— А дальше? — спросил Лохматый.
— Лес, конечно, — растянул губы в улыбке копейщик, поняв намерение командира. — На редкость дремучий. Чащи тянутся почти до границы Золотой империи. Любая армия завязнет посередине, а найти путь дорогого станет. Скифрцы вряд ли полезли в глушь, стоят на опушках. Но говорят, там еще нелюдь обретается. Правда, слухи непроверенные.
— Замечательно, — кивнул бродяга. — Нам остается преодолеть хутор. А дальше пути разойдутся… За дело.
— Слушаюсь! — проскрипел старик. Отдал честь, сразу кинулся собирать нехитрый скарб.
Нищий глубоко вдохнул. Затем неспешно подошел к лекарю, встал за спиной и стал наблюдать. На земле красовалась большая схема: какие-то точки, круги, дуги и хорды. Рядом ряды магических символов, формул. Птиц упорно рисовал. Порой копался в книгах, выискивал подсказки. Ругался, спорил сам с собой.
— Пора уходить, — буркнул Лохматый. — Закругляйся.
— Ты нажил врага, — тускло, без выражения сказал Ирн.
— Одним больше, — философски заметил бродяга. Улыбнулся уголком рта, нагнулся и посмотрел через плечо лекаря. — Мальчишка. Нгар изрядно потерял в людях. Старшее поколение почти поголовно легло на полях сражений. А зубастые щенки норовят покусать, лишь бы доказать силу и доблесть. Нам просто не повезло. Я предполагал, что сотник начнет мутить воду. Надо было оставить его у лагеря. Скифрцы не посмели бы тронуть рыцаря, к тому же командира. А пара лет на рудниках империи — небольшая цена за жизнь…
— Зря отпустил, — пробормотал лекарь. — Хар умрет.
— Оставить тоже не мог, — поморщился безумец. — Я допустил ошибку, унизил паренька. Наверное, следовало вызвать на поединок, бросить перчатку в лицо. Но время, время…
— Да, надо спешить, — мрачно сказал Птиц. Приподнял голову и уставился в пустоту.
Начало мерцать оголовье посоха. Камень стал прозрачным, в глубине появились туманные клубы. Лохматый осторожно отступил, с любопытством посмотрел на лекаря. Тот творил магию. Но какую? Да и выглядел чародей достаточно паршиво. Ирн казался кем угодно, но не здравомыслящим человеком. Вчерашняя ночь изрядно подкосила, согнула послушника. Внешне Птиц оставался спокойным и отстраненным. Но нечто в самом блеске глаз выдавало страдания, чудовищные муки.
— Ты не соврал насчет погони, — догадался нищий.
— Не люблю лгать, — прошептал парень.
— Кто? — нарочито спокойно спросил Лохматый, окинув окрестности быстрым взглядом. Но вокруг тянулись голые деревья, кучи палой листвы, грязные сугробы. Виднелись пучки свежей травы, порхали мелкие птицы. Справа слышались сочный хруст, недовольное ворчание. Малыш прорывался сквозь кустарник, как медведь-шатун.
— Меня нашли, — коротко обронил Птиц. Минуту помолчал и нехотя добавил: — За свитками продолжают охотиться. Вчера я едва сумел отбросить Безликого. Но служитель быстро восстановился, преследует. К тому же Хара нам подсунули специально…
— Чтобы задержал, — понял Лохматый.
— Конечно, — блекло улыбнулся лекарь. — Хар не кукла. Разум рыцаря немного подправили, чтобы устроил скандал и резню. Я ослабил подавляющее заклятие. Но боюсь, служители намного лучше разбираются в ментальных связях. Парень все равно умрет, каратель близко.
— Ты говорил, есть еще кто-то? — хмуро спросил бродяга.
Послушник кивнул, молча полез в мешок. Извлек какой-то предмет, завернутый в грязную тряпку. Развернул, подал безумцу обломок черной стрелы. Солнечные лучи сверкнули на серебристом металле. Тонкий, изумительной листовидной формы наконечник, прожилки и зазубрины… Нищий осторожно принял, повертел в руках.
— Сонраэ Селенэ, Песнь Луны… Твою мать, а я-то голову ломал, откуда у имперцев умелые лучники! — выругался Лохматый. Выбросил обломок, вопросительно глянул на парня. — Близко?
— Да, — ответил послушник. — Но определить направление не могу. Слишком хорошо скрывают следы, прячутся… Когда язык успел выучить?
— А я помню? — фыркнул бродяга. Скривился, озадаченно потер лоб. — Знания — как куски мяса в жидком бульоне. То тонут, то снова всплывают… Плохи дела. Если нарвемся на дозорный отряд, ахнуть не успеем.
— Я прикрою, — произнес Ирн. Сглотнул, добавил почти шепотом: — Но есть и третья сторона…
— Демоны, — утвердительно сказал Лохматый.
— Угу, — промычал лекарь и понурил голову. — Я по глупости не скрывал следы магии. А вчера вообще раскрылся, как факелом в темной комнате помахал. Демоны пока далеко, но настигнут непременно. День, может, два… не знаю.
Ветер бросил в лицо Лохматого жменю листьев. Воин отмахнулся, прошелся по полянке. Лицо осталось бесстрастным, но в глазах сгустилась тревога. Послушник проследил за нищим, печально улыбнулся.
— Им нужен я, — осторожно сказал парень. — И свитки. Ты не обязан…
— Естественно, — перебил бродяга. — Я ничего и никому не должен… кроме совести.
— Коварный враг.
— Коварный, — кивнул полудесятник. Нахмурился, твердо произнес: — Собирай манатки! Мы еще поборемся.
— Постой! — воскликнул лекарь и зашуршал бумагой. — Я почти закончил.
— Каждая секунда на вес золота! — рявкнул безумец.
— Совсем чуть-чуть! — взмолился Птиц. — Я почти нашел. Где-то видел… тут или… нет, в другой книге!..
Ирн поспешно вытрусил из мешка остальные фолианты. Принялся лихорадочно перелистывать. Нищий открыл рот для очередного окрика. Но нечто в выражении лица послушника заставило сдержаться. Лохматый раздраженно фыркнул, отвернулся. Ученых и книжников никогда не изменить. Если найдут в горящем доме ценный свиток, будут сидеть, пока не подохнут от удушья или огня…
Где-то за листвой раздался приглушенный вопль. В голосе — восхищение пополам с удивлением. Через минуту затрещали ветки, из кустов вылетел великан. Морда расцарапанная, но довольная. Глаза круглые, как монеты, а на губах глуповатая ухмылка. На плече с гордым видом восседал Колючка. Глазки хорька сыто поблескивали, маленький язычок собирал с мордочки капли крови. В руках воин бережно держал огромное золотое блюдо с печеным гусем. Птица была могучая и мясистая: золотистая корочка исходила ароматным паром, из трещинок брызгал жир. По кругу гуся обложили мелкими яблочками, сверху присыпали перчиком и облили плавленым сыром. Малыш успел оторвать одну лапку и торопливо жевал вместе с костями. Наконец перевел дыхание и слизнул сок с пальцев, восторженно выпалив:
— Смотрите, что нашел! Еда, Мрон меня раздери!.. Прямо под орехом лежал, как меня ждал. Теперь наедимся до отвала…
Блюдо с гусем замерцало и исчезло, пальцы Макса захватили воздух. Детина захрипел от изумления, поперхнулся и встал как громом пораженный. Нищий нахмурился, красноречиво посмотрел на Ирна. Тот пожал плечами, дернул губой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
