— Легионерам и стрелкам на палубу!
Заждавшиеся, они выбегали быстро. Легионеры разбирают щиты и пилумы, катапультисты снимают маскировочные накидки со своих заряженных, готовых к бою орудий, лучники занимают места на полубаке. Наверное, появление такого количества воинов на палубе торговой галеры удивило пиратов, но они народ отчаянный, привыкший сражаться с более многочисленным противником, поэтому от своего намерения не отказались. Они сгрудились в носовых частях своих гребных судов, готовые броситься на абордаж. Доспехи почти у всех кожаные. Щиты тоже кожаные, круглые, небольшие и легкие. Вооружены пираты короткими, метра полтора, копьями и кривыми мечами наподобие хопешей. Ни одного лучника я не заметил, что не исключает наличие их среди пиратов. Видимо, по мнению местных джентльменов удачи, стрелки — не самые нужные воины для их промысла.
Сейчас мы докажем им обратное. Первыми выстрелили наши катапульты. Дистанция к тому времени сократилась до кабельтова, промахнуться было трудно, а уклониться на малом пространстве полубака — еще труднее. Кожаный щит еще может спасти от стрелы из лука, но не из катапульты, потому что намного тяжелее и быстрее. Одна угодила прямо в гущу врагов, поразив не меньше двух человек. Пока катапультисты перезаряжали, в дело вступили лучники, засыпав пиратов стрелами. Они были не так результативны, однако свою лепту внесли в общее дело.
Я не стрелял из лука, хотя он лежал рядом на палубе. Не хотел отвлекаться от главной задачи — выбрать, какую вражескую галеру атаковать первой. Был уверен, что испугаются плотного обстрела, понесенных потерь в придачу к большому количеству наших воинов и все-таки передумают нападать. Не тут-то было! Та галера, что заходила к нашему правому борту, курс не изменила и, убрав весла со своего правого борта, первой врезалась в нас под острым углом. Удар был такой сильный, что я еле устоял на ногах. Хорошо, что тарана у них не было, иначе бы наломали изрядное количество досок обшивки.
Нос вражеской галеры резко пошел влево, от нас, однако пираты кинули несколько «кошек», зацепились. Сразу по несколько человек схватились за лини и начали потягивать свое судно к нашему. Должен отметить, что работали сноровисто. Жаль, что эти парни не на той стороне сегодня. Несмотря на мой приказ не начинать бой до того, как пираты подтянутся к нам, встанут борт к борту, несколько легионеров метнули пилумы и убили или ранили несколько пиратов. Впрочем, это не помешало последним довести дело до конца. Вот тут для них и началось самое интересное — не обычная охрана из малоопытных воинов, а стена щитов, за которой стояли закаленные в боях легионеры, умеющие наносить гладиусами быстрые и точные, убийственные удары. Им помогали лучники, которые на короткой дистанции быстро выкашивали пиратов, в первую очередь незащищенных гребцов с дальнего от нас борта.
Когда в наш левый борт врезалась вторая пиратская галера, с первой уже всё было ясно. Она еще сражалась, надеясь на помощь подоспевших соратников, но тем было не до них. У нашего левого борта история повторилась. Мне даже показалось, что пилумы раньше времени метнули легионеры с тех же мест, что и на правом борту. Бой был таким же коротким и ожесточенным. На обеих пиратских галерах полегло процентов по шестьдесят личного состава, после чего остальные передумали нападать, попрятались по шхерам, закрылись щитами, а потом и запросили пощады, сперва тихо и разрознено, быстро перейдя к громкому хору.
— Прекратить бой! — крикнул я, повторив еще дважды.
Лучники на полубаке не сразу услышали меня и убили несколько пиратов, уменьшив нашу добычу. Прощу их, поскольку первый раз участвуют в морском бою.
