Добравшись в свой замок по подземному ходу, который заканчивался в его спальне, Иоганн велел поднять всех, вооружить и собрать в зале. Кроме разбойничков явились еще шестьдесят латников, которых можно было снять с охраны замка.
— Воины! Верите ли вы мне? — обратился он к своим людям.
— А как же!
— Верим, верим!
— Дело говори, начальник! — загалдело войско.
— Идем на Шато-д’Ор, но не на Альберта, а на монахов. Изменой и коварством они хотят захватить замок, а у меня там невеста…
— Вперед! — заорали разбойнички, но Иоганн осадил их:
— В Шато-д’Оре не шалить, никого не насильничать, барахло брать только с монахов, поняли?
Разбойники загалдели, заверяя барона в своей честности…
Гуськом они спустились в подземный ход, за короткое время преодолев те несколько миль, которые отделяли замок Вальдбург от избушки с колодцем. Вначале шли с факелами, затем, подходя к колодцу, погасили их и к колодцу подошли в кромешной тьме, держась друг за дружку. Тут встал вопрос, идти ли сразу к Шато-д’Ору или дожидаться воинов брата Серафима. За те два часа, что прошли с того момента, как отряд брата Виктора ушел к замку, прошло много времени, воины Серафима уже могли последовать за ними.
Вероятно, Иоганн колебался бы еще какое-то время, если бы вопрос не разрешился сам собой: из отверстия колодца долетели приглушенные голоса и топот ног — войско Серафима спускалось к колодцу. Вальдбург разделил своих воинов на два отряда, укрывшись во тьме. Один из отрядов перекрыл путь на Шато-д’Ор, второй перерезал подземный ход со стороны Вальдбурга.
Монахи, ничего не подозревая, один за другим спускались в проход, вскоре заполнив его по всей длине — от стенки до стенки; в руках у них горели факелы. Съезжали монахи по цепи шустро, как по конвейеру (если для средневековья уместно такое сравнение). Десятиметровую цепь монах проскальзывал в считанные секунды, а едва отцеплял руки от цепи, за ним съезжал следующий. Последним съехал вниз брат Серафим. Выстроив войско по четыре в ряд, он двинулся было вперед, но тут глухую тишину подземелья разорвал резкий разбойничий посвист. Из темноты на ярко освещенных факелами монахов хлынул дождь стрел. Стреляли и спереди, и сзади. Началась паника. Монахи, стиснутые в узком подземелье, лишенные возможности куда-либо укрыться, бросались то в одну, то в другую сторону, повсюду натыкаясь на смертоносные стрелы.
Вопли ужаса, крики боли и истошные завывания, обрывки молитв и богохульств разлетались по мрачным глубинам подземелья и безнадежно угасали вдали. Ответные стрелы монахи слали наугад, неведомо куда. Из отряда Иоганна лишь несколько воинов случайно получили ранения, да и то легкие. Латники Вальдбурга расположились в два ряда, по пять человек в каждом, — первые стояли на коленях, соединив щиты в одну сплошную линию, в промежутках между ними высунув копья. За ними — еще пятеро, но уже во весь рост, а копья лежали на плечах товарищей, стоявших на коленях. Разбойники же, укрывшись за этой живой крепостью, слали по монахам одну стрелу за другой — непрерывный град. Монахи метались, кое-кто, отчаявшись, пытался укрыться за трупами, раствориться в темноте, но в итоге их ждала смерть — либо от стрелы, либо от копья. Жалкая кучка оставшихся в живых монахов, жалостливо взывая к Богу и к милосердию врага, на коленях молили о пощаде. Монахов связали веревками и погнали в Вальдбург по подземному ходу. Разбойнички скоро обшарили убитых и обзавелись кольчугами, щитами и мечами. В конвой с пленными Иоганн отрядил десятка два разбойничков, которые вызвались сами, считая эту работу более выгодной, чем участие в обороне Шато-д’Ора, где было больше шансов сложить голову, чем выжить. А отряд ускоренным маршем двинулся по подземному ходу. И когда в битве за Шато-д’Ор перед самым рассветом наступило некоторое затишье перед последним штурмом, то вместо трехсот новых врагов, которых ждали защитники замка, к нему подошли двести человек неожиданного подкрепления.
ПОБЕДА
Когда воины в щеголеватых зеленых плащах с изображением ели и баронской шапки, шитых серебром по сукну, а рядом с ними кое-как одетые бородачи в кольчугах, залитых монашеской кровью, с кистенями, луками, цепями и «моргенштернами», при разномастных мечах и копьях, живописной цепочкой полезли из подземного хода, вереницей растянувшись по винтовой лестнице, проходя через главный зал, заполненный ранеными, а затем через озаренный отблесками пожара двор замка к внешней стене, Ульрих, устало привалясь к воротной башне и вяло подкрепляясь холодной бараниной, хлебом и чесноком, обратился к Альберту и отцу Игнацию со словами:
— Почему они медлят? Почему не атакуют?
— Об этом же думал и я, — сказал Альберт, скрипнув зубами.
— Ну и что же ты придумал? — спросил отец Игнаций.
— Ничего я не придумал… Что я, епископ? Наверное, ждут подкрепления через подземный ход. Но и тем пора бы уже!
На лестнице послышались шаги, вошла Клеменция, шелестя длинным подолом траурного черного платья.
— Матушка! — воскликнул Альберт. — Зачем вы пришли сюда? Здесь опасно.
— Я пришла, чтобы увести тебя отсюда. Мы уходим подземным ходом…
— Кто мы? — спросил Ульрих.
— Я, Альбертина, все женщины, дети и раненые. И ты, Альберт, тоже…
— Матушка! — вскричал Альберт. — Я не уйду отсюда!
— Замолчи! Мне уже надоело врать, я должна спасти своих детей… Послушайте, мессир Ульрих, перед лицом смерти я не могу больше лгать. Вы должны знать все…
Клеменция остановилась, чтобы перевести дух и собраться с силами для решающего слова, но в это время в башню ворвался Иоганн фон Вальдбург.
— Мессиры! — вскричал он с порога. — Двести воинов пришли из Вальдбурга к вам на помощь! Помощь, которую ждет враг, — не придет.
— Откуда вы?! — ошарашенно спросила Клеменция. — Вы летаете по воздуху?
— Бог не дал мне крыльев иных, чем крылья любви… Я прошел подземным ходом, истребил весь отряд монаха Серафима и привел к вам всех своих людей во имя любви к вашей дочери!
— Надеюсь, любезный свояк, вы уже облобызали вашу прелестницу? — иронически улыбнулся Альберт.
— Разумеется, мой друг, она так была растерянна… Мессир Ульрих, ваш слуга…
— Он уже не слуга, а мой вассал…
— Прошу прощения, ваш вассал Марко решил пока оставаться у камина, вдруг у монахов обнаружатся еще какие-нибудь силы. Хотя в резерве у них не может быть более ста человек, да и те, скорее всего, уже втянуты в бой.
— У них сейчас примерно четыре сотни людей… — задумчиво произнес Ульрих, кашлянув, — к тому же усталых и голодных. Вот что, Вальдбург, как бы вы посмотрели, если бы я попросил вас убрать ваших людей в опорные башни. Сотни людей мне пока хватит, чтобы отражать первый натиск врага. А когда завяжется бой у стены, ваши люди, да желательно побыстрее, должны выскочить из башен и по внешней стене атаковать засевших там вражеских лучников. И уж совсем отлично — захватить опорные башни вон той стены…
