Гайифские часы талигойское, то есть, конечно же, бакрийское вторжение пережили, и не подумав останавливаться. Когда Валме направил Мэгнуса в украшенные императорскими вензелями ворота, пробило четверть седьмого. День прошел, как и не бывало! С войной — как с визитом к капризной даме. Главного — на полчаса, но до и особенно после... Один недозабоданный дурак чего стоит. Цаца гвардейская!
— Ну как оно? — вместо пароля осведомился вгрызшийся в грушеяблоко адуан.
— Терпимо. — Марсель браво спрыгнул наземь. Мэгнус немедленно наклонил башку, изготовившись к драке с ближайшим столбом. С боевым духом у него, в отличие от кипарцев, было отлично. — Регент здесь?
— С обеда еще. В апартиментах. Вон окошки, посередке которые! Привязали б вы козла, сударь, хоть к загогулине какой.
Искушение проскакать на Мэгнусе по дворцовым ступеням было велико, но варварство не следует превращать в самоцель, да и Рокэ наверняка ждет чего-то в бакранском стиле. Не дождется. Валме поискал глазами загогулину, заодно оглядев двор. Следов поспешного отступления не наблюдалось. Ни тебе брошенных сундуков, ни рассыпанных драгоценностей. То ли господин губернатор отбыли загодя, то ли, наоборот, так задержались, что стало не до сборов.
— Красиво живут, — заметил адуан. — Уж на что у нашего в Тронко домина, а не сравнишь!
Какое там Тронко! Кипарский дворец не затерялся б и среди фельпских палаццо, чего говорить о скромненькой Урготелле!
— Емперия, — объяснил Марсель и набросил повод на монарший вензель, — чего с них взять? Кроме хвоста.
Адуан прыснул — в фонтане напротив парадного входа задирал голову золоченый павлин. Когда во дворце был губернатор, птица наверняка распускала водяные перья, но сейчас выглядела непристойно, особенно с тыла. Размышления о бренности хвостов и корон сделали виконта рассеянным, и он не обратил внимания на странные взгляды и смешки, которыми его проводили толпящиеся у крыльца парни Коннера. Валме вспомнил про них, лишь наткнувшись на целую россыпь нерыбо- и нептицедам.
Сперва Марсель принял их за столь неодобряемых Бонифацием кавалеров, но все оказалось сложнее. Губернатор, явно большой охотник до женских прелестей, исхитрился и героев почтить, и себя потешить. На украшающих парадную лестницу шпалерах роскошного вида особы в лучших традициях паонских мистерий изображали военачальников и владык. Особенно радовали доспехи. Надень такое на хранительницу Фельпа, и прощай, девственность, хвост и тот не помеха! Марсель с упоением разглядывал ажурные мечи и поднимающие и без того чрезмерные груди декольтированные панцири. Младшего Шеманталя бы сюда! Посмотреть, как выглядят подлежащие воспеванию воительницы.
Путь виконта на второй этаж грозил затянуться, но вмешался выскочивший откуда-то Лово. Волкодав бережно, хоть и твердо, ухватил виконта за штанину и, виляя хвостом и пятясь, повлек наверх.
— Ханжа, — укорил пса Марсель. — Епископ Варастийский и тот не мешал бы богоугодным воинам любоваться на сии шпалеры, ибо изображенная на них натура естественна, следовательно, не безобразна. И вообще, кто тебя звал?
— А чего его звать? — На верхней ступеньке стоял Коннер и улыбался во весь рот. — Это тебя позвать велено, делов невпроворот. Давай в кибинет. Лово, сторожи!
3
Пришедшие письма пророчили беду, но куда сильней ее пророчило письмо отсутствующее. Из Военной коллегии. Прямое начальство которую неделю не подавало признаков жизни, от чего Капрасу становилось страшно. Так не должно быть, но так было. Забардзакис с компанией совсем потеряли голову, если, сняв войска с северных границ, продолжали держать в Кагете целый корпус. Какая, к Леворукому, политика, какие родственники?! Пятнадцать тысяч вояк охраняют ничтожество, которое еще и на драку нарывается, а дома под угрозой даже не Побережье, под угрозой Паона...
Капрас походил по комнате, заставляя себя успокоиться и начать думать. Успокоился. Подумал. Открыл дверь, впустил дожидавшегося в приемной Ламброса.
— Первое, — не тратя время на ерунду, начал маршал. — Проследите, чтобы прибывший из Кипары гонец до отъезда не общался ни с кем, кроме вас и тех, кому вы полностью доверяете. Полностью. Все, что он будет рассказывать, а рот ему не заткнешь, — запоминайте, но сказанное не должно уйти дальше вас, особенно к кагетам. Понятно?
Это Ламбросу было понятно.
— Второе — здесь, в замке, один батальон всегда должен находиться в полной боевой готовности. Не дежурные караулы, а целиком.
Вот это Ламбросу уже понятно не было.
— Вы ждете удара в спину? От Хаммаила?
— Хаммаил и, главное, его родня связывают с нашим корпусом очень большие надежды. Приди им в головы, что мы можем покинуть Кагету... Один Враг знает, до чего эта свора додумается. Хочу иметь чуть больше уверенности. На всякий случай.
— Я распоряжусь. Мой маршал, разрешите спросить. Причиной для ваших приказов послужили последние письма? Все так плохо?
— И так и этак! А новых приказов от Коллегии все нет, и это значит, что действует старый. Старый, свались им наконец что-нибудь на башку! Мы должны торчать в здешних розах и караулить Хаммаила, а мориски... Мориски прут на Паону, и я не представляю, кто будет их останавливать. И, главное, чем.
4
— Взгляни. — Сидящий на шикарнейшем письменном столе Алва вытащил из бумажной кипы исписанный лист. — Превосходительный не оставил нам ничего секретного, но черновики прелестны.
Марсель взглянул. Почерк был витиеват, но разборчив и, пожалуй, по-своему красив. Виконт с неподдельным интересом прочел, как бакранские варвары при поддержке талигойских головорезов снова перешли границу, разгромили заставы и принялись грабить еще более свирепо, нежели в прошлый раз. Число супостатов отважные таможенники назвать не могли, но счет шел на десятки тысяч. У губернатора хватило здравомыслия оценить вторгшуюся орду всего в тысячу человек, каковые неотвратимо двигались к Кипаре.
Город превосходительный надеялся отстоять, но защитить прочее население был не в силах. Несчастный писал и зачеркивал, зачеркивал и писал, но мучительный поиск нужного слова не менял сути — спасите!
Марсель потянул другой лист. Это писалось раньше, но разнообразием не блистало... Опять налеты на не знавшие войн мирные земли, варвары, грабежи, испуганные поселяне, отсутствующие войска. Формировать новые полки некому. На помощь из столицы надежды никакой, соседи-губернаторы... они в таком же положении, а в Кипару начали прибывать беженцы с побережья. Рассказывают об уже багряноземельских варварах, население пугается, волнуется. В общем, все ужасно, и он, губернатор, не видит вокруг никого другого, к кому можно обратиться за помощью...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