«Ворон» нам потребовался для того, чтобы переправить уцелевших пиратов, пятьдесят семь человек, на нашу галеру и загнать под палубу, где посадить на весла, чтобы гребли в две смены, и собрать трофеи. Тяжелораненых и убитых врагов, раздев догола, выкинули за борт. Добычу погрузили в большую пиратскую галеру, которую взяли на буксир. На ней оставили экипаж из трех человек, чтобы присматривал за вторым призом, который был на буксире у них и на котором тоже находились три матроса. После чего неторопливо пошли в Тарс.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})104
Наше возвращение с трофеями поразило тарских купцов. Они бы удивились, даже если бы просто вернулись живыми. Посмотреть на призы и пленных пиратов пришел весь город и его окрестности. Само собой, одними из первых навестили нас братья Цицероны. Они долго любовались захваченными галерами и с детским любопытством разглядывали пиратов, как будто те чем-то отличались от остальных людей. Наверное, наслышаны были баек о них. Ни одни преступники во все времена не имеют такой романтический ореол, как морские разбойники. В сущности, это обычные убийцы и грабители. Разве что добыча у них порой бывает в десятки и даже сотни раз больше, чем у уличных гопников.
Когда Цицероны закончили осмотр, я задал самые важные вопросы:
— Как будем делить добычу? Сколько проконсул хочет забрать себе?
— Себе?! С какой стати?! — переспросил удивленно Марк Туллий Цицерон.
— Правитель провинции должен получать долю с трофеев, добытых его воинами, — объяснил я.
— Мне ничего не надо! Хватит и победы над пиратами! — отмахнулся он с явным сожалением. Наверное, очень хотел хапануть, но боялся обвинений в мздоимстве, когда вернется в Рим. — Отдайте то, что причитается мне, как наместнику, в городскую казну.
— Город к этим трофеям не имеет никакого отношения, — отрезал я и, пока проконсул не натравил на нас жадных городских чиновников, предложил заманчивый вариант: — Это была идея легата Квинта Туллия Цицерона, захватили трофеи его подчиненные, значит, причитается ему. — Догадавшись, что оба Цицерона понятия не имеют, как делится добытое на море, добавил: — Десятая часть принадлежит легату по праву.
— Ты так считаешь? — обратился старший брат к младшему.
Тому не надо было бояться обвинений во взяточничестве и очень хотелось стать немного богаче, поэтому произнес возмущенно:
— А почему я должен отдавать кому-то то, что положено мне?! Только потому, что я брат проконсула?!
— Нет, конечно, ты можешь взять свою долю, я не против, — молвил старший Цицерон примирительно.
— Это поможет ему набрать отступное на развод, — тихо подсказал я.
— Да, и на это тоже, — сразу согласился Квинт Туллий Цицерон.
Поскольку старший брат был виновником этого неудачного брака, больше возражений с его стороны не было. Тут же Марк Туллий Цицерон принял решение, что все трофеи будут проданы с аукциона под надзором его представителя, а вырученные деньги поделены между легатом и экипажем галеры.
Торги прошли на следующий день. Пленные пираты ушли влёт. Они считаются самыми лучшими гребцами, поэтому владельцы галер с удовольствием покупают таких рабов. Интерес к призам был слабее, потому что судоходство из-за пиратов приостановилось, но все равно нашлись оптимисты, поверившие, что мы сможем расчистить побережье, и купили галеры примерно за половину их реальной стоимости. Трофейное оружие и шмотье тоже разошлось быстро. Отдавали мы недорого, а многие хотели иметь что-либо, отнятое у пиратов. Ведь это такая редкая добыча! Говорят, приносит удачу своему новому владельцу.
В итоге после расчета с аукционистами нам досталось тридцать четыре тысячи двести восемьдесят три денария. Десятую часть отдали легату Квинту Туллию Цицерону. Этого вряд ли хватит, чтобы избавиться от постылой жены, но лиха беда начало. Остальное было поделено между членами экипажа: мне обломилось десять долей, кормчему — пять, легионерам — по три, стрелкам — по две, гребцам — по одной. На одну долю приходилось по сто семьдесят два денария и один сестерций. То есть полученного мной хватило бы почти на семь югеров земли километрах в двадцати от Рима или дальше, а в Тарсе — на вдвое больший участок, которого вполне хватило бы, чтобы прокормить мою немалую семью. Даже гребцы, получившие меньше всех, вдруг стали сказочно богаты по местным меркам. Стоит ли говорить, что желающие отправиться со мной в следующий рейд выстроились в длиннющую очередь?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
