— Т-т-т! — одобрительно отвечал я. Бюст такого размера попался мне в одной из тех газеток, которые мы перешерстили, пока напоролись на Астралона. Это были даже не два футбольных мяча, даже не два крупномасштабных арбуза, а, я бы сказал, два шарообразных аквариума, каждый литров на пятьдесят.
— Перестаньте его передразнивать! — вмешалась Леонтина. — Сейчас выбегут две женщины, точнее, женщина и девочка. Нужно их перехватить и увести.
Я посмотрел на нее с уважением. Что значит разница в психологии! Там, где мужчина видит всего лишь необъятный бюст, женщине мерещится целый детектив...
Но Леонтина оказалась права. Действительно, из второй по счету машины, той, что впилилась в первую, быстро выкарабкались женщина и девочка. И тут же к ним направились дед-вонючка, его ручной громила и непонятно откуда взявшийся мужчина пресолидной внешности, восточного типа и в длинном сером плаще.
— Т-т-т-т-т! — с этим боевым кличем Имант кинулся им наперерез, но не налегке, а волоча меня за руку.
Очевидно, цыган от природы был лишен чувства страха. Он отпихнул громилу и покрутил пальцем у своего виска, тарахтя так, что перевода не требовалось.
— Это он! — воскликнула женщина, прижимая к себе девочку. — Настька, не бойся, слышишь!
— Да я не боюсь! — пискнуло ошарашенное дитя. Женщина повернулась ко мне... Ну, конечно, я не какой-нибудь конфетный Ди Каприо, но и не такое же чудище, чтобы от меня отскакивать.
— Да уводите же их! — крикнула Леонтина. Она благоразумно не приближалась к мужской заварушке.
Имант между тем вступил в диалог с элегантным дядькой и что-то такое ему ты-ты-тыкнул, что тот отступил.
— Скажите им, что вас прислал служебный мужчина! — крикнула мне Леонтина.
— Я от следователя Горчакова! — послушно воскликнул я.
— Ребенка! — она пихнула ко мне дочку. — Ребенка куда-нибудь уведите!
— Да я вас обеих сейчас уведу! — я взял женщину за руку и удивился, как это человека может сотрясать столь крупная дрожь. — Бежим! Бежим скорее!
Иногда во мне просыпаются стратегия и тактика. Я понял откуда-то, что если бежать по тротуару, то нас, во-первых, будут тормозить прохожие, а во-вторых, непременно нагонит громила. И я даже подозревал, что где-то поблизости околачиваются еще двое.
Значит, надо было рвать в неожиданном, и потому перспективном направлении — на проезжую часть!
Когда три человека, взявшись за руки, решительно врезаются в поток транспорта и, пробиваясь к противоположному тротуару, какое-то время бегут параллельно ему, между автобусом и колонной легковушек, — со стороны это, наверно, замечательно. А вот если кто пробовал — тот меня поймет...
На той стороне я первым делом потащил свой прицеп в переулок, подальше от деда-вонючки с соратниками, чтобы вовсе с глаз долой!
— Ох, не могу больше! — выкрикнула женщина. — Сейчас упаду!
И тут мы услышали грохот. За нами гнался слон, или мамонт, или целый тираннозавр... как он, кстати, выглядит?..
— Нельзя падать! — я дернул ее за руку и потащил к ближайшему подъезду.
— Мамочка, мамочка! — запричитал наконец ребенок. До ребенка дошло, что неприятности и погоня — всерьез.
Мы все трое одновременно ломанулись в приоткрытую дверь. Есть такие подъезды, где дверь вечно полуоткрыта, но это еще не значит, что она распахивается настежь.
Мы бы полчаса колготились возле этой щели, которая была впору женщине с дочкой и тесновата в талии мне, но тут в мою спину врезался мамонт — и мы под скрежет несмазанных петель провалились в подъезд.
— Т-т-т! — победно затрещал Имант и показал мне большой палец.
Затем он ткнул в женщину с ребенком, показал пальцами бег, потом обвел в воздухе воображаемый прямоугольник и нарисовал несколько совершенно иероглифических загогулин.
— Нихт ферштейн, — ответил я ему и завертелся в поисках Леонтины. У нее так хорошо получалось переводить с тэ-тэ-тэшного языка!
Леонтины не было. Да и не могло быть.
Мои спутницы выдержали этот кросс потому, что обе обули кроссовки. А на Леонтине были туфли с каблуками. И она не рискнула выкидываться на проезжую часть под красный свет в такой обуви...
Имант сделал жест, означавший: “За мной!” И углубился в подъезд.
Вот тут-то его ясновидение и подвело. Двор, который, судя по его целеустремленности просто обязан был быть проходным, оказался тупиковым.
— Т-т-т! — сообщил Имант, постучав себя по лбу. И вдруг с хмурым видом выкинул четыре пальца. Во мне все внутренности заледелели.
— Четыре амбала? — спросил я. — Четыре черта с рогами?
И тут меня надоумило счесть присутствующих...
— Четыре гроба?!
— Да вы с ума сошли! — напустилась на меня женщина. — Чего вы мне ребенка пугаете?
— Этих ребенков гробом не испугаешь, — буркнул я и наконец-то вгляделся в девочку повнимательнее. — Настя?
— Настя, — подтвердило дитя. — А я вас сразу узнала, Игорь Петрович! Мама, помнишь?
Тут только до меня дошло, кто эта женщина. Возможная подруга Башарина, которую так искал Васька! А зовут ее, зовут ее...
— Алевтина Петрова!
— Очень приятно, — отвечала Аля. — Добрый день, Игорь Петрович!
— Ну, как дела? — поинтересовался я. А какие, простите, вопросы следует задавать бывшему классному руководителю в таких случаях?
Тут под моим носом обнаружился кулак. Это был смуглый волосатый кулак Иманта.
Осознав, что я написанных в воздухе загогулин не разумею, Имант развернул меня к себе спиной и дал коленом под зад. Не так чтобы сильно — просто придал ускорение. А сам протянул Але руку с грацией балетного солиста и с “Т-т-т!”, которое, чтоб я сдох, прозвучало с французским прононсом!
— Видела бы тебя Леонтина! — сказал я ему, обернувшись. Очевидно, он понял подколку — замахал на меня двумя растопыренными ладонями с явственным выражением: молчи, идиот!
Затем мы вернулись в подъезд, Имант выглянул, убедился, что никаких магических амбалов в переулке нет, и повел нас за собой короткими перебежками, от магазина к магазину.
И вывел на улицу Верещагина. Как выяснилось, он считал лучшим укрытием от взбесившихся магов редакцию “Отчего дома”.
Я хотел было напомнить ему, что он отныне тут персона нон грата, но всех моих мимических способностей недостало для такого сложного, можно сказать, политического понятия. Имант махнул рукой с выражением:
“А-а, все — ерунда!” и устремился в редакционную дверь.
Мы миновали и первый, и второй, и даже третий этаж. Я за это время часто бывал в “Отчем доме” и полагал, что его несложную географию усвоил. Оказалось — дудки! Тут имелся еще четвертый этаж!
Очевидно, цыгана тут пару раз прятали от возмущенной Ксении.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
