— Я хочу услышать это, детка. Ты знаешь, как будет правильно.
Стискивая зубы, я скрежещу:
— Я ничего не стану с ними делать. Я просто оставлю их в покое.
— Неверный ответ.
— Они сделали это с тобой. Я их не убиваю. Я просто позволяю Природе взять своё.
— Снова неверный ответ. Скажи мне то, что знает твоё сердце.
Я закатываю глаза и вздыхаю.
— Что я не могу осудить и приговорить целый вид, основываясь на действиях двух его представителей.
— Продолжай.
Я чувствую себя так, будто предстала перед судом моего отца. Мы оба предстали перед его судом. Потому что он судит себя, как родителя, по действиям, которые я теперь предпринимаю.
— Если я смогу найти способ помочь им, который предлагает им возможность хорошей жизни…
— …бессмертной, как была у них когда-то, — вклинивается он.
— …Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь им добиться этого, — натянуто говорю я, и знаю, что это правда. Поступить так будет правильно. Проблема в том, что Котёл не работает, и я не могу просто дать Видимым Эликсир Невидимых, при условии, что я его найду. Все Видимые (если не считать три исключения, три ненавистных исключения, которые поступили так с моим отцом), погрузились в буйное безумие, ошеломлённые грузом слишком большого количества воспоминаний. Сделать их бессмертными в таком состоянии — это ни разу не милосердие.
— Это всё, о чём я прошу, детка. Я знаю, что ты заставишь меня гордиться.
Он снова засыпает, и слёзы вот-вот хлынут из моих глаз. Маме я бормочу «Мне надо пописать» и вылетаю из комнаты.
Я успеваю закрыть за собой дверь прежде, чем разразиться слезами.
К моему ужасу, там стоит Бэрронс, то ли собиравшийся войти, то ли дожидавшийся, когда я выйду. Спешно смахнув слёзы и перекрыв слёзные каналы, я отодвигаюсь в сторону, прижимаясь к двери. Это Бэрронс? Или меня снова дурачат?
— И именно поэтому я здесь, — мрачно говорит он, явно не упустив из вида моё нежелание приближаться к нему. — Мы разберёмся с этим. Сейчас же.
— Мне надо поспать, — я не готова к этому. Я не могу столкнуться лицом к лицу с чем-либо ещё.
В его полночном взгляде сверкают кровавые искры.
— Я слушал, как Круус говорил, что трахнет тебя на глазах у своего принца.
Я резко втягиваю воздух, осознавая, что мы оба до глубины души травмированы этими событиями. Пока Круус говорил мне, какие ужасные вещи он сделает со мной, Бэрронс бесстрастно стоял рядом, выжидая идеальный момент, чтобы нанести удар. Пока Круус говорил о своих планах стереть Бэрронса из моего разума и сердца, изнасиловать меня, стереть меня саму. И он прав, я не верю в свою способность различить их, а мне это нужно.
— Ладно. И что теперь?
— Мы поговорим с Мазданом. И успокоим твои страхи.
— А потом мы успокоим и твои тоже, — тихо говорю я. Я знаю, что нужно Бэрронсу. И несмотря на своё глубинное измождение, я знаю, что нужно мне. Мне нужно вытянуться рядом с ним, кожа к коже. Крепко обнимать его и позволить ему обнимать меня, зная, что он — мой Бэрронс. И если я смогу бодрствовать достаточно долго, то медленно, жарко и отчаянно нежно заниматься любовью на последних крохах моей энергии, пока я не вырублюсь в его объятиях.
Зная, что это он. А не принц Невидимых.
— Я ничего не боюсь, — оскорблённо рычит он. Затем его губы кривятся в сухой улыбке, и он добавляет: — Кроме того, что ты можешь бояться меня. Этого я не могу вынести. Идём.
***
Маздан ждёт в офисе Риодана. Когда дверь открывается, и я заглядываю внутрь, я вновь поражена тем, насколько они идентичны. Бэрронс стоит рядом со мной, и в то же время Бэрронс стоит возле стола Риодана, глядя на клуб внизу. Оба могущественны, обладают тёмной красотой, носят одно и то же лицо и форму.
Когда он поворачивается, я вздрагиваю.
Их лица идентичны, бл*дь. Как я вообще могу знать наверняка, Бэрронс ли рядом со мной, Бэрронс ли в нашей кровати, или же это Маздан?
