— У них сейчас примерно четыре сотни людей… — задумчиво произнес Ульрих, кашлянув, — к тому же усталых и голодных. Вот что, Вальдбург, как бы вы посмотрели, если бы я попросил вас убрать ваших людей в опорные башни. Сотни людей мне пока хватит, чтобы отражать первый натиск врага. А когда завяжется бой у стены, ваши люди, да желательно побыстрее, должны выскочить из башен и по внешней стене атаковать засевших там вражеских лучников. И уж совсем отлично — захватить опорные башни вон той стены…
— А потом взять неприятеля в кольцо?! — воскликнул Вальдбург с восторгом. — Это дело по мне…
— Да постарайтесь, чтобы господа монахи не заметили ваши зеленые плащи!
Вальдбург, вдохновленный разговором с Ульрихом, убежал к своим людям. Ульрих повернулся к Клеменции и спросил:
— Несколько минут назад вы хотели мне что-то сообщить, графиня?
— Обстоятельства изменились, мессир Ульрих, — сказала Клеменция, — я иду к раненым… Надеюсь, что ты, Альберт, последуешь за мной…
— Мое место с мужчинами! — гордо ответил Альберт.
— О Господи, — вздохнула Клеменция и, покачав головой, спустилась вниз.
В башню вбежал воин и крикнул:
— Мессиры! С той стороны трубят в рог и зовут на переговоры!
Теперь и Ульрих услышал хриплое завывание боевого рога со взятой монахами стены. Отшвырнув баранью кость, Ульрих встал и вышел на стену.
— Эй! На стене! — орали с той стороны. — Шато-д’Ор, сдавайтесь!
— Погоди! — громко крикнул Ульрих, складывая руки рупором. — Мы еще не навоевались! Как навоюемся, так и сдадимся!
— Мессир Ульрих! — усиленный жестяным рупором, проскрежетал над двором голос епископа. — Это говорю я, епископ! Вы защищаете гнездо ведьм и распутниц, сложите оружие! Именем Божьим заклинаю вас сложить оружие!
— Святой отец! — заорал Ульрих. — Даже особам духовного звания не к лицу возводить поклеп на славный род Шато-д’Оров! Наш замок — обитель славных воинов, защитников святой веры и честных, милосердных женщин, которые и сейчас облегчают страдания ваших раненых, быть может, сразивших в бою их мужей! Вы поступаете как Каин, ваше преосвященство! Вспомните, что сказал Господь, когда Каин убил брата своего Авеля? Вся кровь, пролитая здесь, падет на вашу голову!
— Вы заблуждаетесь, мессир Ульрих! И заблуждение ваше пагубно! Вы противитесь не мне, смиренному рабу Божьему, а самой воле Господней! Спросите, спросите графиню Клеменцию, скольких детей она родила?!
— А зачем мне это спрашивать? — удивился Ульрих. — Все и так знают, что у нее их двое.
— Ложь! — вскричал епископ злорадно. — Ло-ожь! Их трое, трое детей! Она родила дитя вне брака, как прелюбодейка, и скрыла это от Святой церкви, не покаявшись на исповеди! А теперь скажите, мессир Ульрих, знаете ли вы, сколько у нее сыновей?!
— Полагаю, что один, если то, измышленное вами дитя, не юноша, — ответил Ульрих, несколько опешив.
— Так знайте, мессир, ни одного сына у нее нет, ни одного!
— Ха-ха-ха! — расхохотался Ульрих. — А кто же такой Альберт, позвольте спросить? Уж не девушка ли?
— Именно так, мессир! Попросите-ка вашего племянника, если он не девушка, показать свою грудь! Клянусь честью, на это он не решится! Потому что он — не мужчина и даже не девушка, а прелюбодейка и распутница — такая же, как ее мать!
— Эй, старая перечница! — зазвенел в тишине резкий и взволнованный голос Альберта. — Если ты, старый козел, наживший сифилис через задний проход, называешь меня распутницей, то я тебе тоже могу сказать: ты старая баба и тебе нечего показать из своих штанов!
