямлю, почему не могу говорить с ней тоном, не допускающим возражений. Но каждый раз, когда я пытался повысить голос, Полли умудрялась повернуть все так, что я вынужден был просить у нее прощение. — Он посыпал лосося черным перцем. — Буду откровенным с тобой, Рэн. Если ты не хочешь на ней жениться, костюм не предвещает ничего хорошего.
Рэн перемешивал ложкой томатный суп, словно пытаясь обнаружить в его глубине золотой песок.
— Я позволил всему зайти слишком далеко. У меня нет пути назад. — Он опустил ложку в тарелку. — Что мне делать, черт возьми?
— А что ты хочешь делать?
— Стал бы я спрашивать, если бы знал? Господи, во что я превратил свою жизнь? Я оттолкнул от себя всех людей, которые любили меня, я бросил все, что я любил… — Его глаза наполнились слезами. Крупные слезы закапали с длинных ресниц. — Иногда мне хочется умереть.
Берри замер с копченым лососем во рту. Пожалуйста, только без слез… Только не здесь… Если он, Берри, сохранит спокойствие, то Рэн, возможно, возьмет себя в руки.
— Она встала между мною и Линнет, — сказал Рэн. — Она не понимает Линнет, она никогда с ней не разговаривает. Ей не нравится, что я бываю в Мелизмейте. Теперь Линнет думает, что я люблю Полли больше, чем ее. Мне это словно нож в сердце. — Его тело сотряслось от громких рыданий.
Берри прошипел:
— Рэн, ради Бога…
Мужчины за соседними столиками подозрительно уставились на них.
— Вчера я встречал Линнет из школы. Увидев меня, она бросилась ко мне. Но потом вдруг заметила, что я не один, а с Полли. Она остановилась и как-то сникла. Я даже не могу описать выражение ее лица. — Он вытер слезы рукавом своего пиджака. — Я сам все разрушил. Я потерял дочь. Она теперь будет жить с этим развратным типом из хора.
— С типом из хора? — переспросил Берри. Мужчины за соседними столиками, похоже, уже прислушивались к их разговору. Один из них даже перестал жевать в ожидании развязки.
— Он руководит хором, в котором поет Лидия. Если бы ты только видел, как он крутится вокруг нее. Обычно она убегает, если кто-то начинает приставать к ней с ухаживаниями. Но на этот раз она твердит, как заведенная: «Да, Фил, нет, Фил, ты такой чертовски талантливый, Фил!» — я просто не мог вынести этого!
— Но ты ведь больше не женат на ней.
Но Рэн не услышал его слова.
— Он проводит с ней индивидуальные репетиции, этот слюнявый старый козел. Она поет в «Спем ин Алиум» (Spem in Alium). И, если не дай Бог, в результате появится «Сперма в Лидии», я покончу с собой. — Он закрыл лицо салфеткой.
Берри наклонился к нему через стол. Очень спокойно, но четко он проговорил:
— Ты делаешь из себя полного идиота. Возьми себя в руки.
Он выпрямился и стал доедать своего копченого лосося.
Рэн вытер салфеткой лицо, а потом громко высморкался в нее.
— Извини. Мне на самом деле стало легче. — Он снова высморкался и почти весело принялся доедать свой суп.
— Если говорить серьезно, — сказал Берри, — никто не может заставить тебя жениться. Поговори с Полли, она не такой уж плохой человек.
— Полли замечательная! С моей стороны было бы нечестно, если бы я стал жаловаться на нее. Но когда я думаю о прошлом, то понимаю, что не все еще кончено между мною и Лидией. — Рэн доел остатки супа, вытер губы остатками салфетки и вздохнул. — Ну и семейка, не правда ли? Если тебе суждено влюбиться в одну из сестер, то ты никогда уже не сможешь избавиться от этого чувства.
Глава восьмая
Линнет влетела в кухню Мелизмейта, зажав в руке помятый листок бумаги.
— Привет, бабуля.
Роза наклонилась и, с трудом заключив девочку в свои объятия, поцеловала ее в лоб.
— Что это? Один из твоих рисунков? Какой красивый!
— Здесь нарисованы яблоки и банан. Это называется натюрморт, потому что здесь изображены неподвижные предметы. Можно я посмотрю про ведьму? — Не дожидаясь ответа, Линнет стянула с себя рюкзачок с изображением Пикачу и розовый кардиган, бросила их на пол, схватила с туалетного столика Братьев Рессани и вылетела из комнаты. Через плечо она крикнула: — Сок, пожалуйста, только без мякоти!
Роза подняла с полу ее вещи, вопросительно глядя на вошедшую в комнату Руфу. Она знала, что ее старшая дочь запрещает Линнет смотреть видео сразу же после школы. Когда Руфа жила в Мелизмейте, она строго следила за тем, чтобы девочка соблюдала режим дня. Даже по горло занятая работой, она в определенное время отправляла Линнет спать, кормила ее по часам, преимущественно здоровой пищей и, конечно же, учила хорошим манерам. Но Руфы не было здесь уже несколько недель, и Роза вынуждена была признать, что без нее дисциплина совсем ослабла. Она приготовила целую речь, чтобы защитить себя от упреков дочери, собираясь сказать, что после лета трудно наладить режим дня.
