Разумеется, самое широкое поле для использования научно-технических новинок и достижений предоставляет индустриальный сектор. Поэтому промышленная политика, формирование которой рассматривалось выше, осталась в фокусе внимания Розового дома и министерства экономики. С учетом накопленного опыта и чрезвычайно деликатного характера данного предмета [60] правительство действовало сравнительно осторожно, лишь в отдельных случаях прибегая к откровенно протекционистским мерам. Например, власти способствовали восстановлению некогда вполне успешной индустрии мототехники, которая была «приговорена к смерти» в годы неолиберальных реформ406. Положение отрасли стало настолько отчаянным, что его не спасла даже девальвация песо – аргентинский рынок продолжал заполняться преимущественно импортной продукцией. Чтобы поддержать местного товаропроизводителя, правительство в конце августа 2006 г. ввело систему импортных лицензий на ввоз зарубежной мототехники. Реакция бизнес-сообщества последовала немедленно: компании-производители объявили о планах привлечения инвестиций в размере 60 млн дол. и увеличения занятости в отрасли на 3500 человек407. Такого рода факты свидетельствовали о реальном стремлении правительства Н. Киршнера способствовать реиндустриализации Аргентины.
Вместе с тем официальный Буэнос-Айрес учитывал, что инновационный вектор проходит и через аграрный сектор – основу аргентинского экономического благополучия. Выдающееся место АПК в хозяйственной структуре страны фиксирует и ту особую нагрузку, которую несет правительственная политика в области сельского хозяйства. Вполне можно констатировать, что это очень чувствительная сфера, требующая своего рода тонкой настройки, поскольку резкие ошибочные действия властей могут нанести вред не только самой аграрной отрасли, но и всей экономике.
Анализ аграрного курса кабинета Н. Киршнера позволяет прийти к следующему заключению. Правительство на среднесрочную перспективу преследовало двоякую цель: сохранить сельскохозяйственный сектор в качестве важного источника прямых бюджетных поступлений (в виде взимаемых экспортных налогов – «retenciones») и использовать АПК в роли главного инструмента участия Аргентины в мировом разделении труда. Очевидно, что эти две цели частично противоречат одна другой. Облагая аграрный экспорт сравнительно высокими налогами408, власти волей-неволей снижают конкурентоспособность аргентинской продукции (или уменьшают прибыли экспортеров) и тем самым ограничивают ее продвижение на международные рынки. Поскольку в обозримом будущем правительство не сможет отказаться от экспортных налогов на аграрные товары, то ему приходится изыскивать иные методы поддержания конкурентоспособности продукции АПК. В частности, с помощью регулирования властям удалось сдерживать рост тарифов на электроэнергию, несколько снизить стоимость удобрений (например, мочевины), а также последовательно улучшать информирование участников рынка об имеющихся деловых возможностях в Аргентине и за ее пределами.
Обобщая сказанное, можно прийти к выводу, что при Н. Киршнере в стране начал формироваться новый вектор модернизации, который можно условно определить как «третий путь». Если принять за «первый путь» изначальный перонистский проект, ориентированный на классовое сотрудничество и огосударствление, а «второй» – это основанный на принципах индивидуализма неолиберализм в его аргентинском варианте (менемизм), то «третий путь» представляет собой движение к такому общественному устройству, при котором станет возможным использование позитивных моментов двух предыдущих моделей. Это, в частности, предполагает сочетание активной роли государства с опорой на преимущества рынка и свободные мирохозяйственные связи, эффективное частногосударственное партнерство, значительную роль профсоюзов, прямое участие населения в решении социальных, экономических и политических вопросов развития общества.
По-видимому, эволюция новой аргентинской модели должна предполагать, с одной стороны, все более глубокое внедрение рыночных начал в деятельность государственного сектора, а с другой – широкое участие частного бизнес-сообщества в решении социальных проблем. В рамках «третьего пути» чрезвычайно важно органично сочетать и разумно дозировать такие, казалось бы, несовместимые методы, как государственное вмешательство в экономику и дерегулирование, защита национальных производителей и либерализация внешней торговли, взаимовыгодное сотрудничество с «капитанами индустрии» и поддержка малого и среднего бизнеса, ориентация на внутренние силы и поощрение иностранных инвестиций, снижение долговой нагрузки на экономику и рациональное использование возможностей внешнего финансирования.
На практике (и в идеале) должно происходить постепенное взаимопроникновение различных моделей развития. Например, частичная замена либерально-рыночной парадигмы на социал-реформистскую, близкую к западноевропейским образцам, основанным на кейнсианстве и концепциях «смешанной экономики» и «социального рынка». В этом – один из важнейших историко-стратегических вызовов, самим временем брошенных аргентинской политической власти.
Контуры «экономики знаний»
Как корневую задачу, от решения которой в конечном счете зависит хозяйственное будущее страны и ее место в международном разделении труда, аргентинские власти рассматривают развитие национального научно-технического потенциала – основы «новой экономики».
Case study
Сфера НИР в Аргентине
На фоне большинства других латиноамериканских государств Аргентина традиционно выделялась высоким уровнем системы образования и наличием высококвалифицированных научных и инженерных кадров [61] . Кризисные явления в этой области начали проявляться в 1970—1980-е гг. и были связаны как с общим ухудшением экономического положения страны, так и с политикой правящих кругов (в частности, в период «Процесса»), не уделявших национальной науке должного внимания. Ситуация не только не улучшилась, но по ряду позиций усугубилась в ходе неолиберальных реформ. В эти годы в значительной мере были свернуты ядерные исследования, прекращена программа разработки и строительства ракет «Кондор II» (как отмечалось, под нажимом США), тысячи аргентинских ученых выехали на работу за рубеж, ощутимые потери понесла высшая школа в лице системы государственных университетов. Общую удручающую картину не могли кардинально изменить в лучшую сторону успехи на отдельных направлениях, например в биотехнологии. В результате названных негативных процессов в Аргентине в начале XXI в. сложилась следующая ситуация в области научно-исследовательских разработок. Во-первых, расходы на НИР в 2002 г. упали до максимально низкого уровня за последние три десятилетия (0,39 % ВВП). При этом доля частного сектора составила только 28 %. Для сравнения: в Бразилии – 38 %, в США – 68 %, в Южной Корее – 72 %. Во-вторых, недостаток финансирования науки (а следовательно, низкая заработная плата научных работников) сдерживал кадровый рост. По состоянию на 2004 г. в сфере НИР было занято 23 тыс. исследователей, 6,3 тыс. ассистентов, 13 тыс. вспомогательных сотрудников. На 1000 человек ЭАН в Аргентине насчитывалось 1,7 исследователя, тогда как во Франции – 6,9, а в США – 9,0. В-третьих, тяжелое положение сложилось с молодыми научными кадрами. Отсутствие материальных (и моральных) стимулов резко сократило приток в науку молодежи и поставило под угрозу будущее аргентинских НИР. В-четвертых, тормозом научно-исследовательских разработок был незначительный объем венчурных инвестиций, который к тому же относительно сократился в период 1993–2000 гг.409
