Несмотря на моё горе и ту скорбь, которая ещё ждёт впереди, когда моего отца… уже не станет… мне не терпится помочь фейри обрести их путь.
Скоро в Фейри будет восемь королевств, в которых станут обитать оба двора. Дублин Вечной Ночи будет использоваться как своеобразное место отдыха (он слишком прекрасен, чтобы разрушать его), но никто и никогда больше не будет жить там постоянно. Я хочу, чтобы тюрьма Невидимых была разрушена, как только мы убедимся, что внутри не сохранилось никаких живых останков.
Кристиан просеивается и выдёргивает меня из грёз.
— Я слышал, ты восстанавливаешь фейри. Как ты планируешь ими править?
Я моргаю при виде стоящей рядом с ним женщины и использую Истинную Магию, чтобы определить, не является ли увиденное гламуром.
Не является.
— Лирика, это ты? — восклицаю я.
Она кивает, улыбаясь.
Состоящая из двух половин — так вот почему Круус её прятал. Она невероятно очаровательна, воплощает лучшее от двух дворов.
— Надеюсь, ты планируешь остаться, — говорю я ей, когда раскрываю объятия и прижимаю её к себе.
Она сияет, когда делает шаг назад.
— На некоторое время, возможно, — допускает она. Затем делает лёгкий реверанс и добавляет: — Моя королева, — все эти реверансы и поклоны, обращения «моя королева» для меня дискомфортны, но подозреваю, что формальности необходимы, не для меня, а для моих подданных. Изменения я буду вводить постепенно.
— На долгое время, возможно, — рычит Кристиан.
Его рука обвивает её талию, и очевидно, что они любовники. Между ними так и трещит химия. Смерть и библиотекарь, думаю я про себя, забавляясь. Но правда, она для него идеальна — свет для его тьмы, тепло и кипучее веселье для его сдержанности и серьёзности.
Он изменился. Сильный, уравновешенный, уверенный в себе, он могущественный принц в расцвете своей мощи. Глянув на Бэрронса, он склоняет голову в знак приветствия, как это делает Бэрронс. Бэрронс бросает на него раздражённый взгляд, но тоже склоняет голову в ответ.
— Не мой клан, горец, — рычит он.
Кристиан смеётся, а затем его глаза прищуриваются, когда он смотрит мимо меня и мрачнеет.
— Ох, ну только не этот мудак. Христос, он же теперь будет ещё невыносимее.
Я поворачиваюсь посмотреть, о ком говорит Кристиан, и мгновенно вспыхиваю радостью.
— Дэни!
— Мак!
Дэни срывается в режим стоп-кадра и оказывается рядом со мной. И мы обнимаемся, и я так рада видеть её, что почти не могу этого вынести.
— Боже, нам столько всего надо обсудить, — говорю я ей, улыбаясь и сжимая её руку.
— Я так сочувствую по поводу твоего отца, — тихо говорит Дэни. — Я знаю, как много он для тебя значит.
И её взгляд обещает мне, что когда я потеряю его, она будет рядом, сидеть у моей кровати, пока я буду его оплакивать, и вытаскивать меня обратно в мир, когда придёт время. То же самое, что по очереди делали мы, когда она потеряла Танцора.
Затем Риодан встаёт рядом с Дэни, и я настолько ошеломлена тем, что чувствую, что я лишаюсь дара речи. Вот что Кристиан имел в виду. Невыносим, воистину. Но это же Риодан, король в каждом столетии.
Потрясённая, я говорю Бэрронсу:
— Сила короля приняла решение. И она выбрала не тебя. Но фреска…
— …была лишь вариантом, — напоминает Бэрронс. — И я сделал другой выбор. Это Кристиан подал нам идею. Когда он полностью трансформировался в Смерть, сила короля пришла к нему, но он её отверг. Он подозревал, что силу получит тот, кто хотел её сильнее всего. Я хотел её. Если ты будешь королевой, я был бы королём. Но сила короля всегда наблюдала не за тремя, а за четырьмя претендентами. Она долгое время маячила и возле Риодана.
— У меня имелась мощная мотивация быть избранным, — говорит Риодан. — Как король, я могу путешествовать среди звёзд с Дэни. Мы никогда не будем разлучены ограничениями наших форм. Когда мы с Бэрронсом пошли в тюрьму Невидимых, мы провели ночь в замке старого короля, творя все известные нам тёмные заклинания и поднимая целый шторм силы, чтобы привлечь короля к нам.
