Вот почему Петя и его друзья не придали особого внимания гитлеровцам в деревне Виняголово. С фашистами они уже не раз встречались… А дождь все усиливался. Голые кусты не спасали их от сплошного потока воды. Нужно было на что-то решаться. Идти к линии фронта? Нет. Каждому из них было понятно, что делать этого днем нельзя. Возвращаться назад, в лес? Мокрыми?.. Не очень хотелось. Тогда они принимают, может быть, самое верное в их положении решение: незаметно проберутся в баню, стоявшую совсем рядом на берегу реки, и будут ждать в ней темноты, а поздним вечером уйдут к своим. Ближайшая изба находилась от бани в трехстах метрах, в которой, как показало наблюдение, жили мужчина и женщина, выходившие несколько раз во двор по различным хозяйственным делам.
Если бы разведчики знали, что здесь, в Виняголово, отдыхали не немецкие фронтовики и в этой деревне дислоцировалось не хозяйственное их подразделение. Здесь, перед самой линией фронта, им противостоял противник опытный и коварный.
Петю и его друзей судьба свела с фашистским исполнительным полицейским органом военной контрразведки в действующей армии, основной задачей которого являлось выявление политических врагов Рейха в зоне боевых действий и в ближайших фронтовых тылах. К своим политическим врагам фашисты относили коммунистов, комсомольцев, руководителей местных советских органов, общественный и колхозный актив, сотрудников органов госбезопасности и внутренних дел, партизан, советских разведчиков. Назывался этот карательный орган по-немецки «ауссенштелле», что значит наружное отделение, и подчинялся он 702-й группе тайной полевой полиции «Гехаймфельдполицай» (ГФП), которая действовала при 285-й охранной дивизии на территории Ленинградской и Новгородской областей. В ауссенштелле находилось около тридцати кадровых контрразведчиков, профессиональных карателей — сотрудников гестапо и криминальной полиции, имевших опыт борьбы с антифашистами Западной Европы. Начальником этого карательного органа совсем недавно стал ярый нацист, сотрудник IV управления Главного управления имперской безопасности (РСХА) Германии штурмбанфюрер СС Гюльцов Ганс. Это был человек не первой молодости, прослуживший под руководством начальника гестапо группенфюрера СС Мюллера больше десятка лет. Страстно честолюбивый, мечтавший быстро разбогатеть и прославиться на всю Германию, он при благоприятных обстоятельствах за деньги мог продать мать родную. Прослышав о сказочных музеях северной столицы России, которую, как трубила пресса и радиостанции Геббельса, должны вот-вот взять войска Гитлера, он попросился именно сюда, под Ленинград, чтобы быть рядом с богатыми музеями. Ведь фюрер обещал отдать этот город на три дня своим доблестным солдатам. А значит, он станет владельцем не одной бесценной картины Эрмитажа. На должность начальника ауссенштелле были и другие претенденты, прыткие, молодые выскочки. Но он обошел их. Ему помог сам Мюллер, который настоял, чтобы начальник полевой полиции вермахта штандартенфюрер СС Крихбаум остановился на его кандидатуре. Конечно, начальник IV управления РСХА все делал не из-за дружеских расположений к нему. Он пообещал прислать этому старому интригану парочку картин из Зимнего дворца, поэтому так быстро его оформили на эту должность.
В деревню Виняголово ауссенштелле было переведено в конце октября 1941 года из Тосно. Этот карательный орган стал поближе к фронту, чтобы очистить прифронтовую полосу от политических врагов Гитлера. А дальше путь его лежал на Ленинград. С передовыми частями вермахта ауссенштелле и другие подразделения 702-й группы ГФП должны были ворваться в город Ленина и при помощи войск захватить здания и помещения партийных и советских органов: УНКВД Ленинградской области и ряда других организаций и ведомств, где могли быть важные оперативные или секретные документы, архивы, картотеки. Другой задачей ставилось физическое уничтожение ленинградцев. Его сотрудники брали на себя обязательство ликвидировать около 100 000 жителей этого города. Остальных ленинградцев, которых Гитлер называл своими личными врагами, брались уничтожить другие фашистские органы. А пока сотрудники ауссенштелле с рвением и немецкой педантичностью наводили «новый порядок» в населенных пунктах Тосненского района.
В Виняголово тайная полевая полиция первым делом изгнала почти всех жителей, а были это в основном женщины, старики и дети. В начале они ютились в сараях, а с наступлением холодов спустились, словно пещерные люди, в землянки, специально вырытые в садах и огородах. В деревне И ее окрестностях ауссенштелле установило жесточайший режим, за нарушение которого полагалась только лишь одна мера наказания: расстрел. Так, в начале ноября трех деревенских стариков, отправившихся в лес за дровами, расстреляли только за то, что они не имели разрешения немецких оккупационных властей на посещение леса. Да… Чтобы посетить близлежащий лес, требовалось специальное разрешение. Без такого разрешения задержанные рассматривались как партизаны и подлежали уничтожению. Таков был приказ командования вермахта, и ауссенштелле его строго выполняла. А Мария Ивановна Григорьева была расстреляна тайной полевой полицией за предоставление ночлега своему родственнику, Иванову Петру, жителю соседней деревни, не успевшему выбраться из Виняголово до начала комендантского часа. Местным жителям расстрел грозил за сокрытие продовольствия, за слушание радио, за хранение оружия, за читку любой литературы, которую, по мнению фашистов, можно было отнести к марксистской. А вот если на территории деревни и в ее окрестностях, как указывалось в ряде постановлений ГФП и оккупационных властей, будет убит немецкий солдат, то расстрелу подлежали уже все жители деревни, а сама деревня — сожжению. Деревенского жителя фашисты могли расстрелять и просто так, если кто-нибудь из них не так, например, посмотрел на секретаря полевой полиции Гюльцова Ганса или забыл снять шапку для его приветствия.
Матерый волк в овечьей шкуре
Разведчики долго наблюдали за крайней избой. Ничего опасного они там не заметили. Дом никем не посещался, а главное, он находился далеко от центра деревни, где располагались фашисты. Высокий, несколько сутуловатый, уже довольно пожилой хозяин с белой, окладистой бородой, одетый в рваный полушубок, занимался только хозяйством: он мастерил что-то в небольшом сарае, затем выбрасывал навоз из хлева. Хозяйка, небольшая, дородная женщина, из избы вышла с какой-то накидкой на голове. Она быстро помыла кринки и бидоны, развесила их на колья забора и, перебросившись с мужем несколькими словами, скрылась в избе. И тут Кузьмин вопросительно посмотрел на своих мокрых, озябших друзей. Они сразу поняли своего командира. Ему нужен был их ответ. Ваня Голубцов еще раз взглянул на баню и тихо произнес:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