Вся стена Шато-д’Ора заржала этой весьма не женской остроте.
— Если ты мужчина, — крикнул Альберт, — то выходи на поединок, померяемся силой! Попробуй-ка победить эту распутную девку! Ха-ха-ха-ха!
— Ведьма! Ведьма! — задребезжал епископ в свой рупор.
— Ну и что?! — смеясь, прокричал Альберт. — Неужто его преосвященство недостаточно свято, чтобы противостоять во имя веры какой-то ничтожной ведьме?! Ведь вы же спасаете души людские от дьявола! Выходите, ваше преосвященство! А если боитесь, вышлите кого-нибудь посмелее! Вам ведь не привыкать прятаться за чужую спину!
Пока Альберт издевался над епископом, к Ульриху подошел Марко и сообщил:
— Ваша милость, ты уж прости, что я в ваши дела суюсь, но, по-моему, пора этим рясникам в атаку… А то к утру, не иначе, они сбегут… А недорубленный да недокорчеванный лес опять вырастет…
— Скоро вассалы подойдут, — сказал Ульрих, — нам полегче будет!
— Это как сказать. Они вон ночью штурмовали, да сколько людей угробили, а нам-то днем придется. Много наших погибнет.
— Так что же мне приказать, что ли, епископу? Он и против Альберта выехать боится…
— То-то, что боится! А почему? А потому, что отряд ждет, тот, что Вальдбург расколотил. Вот как услышит, что отряд его из башни вырвался, так и расхрабрится… Кумекаешь?!
— Ох и прожженный же ты злодей! — восхищенный догадкой, воскликнул Ульрих. — Сам, за монахов, нас атаковать будешь?
— Атаковать не атаковать, а поорать мы с ребятами сумеем, — почесав пузо под кольчугой, сказал Марко. — Мечами о щиты поколотим, повизжим. А ты своим вели кричать: «Монахи сзади, монахи сзади!» Пускай по стене помечутся, вроде и впрямь перепуганы… Только объясни им, что это игра.
— Ладно, — усмехнулся Ульрих и пошел вдоль стены, объясняя воинам, как им следует себя вести в новой ситуации…
А через несколько минут все двадцать латников под предводительством Марко выскочили во двор, подняв у подножия донжона невероятный гвалт и шум. Им помогали женщины и ребятишки, верещавшие и визжавшие на разные лады. Латники фехтовали мечами, стараясь погромче ими лязгать, а женщины и дети били палками по медным тазам, котлам и сковородкам. На стене, якобы в панике, метались воины, истошно вопя:
— Монахи в тылу! Обошли нас! Пропали!
Розыгрыш удался блестяще. Епископ, услышав шум, возликовал и велел трубить атаку. Звук рога совпал с моментом, когда над холмами появился алый краешек утреннего солнца. Толпа монахов, двигаясь по дымящимся руинам хибарок, где проживали дворовые и ремесленники, с пением боевых псалмов пошла на приступ. Епископ был так уверен в успехе, что не оставил в резерве никого, кроме брата Леона да нескольких человек своей личной охраны. Монахи волокли с собой удлиненные лестницы. Беспрепятственно достигнув второй стены, они приставили к ней свои лестницы. А тараном вновь принялись молотить по воротам. Выждав, пока все монахи соберутся под стеной, Ульрих махнул мечом. Взревел боевой рог Шато-д’Ора. Десятки стрел в упор ударили по столпившимся монахам, пытавшимся выломать двери в опорные башни. Кипящая смола, на сей раз уже не случайно, выплеснулась на головы осаждавших, долбивших тараном ворота. Две баллисты с опорных башен посылали в толпы монахов булыжники размером с человеческую голову. Встреченные градом стрел, монахи не выдержали и бросились бежать. За ними с дикими визгами и воплями из опорных башен выскочили весьма странные люди — в звериных шкурах, с топорами, косами, «моргенштернами», с боевыми цепями и кистенями.
