Почему Чарльз обвинил меня в транжирстве на одежду? Было больно и неприятно…
Я все чаще вспоминала совет Мэри Робинсон хорошенько подумать, кого я люблю – настоящего Чарльза или придуманного.
Сейчас я могу ответить: я влюбилась даже не в придуманного Чарльза, а в саму возможность выйти замуж за принца. Потом я придумала себе Чарльза, а потом, как ни парадоксально, чем больше он меня игнорировал или пытался унизить, тем больше я влюблялась в настоящего Чарльза со всеми его недостатками. Только ему все это было не нужно ни в каком виде.
Но ведь мы могли быть счастливы!
Я уже была на пятом месяце первой беременности, когда нам с Чарльзом позволили отдохнуть на Багамских островах. Багамы не Балморал с его бесконечными дождями и толпой придворных. Но самое главное – там не было Камиллы! О, как бы я хотела отправиться жить с мужем куда-нибудь подальше от Англии или отправить туда Камиллу! Без ротвейлера мы были счастливы, даже если сейчас Чарльз вдруг станет уверять, что это не так.
Мы счастливо провели время у лорда и леди Брэберн, гуляя, купаясь, загорая, жаря всякую всячину на решетках барбекю, даже катались на водных лыжах, хотя я осторожничала. Я видела перед собой совсем другого Чарльза, не того, который мог спокойно уйти, оставив меня валяться упавшей с лестницы. Да, было и такое: мы в очередной раз поссорились, и я, не задумываясь, в отчаянье шагнула вниз. Летела, кувыркаясь, очнулась у ног королевы-матери. Пришлось вызвать «Скорую», поскольку я очень боялась за малыша, но все обошлось. А Чарльз… он просто ушел по своим делам, как всегда привычно фыркнув, что я истеричка! Конечно, он рассказывал репортерам, что немедленно сбежал вниз и даже вызвал врача…
Но тогда на Багамах мы были действительно счастливы, и нам было хорошо!
Я считаю, что все это только из-за отсутствия проклятой Камиллы.
Еще раз мы смогли почувствовать себя настоящей семьей, когда родился Уильям. Чарльз был так счастлив! И снова рядом не было Камиллы и ее мерзкого смеха!
Но очень быстро все рухнуло снова. Сначала мы отправились в Балморал, который я просто не выносила. Балморал совсем не место, где можно отдохнуть после рождения ребенка. Но этого не понимал никто. Женщины королевской семьи созданы из стали и бетона, они не переживают, не болеют, не имеют нервов, они готовы выполнить свои обязанности через полчаса после родов или перенесенного инфаркта! Будут стоять, принимая парад, даже на костылях и с перевязанной головой. А уж о слезах вообще говорить нельзя! Плакать?! Это нечто за пределами понимания королевской семьи.
Я плакала, и поводы у меня были.
Один из них все та же Камилла. Услышать, как муж в ванной разговаривает с любовницей по телефону, жалуясь на идиотку-жену и обещая любить, что бы ни случилось, разве это не повод для слез?!
Мой муж не только не стал меня обнимать и успокаивать, он сделал много хуже – объявив, что мне нужна психологическая помощь, пригласил в Балморал… Лоуренса Ван дер Поста! Услышав о таком приглашении, я едва не лишилась сознания совсем. В такой трудный момент позвать ко мне человека, который своими произведениями и так испортил свадебное путешествие, мог только совершенно бесчувственный болван!
И тем не менее Ван дер Пост приехал и безапелляционно заключил, что у меня паранойя, потому что я слишком много подглядываю в замочные скважины. Если до этого я Лоуренса Ван дер Поста просто не понимала и не любила, то теперь возненавидела и думаю, не много нашлось бы женщин, у которых столь лестная характеристика в данной ситуации вызвала другое чувство.
Но Чарльз во всем слушал наставника. Он повез меня в Лондон показывать психиатрам. Я почувствовала простую угрозу собственной жизни. Мне удалось избавиться от опеки психиатров и не позволить перекормить себя всякими успокаивающими средствами до полной потери соображения. Чарльз был недоволен моим отказом «нормально лечиться». Я рыдала:
– Нормально не означает кормить меня психотропными средствами, чтобы потом упечь в психушку.
Я перестала доверять мужу и окружающим. И поддержать меня в семье было просто некому. Бабушка вела себя так, словно я ей совершенно чужая, наблюдая за моими мучениями со стороны, мама наговорила журналистам кучу гадостей об их с папой разводе. Удивительно, но, выдав меня замуж за принца, моя собственная семья словно отреклась от меня, будто я в этом замужестве чем-то виновата.
О королевской семье и говорить не стоило.
От настоящей истерии меня тогда спас не муж, а поездки по странам. Я самостоятельно отправилась в Монако на похороны Грейс Келли, а потом мы полетели в Австралию уже всей семьей.
Единственное, что связывало нас, – дети. Но и здесь мы быстро оказались словно на разных берегах, а мостик над бурной рекой весьма хрупкий. И дело не в разном подходе к воспитанию, я просто так и не смогла простить.
Маховик нашего отдаления друг от друга раскручивался все сильней. Для меня привычными стали слезы, а для Чарльза вопрос, заданный тоном надрыва:
– Ну что, Диана, что я еще сделал не так?! Что сказал не так?!
В том-то и дело, что ничего. Ничего не сделал и не сказал!
Приехав в Хайгроув, вечером просидел с любимыми философскими трудами в библиотеке, включив музыку, а рано поутру уже был готов отправиться на охоту до самого вечера, чтобы в воскресенье, немного поскучав, проводить нас с мальчиками в Лондон и тут же отправиться к Камилле!
Разные спальни, даже ужины отдельно:
– Я поужинаю в библиотеке…
Я не нужна! НЕ НУЖНА! Все мысли о любовнице и о том, как поскорей удрать к ней. Если погода хорошая, можно повозиться с мальчишками на газоне или покатать их на пони. Крайне редко при хорошем настроении обед перед включенным телевизором и обсуждение того, что на экране.
Так не ведут себя даже с соседями, к ним обращаются чаще.
Я чувствовала себя ненужной, брошенной, обманутой женщиной! Снова никчемной, снова ни на что не способной. А совсем недалеко жила та, к которой стремились сердце и мысли моего мужа. Она ничем не лучше, откровенно некрасива, неаккуратна, старше на четырнадцать лет, не обладает фигурой или длинными ногами, но она любима. Любима МОИМ мужем, тем, для которого я ничто, ко мне в спальню он приходил… даже не буду вспоминать, насколько редко.
Могла ли я воевать против Камиллы?
Наверное, могла, но чем и как, если я не понимала, чем она берет. Красива? Ничуть, напротив, почти страшна. Образованна? Нет, школа, как и у меня. Развита интеллектуально? Нет, эта женщина легко употребляет крепкие словечки и едва ли разбирается хоть в одном термине из теории Юнга.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
