Если бы стенограммы заседаний политбюро по идеологическим вопросам опубликовали сразу, у многих талантливых писателей, художников, ученых опустились бы руки. Не зная, каковы реальные настроения в политбюро, они строили догадки, питали иллюзии и надеялись воздействовать на власть.
В первых числах июля 1968 года Твардовский приехал в здание правления Союза писателей, где его с каждым днем встречали все холоднее и раздраженнее, сел к вертушке, набрал указанный в списке абонентов АТс-2 номер Брежнева.
– Кабинет товарища Брежнева, – откликнулся чей-то голос.
– Это Твардовский, могу я говорить с Леонидом Ильичом?
– Он на съезде.
– Простите, с кем я говорю?
Дежурный секретарь назвал свою фамилию.
– Вы можете передать Леониду Ильичу, что я прошу о приеме?
– Да, будет передано.
На следующий день Твардовский опять поехал в Союз писателей звонить генеральному секретарю.
Трубку снял другой секретарь.
– Я не с вами вчера говорил? – на всякий случай осведомился Твардовский.
– Нет.
Вышколенные дежурные секретари работали в приемной сутками. Главная их задача состояла в том, чтобы разложить в правильном порядке (по степени срочности) поступающие Брежневу бумаги и отвечать на телефонные звонки.
– Но я просил передать Леониду Ильичу…
– Все передано, Александр Трифонович.
– Я буду ждать.
– Хорошо, мы вас найдем. На всякий случай – ваш домашний?
Твардовский сказал, что лучше звонить в редакцию секретарю – она разыщет.
Днем раздался звонок из приемной генерального секретаря. Твардовский даже не понял, что его соединяют с Брежневым, и без большой уверенности спросил:
– Леонид Ильич?
– Да, да, Александр Трифонович!
«Все очень неожиданно, – записал Твардовский в дневнике, – тон – мало сказать приветливый, но даже какой-то „свойский“, точно мы вчера только расстались после непринужденной дружеской болтовни».
Твардовский попросил о встрече. Для него это было делом естественным. Хрущев принимал Твардовского, и не раз.
Леонид Ильич пожаловался на занятость:
– Судьба наградила меня должностью генерального, знаете сколько забот.
– Я понимаю, – сказал Твардовский, – но, может быть, найдется все-таки щелочка. Речь идет и о моей литературной судьбе, и о гораздо большем.
Брежнев пообещал:
– Вот провожу Насера и встретимся, я давно хотел.
Твардовский отметил обязательность Брежнева, который сразу перезвонил, в отличие от Демичева – тот за две недели так и не собрался позвонить.
– Бывает, запарился, – примирительно ответил Брежнев, защищая своего подчиненного.
Александр Трифонович пытался заговорить о своих трудностях с цензурой, которая не пропускала очередной номер «Нового мира». Но Леонид Ильич сказал, что понятия об этом не имеет. Закончили на том, что Твардовский перезвонит и напомнит о встрече…
В редакции «Нового мира» царило ликование. Но встречи не последовало. И Твардовского с Брежневым больше не соединяли. Дежурные секретари отвечали:
– Его еще нет… Его сегодня не будет…
А руководители Союза писателей жали на Твардовского: добейтесь приема, потому что в ЦК требуют вашей крови.
19 декабря 1968 года Твардовский не выдержал и написал Брежневу письмо:
«Глубокоуважаемый Леонид Ильич!
Все это время, прошедшее со дня, когда Вы так внимательно отнеслись к моей просьбе о приеме, я не считал возможным напоминать о себе, понимая, что в напряжении политических событий Вам было не до литературных собеседований.
Теперь мне кажется, – возможно, я ошибаюсь, – что я могу вновь просить Вас принять меня, тем более, что все то, с чем я хотел прийти к Вам, отнюдь не утратило своей существенности, – скорее наоборот».
Александр Трифонович позвонил в приемную генерального секретаря, попросил разрешения привести письмо.
– Пожалуйста, приезжайте.
Ему был выписан пропуск. В приемной находились два дежурных секретаря. Один из них принял конверт.
– Вы ознакомьтесь, – предложил Твардовский.
– Зачем же?
– Я хотел напомнить Леониду Ильичу о себе, – объяснил цель приезда Твардовский.
– Да, вы знаете, все это время у него – ни дня, ни ночи, – заступился секретарь за своего шефа. – И отпуск – какой уж там отпуск.
Брежнев даже не ответил Твардовскому.
Цензура запрещала все мало-мальски значимое. Каждый номер «Нового мира» выходил с огромным трудом. Твардовский ни к кому из крупных начальников не мог пробиться для разговора. В ЦК приняли решение его не принимать, чтобы понял – он должен уйти. Но Александр Трифонович об этом не подозревал. Он много раз повторял:
– Если я стал неугоден верхам, пусть меня пригласит один из секретарей ЦК и скажет: по таким-то причинам вам следует оставить журнал. Я бы так и сделал. Нет, не говорят и встречаться не желают.
Фактический руководитель Союза писателей Георгий Мокеевич Марков приехал к Шауро. При разговоре присутствовал новый заведующий сектором художественной литературы отдела культуры Альберт Андреевич Беляев. Он же и записал разговор.
Марков добивался, чтобы Твардовского пригласили в ЦК и сказали прямо: ваша работа не удовлетворяет, надо уйти из журнала. Шауро объяснил, что на секретариате ЦК решили Твардовского больше не принимать, поэтому руководство Союза писателей само должно потребовать от Твардовского: или меняй линию журнала, или уходи.
– Знаете, это не так просто Союзу писателей сделать, – нервно ответил Марков. – Главный редактор журнала – номенклатура ЦК КПСС. Разве он будет с нами считаться? К тому же недавно был случай, когда московский горком снял своим решением Юрия Любимова с должности главного режиссера театра на Таганке, уже приказ был, а Любимов написал письмо Брежневу и приказ отменили.
Шауро стоял на своем.
– Нынешний состав секретариата Союза писателей, – продолжал Марков, – не сможет собрать большинство голосов в пользу такого решения. Журнал считается в определенных кругах интеллигенции чуть ли центром литературной жизни.
– Есть поручение руководства ЦК, – весомо говорил Шауро, – и его надо выполнять. Это поручено Союзу писателей. Но вы не хотите, потому что вам это неприятно.
– Как мы можем сейчас выносить вопрос о снятии Твардовского с поста главного редактора, если совсем недавно на съезде учителей Леонид Ильич так уважительно и высоко отозвался о Твардовском? – упорствовал Марков. – Нас не поймут.
– Вас никто не заставляет снимать Твардовского, – уточнил Шауро, – но все разговоры с ним о положении дел в журнале и ваши кадровые действия должны подталкивать Твардовского к уходу из журнала.