— Когда король появился, я вышел из игры, — говорит Бэрронс. — Оставив лишь двух претендентов: Риодан или Круус.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— На следующий день, когда Бэрронс ушёл на поиски тебя, сила короля выбрала меня, — добавляет Риодан.
Дэни говорит:
— Риодан пришёл на арену, где Охотники удерживали нас, чтобы забрать причитавшийся королю Дар и освободить нас.
— Но они не согласились, потому что Дэни уже спасла себя, — с гордостью говорит Риодан.
— Ладно, ребята, я знаю, что многое пропустил. Введи меня в курс дела, детка. Что происходит?
Я застываю.
Это не может быть голосом моего отца, стоящего позади меня. Это невозможно. Он находится на два уровня выше и умирает.
Я бросаю взгляд на Бэрронса, потому что не могу повернуться. Я не могу принять тот факт, что вижу и слышу галлюцинации.
Бэрронс бормочет через нашу связь: «Я понятия не имею, как, но твой отец стоит позади тебя с твоей матерью, выглядит здоровым и сильным, хотя его левая рука на перевязи, а ладони не до конца зажили. Кэт, Шон и Рэй с ними. Дыши, Мак. Возможно, это ребёнок. Я чувствую в ней что-то необычное».
Я поворачиваюсь.
— Папочка, — выдыхаю я едва слышно, чувствуя, что могу грохнуться на пол от шока и облегчения. — Но как? — я бросаю взгляд на Рэй, которая стоит между Кэт и Шоном, держа их за руки. Бэрронс редко ошибается. — Это сделала ты?
Она кивает, просияв.
— Я принесла приветы от спирсидхов, великая королева. Они сказали мне, что твой отец отравлен магическим зельем, а я заставляю плохие вещи уходить.
— Дар Рэй — нейтрализовывать тёмную магию, — тихо говорит Кэт.
— Она исцелила и меня тоже, — произносит Шон. — Понятия не имею, как, но Круус связал мою силу, не дав мне полностью завершить трансформацию в принца Невидимых. Как только мы встретились, Рэй почувствовала тёмную магию, которую он сотворил, и нейтрализовала его чары. Она настояла, чтобы мы привели её сегодня сюда, чтобы она сумела убрать токсин из сердца твоего отца.
Рэй хмуро смотрит на меня.
— Прости, что я не смогла излечить его до конца, великая королева, — она морщит носик. — Но он очень сильно сломан.
— Что ты имеешь в виду? — обеспокоенно спрашиваю я.
Мама мягко смеётся.
— Ерунда. Рэй чувствует артрит Джека и боль, оставшуюся в его руках и ладонях.
— Ему до сих пор больно, — волнуется Рэй.
Папа говорит ей:
— Малышка, благодаря тебе, у меня уже ничего не болит.
Он тянется ко мне, предлагая обнять одной рукой, и мне наконец-то удаётся сдвинуться с места. Я несусь к нему и оказываюсь в медвежьем объятии, которое уже и не надеялась ощутить вновь. Я целую его в щёку, затем высвобождаю руку и притягиваю свою маму в наше общее объятие.
Когда я наконец отпускаю их, я встаю на колени и обнимаю Рэй.
— Я не знаю, как мне тебя отблагодарить.
— О, это просто, — тут же отвечает она. — Восстанови привилегии спирсидхов как двора. Им так грустно в изгнании. Они отправились в укрытие, потому что другие фейри злились. Они думают, что ты сможешь всё исправить и сделать так, чтобы все были счастливы.
Я клянусь:
— С этого дня спирсидхи больше не изгнаны и обладают полными правами в Фейри. И я сделаю так, чтобы все были счастливы. Обещаю.
— Что возвращает меня к моему вопросу, — говорит Кристиан. — Как ты планируешь править ими?
Я поднимаюсь и обвожу взглядом нашу маленькую, но могущественную группу.
— Нам всем предстоит сыграть свои роли. Тебе, Риодану, Бэрронсу и Девятке, ши-видящим, Шону, Инспектору Джейну… погодите-ка, кто-нибудь видел инспектора Джейна?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Он залёг на дно, чтобы защитить свою семью, — говорит мне Риодан.
— Кто-нибудь выследит его и скажет ему вернуться? — прошу я.
— Я об этом позабочусь, — вызывается Кристиан.
— Кристиан, я всё забываю сказать. Как думаешь, Хлоя подумает о том, чтобы принять Невидимый Эликсир Жизни, учитывая… ну, ты понимаешь, Дэйгиса? — спрашиваю я.