— Приветствую, моя королева, — говорит Маздан с учтивым поклоном. — Приношу свои извинения за обман, но мы с Бэрронсом посчитали, что это необходимо для твоей защиты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Со сколькими моими снами ты поколдовал?
— С двумя.
— Какими именно? — требую я.
— В тот день, когда ты задремала на диване, а я направил тебя показать мне твои встречи с Круусом, был первый раз. Второй — прошлой ночью, когда ты задремала в комнате Крууса. Хотя он не входил со мной в Страну Снов, он сидел в комнате и наблюдал, и чтобы не выдать наши планы, мне пришлось подчиниться его пожеланиям. То, что я увидел в первый раз, укрепило мою решимость. Ты никогда не любила Крууса. Тебе было ненавистно его целовать. Ты разделила своё сознание и отрешилась, чтобы сделать это.
— Когда вы с Бэрронсом сговорились? Как Бэрронс вообще узнал о тебе?
Бэрронс говорит:
— Он появился в Честере до того, как ты покинула комнату вне времени.
Маздан говорит:
— Я сказал Круусу, что Бэрронс уже ушёл. Круус хотел, чтобы я протестировал, сумею ли я одурачить Риодана. Я же не хотел одурачить Риодана. Я хотел, чтобы он насторожился.
— И он преуспел, — добавляет Бэрронс. — Риодан знал, что это не я. Но лишь потому, что он знал, что я ещё не покинул комнату и никогда не сделал бы этого без тебя.
Маздан говорит:
— Позднее, в день, когда я смотрел твои сны о Круусе, я открыл себя Бэрронсу.
— Ты так беспокоилась о своём отце, что я не хотел упоминать, что Круус жив, а без этого никак нельзя было сказать тебе о Маздане, — объясняет Бээрронс. — Затем Лирика сообщила об его существовании, но с того времени…
— Мы гонялись то за одной проблемой, то за другой, и никогда не подворачивалось удобного момента, — устало произношу я.
Взгляд Бэрронса тёмный и наполненный тенями, и теперь я вижу, как сильно он беспокоился обо мне:
— Ты была измождена и скорбела по своему отцу, так что я не хотел добавлять тебе проблем. Маздан считал, что Круус ещё какое-то время не станет тебя забирать. Мы надеялись устранить его до того, как он это сделает. Но из-за постоянных махинаций Светлого Двора, пропажи Дэни, пропажи твоего отца, похищения Шона и Рэй…
— …мы были слишком заняты попытками погасить тот пожар, который разгорался прямо перед нами, — горько заканчиваю я. И Двор Света, и Двор Теней заставляли нас скакать через обручи, отвлекали то на один кризис, то на другой с того самого момента, как я покинула комнату.
Он склоняет голову в знак согласия.
Маздан говорит:
— Я не направлял тебя в паутину. Если бы я знал, что Круус планирует похитить тебя, я бы не подтолкнул тебя покинуть Честер. Я считал, что тебе пойдёт на пользу прогулка по улицам города, который ты любишь.
— Комната, в которой Круус держал тебя, приглушает силу, — говорит Бэрронс. — Я не мог общаться с тобой через нашу связь. Маздан передал мне, что он сказал тебе об инструментах для татуировки Охотников, что основывалось на старой информации. Круус не знал, что мы обнаружили бесполезность этих символов. Я сказал те слова при входе в комнату, надеясь намекнуть тебе, что это я.
Это сработало, вроде как. Затем он сверкнул кровавым огнём в своём тёмном взгляде, и я боялась надеяться. И всё же я невольно надеялась, что мои подозрения окажутся правдой.
— Посмотри вглубь меня, моя королева, — говорит Маздан. — Я принц Невидимых. Между мной и Бэрронсом существуют значительные различия.
— Ши-видящие не могут видеть сквозь гламур новых Невидимых, созданных Круусом, — отвечаю я.
Маздан говорит:
— Хоть Круус и создал нас нераспознаваемыми для вашего Ордена, ты обладаешь более глубинной, более мощной магией. Смотри на меня своими глазами королевы, используя Истинную Магию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Круус каким-то образом нейтрализовал мою Истинную Магию, — сообщаю ему я.
Маздан отвечает:
— Комната делала это с тобой, и лишь до тех пор, пока ты находилась в её пределах.
