Невельской получил твердую поддержку со стороны восточносибирского генерал-губернатора Н. Муравьева и министра внутренних дел Л. Перовского, которые заявили о необходимости немедленного занятия устья Амура.
Однако, в отличие от «передовых наций», император не хотел нанести обиды Китаю и склонялся к большой деликатности в отношениях с цинским правительством.
В высочайшем повелении на имя генерал-губернатора Муравьева от 3 февраля 1850 предписывалось основать новый русский пункт в заливе Счастья (в 30 верстах севернее устья Амура), но не в Амурском лимане и не на реке Амур.
Исполнять это было поручено Невельскому, который был произведен в капитаны I ранга. 3 февраля 1850 г. он покинул Петербург, а в начале июня уже стоял на берегу Аянской бухты. (Похоже, что он даже не скачет, а летит на Восток.)
Основав в заливе Счастья селение Петровское зимовье и оставив здесь начальником Д. Орлова, Невельской направился на Амур. На шлюпке она поднялся на сто верст вверх по его течению, до мыса Тыр, лежавшего напротив устья р. Амгунь. Здесь, по указаниям гиляков, были найдены камни, на которых имелись русские надписи с указанием 1644 года – тогда по реке проплывал Поярков.
Невельским не было встречено ни одного китайского населенного пункта, ни одного китайского военного или государственного служащего. Правда повстречалась группа ушлых маньчжуров, которые собирали дань с гиляков. Манчжуры не стали выяснять отношения при помощи оружия, более того их предводитель рассказал Невельскому, что цинскими властями запрешено спускаться сюда по Амуру. Однако он получает разрешение обирать гиляков от какого-то чиновника из города Сен-Зина (300 верст от устья Сунгари), за что благодарит его собольими мехами, которые выменивает у гиляков на водку-араки.
Собрав информацию, Невельской убедился в том, что на всем протяжении Амура от Каменных гор (Хинган) до моря нет ни одного китайского военного поста. Племена, обитающие как на Амуре, так и на Уссури, китайскому правительству не подвластны и податей ему не платят. Однако гиляки, прибывшие на Амур с берегов Татарского пролива, принесли Невельскому менее приятные известия. Весной в пролив входят с юга большие суда, моряки с них отбирают у туземцев рыбу и другие припасы; в общем, безобразничают от души, чувствуя полную безнаказанность.[238] Скорее всего, речь шла о западных китобоях и других промысловиках.
Невельской объявил через двух переводчиков толпе местных жителей, «что хотя русские давно здесь не бывали, но всегда считали реку Амур от Каменных гор (Хингана), а равно и всю страну с моря, с островом Карафту (Сахалином), своей принадлежностью. Что же касается прихода в эту страну иностранных судов и причиняемых ими насилий жителям, то они (русские) решились принять против этого меры и поставить вооруженные посты в заливе Искай (Счастья) и при устье р. Амур, для защиты всех обитающих в упомянутом крае жителей, которых русский Великий Царь (Пила-пали Джангин) принимает отныне под Свое высокое покровительство и защиту, о чем я, как посланный сюда от Царя для этой цели, им и объявляю».
Невельской проинструктировал гиляков, чтобы сообщали иностранным морякам, что весь Амурский край с островом Сахалин находится в российском владении, в заливе Искай и устье Амура стоят российские военные посты, потому какие-либо самовольные действия здесь не допустимы.
1 (13) августа 1850 на мысе Куегда, в устье Амура, Невельской в присутствии гиляков поднял флаг.
Старейшинам Невельской передал документ, составленный на английском и французском языках: «От имени Российского правительства сим объявляется всем иностранным судам, плавающим в Татарском заливе, что так как прибрежье этого залива и весь Приамурский край, до корейской границы, с островом Сахалином составляют Российские владения, то никакие здесь самовольные распоряжения, а равно обиды обитающим народам, не могут быть допускаемы. Для этого ныне поставлены российские военные посты в заливе Иской и в устье реки Амура. В случае каких-либо нужд или столкновений с местным населением нижеподписавшийся, посланный от правительства уполномоченным, предлагает обращаться к начальникам этих постов».
При флаге был создан военный пост, именованный Николаевским, на котором было оставлено шесть матросов и топограф. Последний тотчас приступил к береговой съемке Амура.
Так, собственно, и состоялось присоединение Амурского края и Сахалина к России. Обо всех произведенных действиях 4 сентября 1850 г. Невельским было направлено донесение генерал-губернатору Муравьеву.
