вещи или трахать тебя в сарае.
— Это было причиной рычания? И оскала? И испепеляющего взгляда? Ты хотел трахнуть меня в одном из своих многочисленных сараев? Хм. Никогда бы не догадалась.
— Дело не только в сараях. Иногда тебе просто нужен испепеляющий взгляд, чтобы привести себя в порядок, милая.
— Что это значит?
— Ты прекрасно знаешь, что это значит, — сказал я. — Потреблять весь день только кофе и пудинг. Ходить в случайные бары с идиотами. Говорить мне, что ты собираешься идти домой одна ночью. Тебе нужен был хороший испепеляющий взгляд. — И напоминание о том, кому ты принадлежишь.
— Наверное, тебе стоило объяснить это с самого начала, потому что у меня создалось впечатление, что ты хочешь от меня избавиться.
— Да, ты права. Я не хотел иметь с тобой ничего общего, и именно поэтому приглашал тебя на ужин или приносил тебе хлеб. А получение кредитной линии через сорок пять минут после того, как ты сделала мне предложение о месте проведения свадьбы, было одним большим двусмысленным посланием.
— Это делает меня идиоткой, если я не понимала ничего из этого до сих пор?
— Ты не идиотка. Ты просто привыкла к тому, что люди тебя подводят.
Прошло несколько минут, пока Шей обрабатывала мою спину, плечи и руки. Каждый вдох был облаком меда и миндаля. Каждое прикосновение ее пальцев было волной облегчения. Это была одна из лучших вещей, которые я когда-либо испытывал.
— Откуда у тебя все эти узлы?
— Они органические, как и все остальное здесь, — ответил я.
— Как будто ты выращивал их с самого рождения.
Я засмеялся.
— Наверное, потому что так и есть.
— Тогда тебе придется позволять мне разминать их каждые несколько недель.
Я улыбнулся. Она не могла этого видеть, но это не имело значения.
— Да. Думаю, мне придется позволить тебе это делать.
Шей провела руками по моей спине, и я не мог вспомнить, чтобы когда-либо в своей жизни чувствовал себя таким легким и свободным. Мне хотелось раствориться в этой постели и спать часами. Но еще больше я хотел овладеть своей женой.
Я потянулся назад, сомкнул пальцы вокруг ее лодыжки.
— У меня есть еще несколько узлов для тебя, над которыми тебе нужно поработать. Давай я перевернусь и покажу тебе.
Смеясь, она наклонилась ко мне и провела губами по моей шее.
— Через минуту. Я еще не закончила здесь.
Прежде чем я успел ответить, рядом со мной зажужжал ее телефон. Мы сразу же повернули головы, чтобы посмотреть на экран. Там мигало сообщение.
X (НЕ ОТВЕЧАЙ): Мне нужно тебя увидеть.
X (НЕ ОТВЕЧАЙ): Мы должны поговорить.
Поскольку мне нравилось причинять себе боль, я спросил:
— Кто это?
Я услышал, как Шей сглотнула. Затем помолчала мгновение, прежде чем сказать:
— Ну. Это мой бывший жених.
Внезапно я слез с кровати и встал на ноги. Если бы потолок рухнул вокруг меня, это было бы не так удивительно, чем это заявление.
— Твой… твой жених?
— Бывший, — сказала она. — Бывший жених.
— Вы были помолвлены? — Она кивнула головой, пока я обрабатывал эту информацию со скоростью несколько тысяч «какого хрена?» в секунду. — Когда? Когда вы были помолвлены? Когда это было?
Она прижала пальцы к губам.
— В июле.
Поскольку все, что я мог сделать, это повторить ее слова, я сказал:
— Ты была помолвлена в июле?
Она уставилась в пол.
— Я должна была выйти замуж в июле.
— Ты должна была… Ладно. — Я кивнул, как будто это был нервный тик. — Ладно. Итак. Этого не случилось. — Сразу же столкнувшись с болью, я спросил: — Что же произошло?
Жесткая, горькая улыбка растянулась на ее губах, хотя Шей так и не подняла взгляд от пола.
— Он все отменил.
— Он отменил? — Кто был этот парень и что, черт возьми, с ним было не так? У меня было непреодолимое желание вытолкнуть его на встречную полосу, а затем пожать ему руку за то, что он своей глупостью вернул Шей в мою жизнь.
— Когда я уже была в свадебном платье. — Улыбка превратилась в жесткий, горький смех. — За несколько часов до свадьбы.
— Ты была… — Слишком много вещей за последние несколько месяцев разом встали на свои места. Теперь я понимал. Все комментарии о том, что она пустая и полая, мертвая внутри. Отступление, когда я пытался поторопить ее с замужеством. Та ночь в баре, когда она расстроилась из-за того, что никто никогда не выбирал ее. Держала меня на расстоянии. Все. — Черт, Шей. — Я пересек комнату, протягивая к ней руки. — Милая, почему ты мне не сказала?
— Я пыталась забыть. — Она прижалась лицом к моей груди. — И это унизительно.
— Нет, не унизительно. — Я крепко обнял ее и провел рукой по ее волосам. — Мне так жаль, что он так с тобой поступил. — Когда она положила руки мне на спину, я спросил: — Он часто связывается с тобой?
— Нет. Это первый раз.
В моей голове звучал бесконечный цикл: «Она вышла за тебя замуж». Это ничего не значило. Это не должно было ничего значить.
— С июля? — спросил я. — Он впервые связался с тобой с июля? И он думает, что одиннадцать вечера в пятницу — это хорошее время что бы пообщаться?
Она ударилась головой о мою грудь.
— Я сказала ему никогда больше не разговаривать со мной, так что…
— Вот оно. Это моя девочка. — Я ненавидел этого парня. Ненавидел его, блядь, всей душой. Позже я разложу эту ненависть по разделам и категориям, но сейчас он был долбаным ублюдком, и я не желал ему ничего, кроме страданий. — Хочешь, чтобы я удалил сообщение? Заблокировал его номер?
То, сколько времени ей понадобилось, чтобы сформулировать ответ, должно было стать моим первым намеком на то, что все закончится не так, как я надеялся.
— Мне нужно выяснить, чего он хочет, — сказала Шей, вырываясь из моих объятий.
Она вышла за тебя замуж. Она вышла за тебя замуж.
— Хорошо. — Я указал на телефон. — Действуй. Устрой ему ад.
Пока она писала сообщение, я не мог остановить себя от создания мысленного образа этого дерьмового человека, который бросил Шей в день их свадьбы. Ублюдок. Он должно быть профессионал. Финансы, бизнес или что-то в этом роде. Большая личность. Возможно, громкий, но в том смысле, что его жизнь сплошные вечеринки. Дорогие часы ради дорогих часов. Наверное, гордится тем, что читает только мемуары корпоративных титанов и ту нехудожественную литературу, которая предназначена для бизнесменов, предпочитающих не вспоминать о своих годовщинах. И самое главное, он был достаточно глуп, чтобы выбросить
