ограды, а зверь опять поднялся на ноги и сделал новый яростный выпад грозным рогом, сверкая злобными глазами, страстно желая убить, но непослушные задние ноги опять подкосились, и он шлепнулся на бок в облаке пыли, и Томпсон мигом влез на самый верх ограды. Африканцы радостно кричали и смеялись. Зверь сделал новую попытку встать, но с громким стоном рухнул на другой бок, взбрыкнул ногами и замер с остекленевшими глазами, только могучие бока его ходили в свете фонаря.
Облепив зубчатый верх загона, мы смотрели на распластанного на земле, окровавленного, перепачканного, одурманенного зверя. В ушах зияли раны, из двух широких треугольников на землю в свете фонаря сочилась алая кровь. Через минуту опять очнется… Носорог протяжно стонал.
— Эй! — крикнул Томпсон. — Подъем!
Раненые уши дернулись.
— Эгей, огой! — Томпсон старался, чтобы его голос дошел до одурманенного мозга зверя. — Проснись!
Снова дернулись окровавленные уши.
— Огой, эген!
Никакой реакции.
— А ну-ка, все вместе, — скомандовал Томпсон.
Мы заорали, что было мочи, не скупясь на ругань и слова команды, кричали по-английски и на местных наречиях, но зверь не двигался. Он опять крепко спал.
— Тащите ведро воды.
Стоя на верхней перекладине, Томпсон опрокинул ведро, вода с плеском упала на голову и плечи зверя, и брызги разметали пыль. Секунда напряженной тишины… затем последовала реакция. Могучий мокрый зверь нетвердо встал на ноги. Посмотрел кругом мутными глазами — кого бы затоптать, потом замер, роняя на землю капли воды и крови.
— Вот так, молодец, — произнес очень довольный Томпсон.
Зверь сделал несколько неуверенных шагов и остановился, ошалело озираясь в желтом сиянии фонарей. Тяжело развернулся, сделал несколько шагов в противоположную сторону и опять остановился. Пошевелил окровавленными ушами, потом прижал их к голове. Он слышал, что мы стоим где-то наверху, но из-за фонарей не мог нас рассмотреть. Вода растворила запекшуюся кровь на ушах и морде, и на землю падали розовые капли. Он уловил какой-то звук наверху, быстро развернулся и сделал два гулких шага, всматриваясь, но не увидел мишени для атаки и остановился. Качнулся, потом узрел в пыли незнакомый предмет — веревку, яростно фыркнул, наклонил окровавленную голову, нацелил вперед воспаленные глаза, с грохотом атаковал веревку и подбросил ее вверх, так что она широкой петлей взлетела над его рогом. Снова яростно фыркнул и приготовился истребить ее. Но веревка, падая, обмоталась вокруг рога, и он потерял к ней интерес. Тяжело дыша, моргая, он стоял, окровавленный, в свете фонарей, с веревочной гирляндой на морде. Дурман еще не прошел.
— Эй, — сказал Томпсон, — пойди, попей.
Зверь развернулся на его голос и, сверкая глазами, топая могучими ножищами, атаковал ограду, боднул бревна так, что все сооружение закачалось. Рог застрял между двумя бревнами, и носорог злобно фыркнул и мотнул могучей шеей и высвободил рог и снова мотнул шеей, бодая и дробя бревно. Потом отступил и остановился, моргая и пыхтя. Он еще не заметил воду.
Томпсон слез с ограды и прошел снаружи к тому углу, где находилась яма с водой. Просунул между жердями палку и поплескал ею в воде. Зверь яростно обернулся на звук и пошел в атаку через яму и врезался смертоносным рогом в угловые жерди. Задал им хорошую трепку, потом отступил, распаленный гневом. Вдруг обратил внимание на то, что намочил передние ноги, и увидел взбаламученную воду. Приблизился, нюхая воздух, окунул цепкие губы в воду и принялся громко лакать.
— Вот так, вот это молодец.
Мы были очень довольны им. Он выпил много воды, затем отступил, выискивая взглядом, что бы растерзать, но ничего не нашел. Тут глаза его остановились на висящих на ограде свежих ветках. Он подошел, перекусил пополам ветку толщиной с хоккейную клюшку и принялся задумчиво жевать.
Мы были очень довольны.
— Погасите фонари, — сказал Томпсон.
Фонари были погашены, остался только яркий серебристый лунный свет. Облепив верх ограды, мы смотрели вниз на нашего посеребренного луной могучего зверя, который стоял в облачке пыли, похрустывая веткой. Он нам очень нравился.
— Пошли, поедим.
Мы с утра ничего не ели.
Мы слезли с ограды, и носорог выплюнул ветку, фыркнул и пошел в атаку, бешено молотя бревна рогом. Он был жив-здоров. Он продолжал дубасить ограду, пока мы не удалились, потом остановился, прислушиваясь. Наконец снова подобрал ветку и стал ее жевать.
Направляясь к своим палаткам в свете луны, мы услышали, как хрустнула вторая ломаемая ветка, и чавканье возобновилось.
Часть вторая
Глава восьмая
В Мусусумойе — в районе Умфурудзи на реке Мазоэ — на краю земель вождя Марамбы, где Куце и Томпсон вместе руководили операцией «Носорог» до того, как перебраться на Руйю, деревья растут реже и местность более ровная; сухая желтая слоновая трава достигает в высоту трех — четырех с половиной метров, и, когда вас атакует носорог, обычно по соседству нет спасительного дерева, а если и есть, кто-нибудь другой уже карабкается на него. Охота на носорогов в этом краю была делом очень трудным и опасным, в высокой траве видно всего-то на несколько шагов, иной раз лишь в последний миг заметишь дернувшееся ухо или торчащий из травы рог, а то и вовсе не увидишь ничего, только услышишь, а то и не услышишь, только почуешь, если у тебя острое обоняние.
Куце чуял носорогов. Поль Куце — один из лучших охотников во всей Африке. Всяк судит по-своему, но в этом вопросе все едины. Куце не подкрадывается издалека и не стреляет с шестидесяти шагов, спасаясь на дереве, когда зверь идет в атаку. Куце сам атакует носорога и стреляет с двадцати, а еще лучше — с десяти шагов, и, когда зверь идет в атаку и все бегут к деревьям, Куце остается стоять на месте. Куце подкрадывается через густой-прегустой кустарник, из которого не прицелишься и в котором не разбежишься, поднимает одной рукой ружье и всаживает шприц в носорога с расстояния в один шаг. Говорят, что Куце не знает страха. Говорят, что он безумец. Все говорят, что Куце когда-нибудь нарвется и его убьет носорог.
Одни рождаются великими охотниками, другие становятся ими. Куце относился к первым. Великий охотник должен обладать многими качествами. Не стану делать вид, будто я в этом разбираюсь до конца, это так же трудно, как перечислить свойства, необходимые, чтобы стать великим матадором. Но вот качества, без которых никак не обойтись: отвага, ум, знания,