В середине декабря 1850 г. Невельской был снова в Петербурге и его действия рассматривал Амурский комитет, в который входило немало важных лиц, в том числе Нессельроде, военный министр Чернышев, Муравьев, Перовский, Меньшиков. Последние три государственных деятеля решительно поддерживали Невельского. Муравьев объявил комитету, что действия Невельского были предприняты в согласии с его мнением и представлением. Однако комитет, где преобладала «партия мира», снова принял решение против присоединения Амурского края к России, ввиду угрозы русско-китайской торговле в Кяхте, и постановил снять пост Николаевский.
Оставалось последнее. Муравьев испросил аудиенцию у императора, в котором изложил обстоятельства и причины действий Невельского.
На уже принятом комитетом решении Николай поставил свою резолюцию: «Поступок Невельского молодецкий, благородный и патриотический, и где раз поднят русский флаг, он уже опускаться не должен». В этих словах предстает уже не европейский монарх, запутавшийся в добровольно принятых обязательствах перед «культурными нациями», а русский самодержец.
Император потребовал от Амурского комитета собраться вновь и рассмотреть вопрос под председательством наследника престола. Муравьев доложил вел. кн. Александру Николаевичу об истории русских в Амурском крае, о положении этого края, и о племенах его населяющих.
Особый комитет в присутствии наследника вновь рассмотрел Амурское дело и 12 февраля 1851 определил: «Николаевский пост оставить в виде лавки российско-американской компании… иностранным судам которые обнаружили б намерение занять какой либо пункт около устья реки Амур объявлять что без согласия российского и китайского правительства никакие произвольные распоряжения в этих местах не могут быть допускаемы». Однако «никаких дальнейших распространений в этой стране не предпринимать и отнюдь никаких мест не занимать».
Российско-американская компания должна была снабжать Амурскую экспедицию, а возглавлять ее назначен был Невельской. Правда, финансирование экспедиции определялось в самых скромных цифрах – не более 17 тыс. руб. в год.
Решение комитета носило половинчатый характер, несмотря на прямую поддержку императором действий Невельского. (Это, кстати, показывает, что никакого раболепства у членов правительства перед царем не было.)
В начале июня 1851 г. Невельской снова в Охотске. Барк «Шелехов», на котором он плывет вместе с женой в Петровское, едва не тонет. Среди гиляков ходят слухи о близком нашествии маньчжуров. Поскольку близ устья Амура появляются иностранные суда, Невельской укрепляет пост Николаевский отрядом лейтенанта Н. Бошняка. Два офицера на 6-весельной шлюпке направляются вверх по притоку Амура реке Амгунь. Здесь также не найдено никаких признаков зависимости местных жителей от цинской империи, однако выяснилось, что их нагло обирают манчжурские торговцы.
В крохотную постройку в Петровском, где жила чета Невельских, регулярно вваливалась толпа гиляков – а это своеобразные люди никогда не мылись и носили собачьи шкуры, пропитанные нерпичьих жиром. Гости рубали кашу, хлопали хозяйку, выпускницу Смольного института, по плечу и посылали ее за табачком. (Куда там женам декабристов до терпеливости жены Невельского.) За приятной беседой гиляки давали массу информации о положении края, о реках, нартовых путях и т. д.
В 1852 продолжилось активное изучение края. Отряды исследователей определяли течение притоков Амура и искали китайские пограничные знаки. Летом лейтенант Бошняк исследовал район между истоками Амгуни и Горина, штурманский прапорщик Воронин – Сахалин, другие офицеры – озеро Кизи на правобережье Амура, там учреждается пост Мариинск. Офицером Римским-Корсаковым на западном берегу Сахалина, близ гиляцкого селения Дуи, открыты каменноугольные залежи. Никаких китайцев или японцев на Сахалине, даже при самом тщательном поиске, найдено не было.
В феврале 1853 Бошняк основывает пост Александровский в заливе Де-Кастри. В мае, к югу от залива открывает бухту, на берегу которой ставит столб с надписью: «Гавань императора Николая, открыта и глазомерно писана лейтенантом Бошняком 23 мая 1853 года на туземной лодке со спутниками казаками Семеном Парфентьевым, Киром Белохвостовым, Амгинским крестьянином Иваном Мосеевым». На берегу залива Де-Кастри местным старейшинам была передана бумага на французском языке о принадлежности этого края России – для предъявления иностранным морякам. Группа Бошняка на собачьих упряжках и байдарках прокладывает путь из Императорской гавани к р. Уссури.
