Тело ещё не успело рухнуть на гальку, а неожиданный защитник Сандры, перескочив через него, в прыжке столкнулся с третьим бойцом, метнувшимся навстречу. Левым локтем небрежно отшвырнул вооружённую руку врага… а правая рука с пальцами, скрюченными, как когти зверя, безжалостно вцепилась пирату в лицо, и тот покатился по берегу, дико вопя и закрывая лицо ладонями.
Вот теперь темноволосый, приземлившись на ноги, выхватил оружие… нет, не выхватил. Достал. Скрестил перед лицом палаш и дагу. Поднял скрещённые клинки над головой. И перетёк в боевую стойку, как живая ртуть.
Томагавки в него метнули сразу двое. От одного темноволосый лениво (!!!) уклонился, и тот лязгнул где-то в камнях. А второй…
Сандра видела, как этот ненормальный выронил дагу. Разворачиваясь на пятках, поймал томагавк за рукоять. Продолжая круговое движение, послал его обратно. И, завершая поворот, поймал дагу, которая не успела упасть.
С томагавком между глаз в прибрежную воду молча свалился его хозяин — один из двух раненых.
«И их осталось трое,» — вспомнилась Сандре, окаменевшей у скалы, строчка из песенки про негритят. Было семеро. Только что. А осталось трое.
С начала схватки прошло несколько секунд.
Кажется, до этих троих — оставшихся — только сейчас дошло, что происходит. Да и то — по тому, как они переглядывались, было ясно, что они и сами не верят в это произошедшее. А увериться окончательно этот мальчишка им просто не дал.
Визгливо вскрикнула скрещивающаяся сталь, разбрызнулись веера искр. Сандра увидела, как один из пиратов, чтобы удержать захваченный дагой палаш, смешно побежал вокруг темноволосого — сперва просто так побежал, а потом уже без головы. Второй падал, зажимая руками вспоротый живот. Последний, и так уже раненый, пятился, не сводя глаз с клинков противника, на которых не было ни следа крови. Челюсть мальчишки прыгала, он зажмурился так, что веки задрожали, и уронил палаш, когда дага темноволосого потянулась к его животу…
Темноволосый негромко хмыкнул, и надо было слышать, сколько прозвучало в этом коротком фырке презрения. Дага быстро дёрнулась… и вместо вываливающихся к ногам пирата кишок к ним свалились его клешёные штаны.
Дага перерезала ремень.
Темноволосый символически вытер о рукава куртки свои клинки — серые, в царапинах и щербинах, но с кромками, заточенными до нестерпимого серебряного сияния — и, не глядя, вбросил их в ножны. Деловито оглядел поле боя… вернее — побоища. Тот, кого он ударил пальцами в лицо, хрипло стонал, не отводя окровавленных ладоней от лица, и Сандра с содроганием поняла, что темноволосый играючи выбил ему глаза. Парень со вспоротым животом корчился возле собственных внутренностей. Остальные лежали неподвижно; если кто-то и был жив, то предпочитал не подавать никаких признаков этой самой жизни.
— Не стой столбом, — приказал спаситель Сандры последнему оставшемуся в живых, который только теперь осмелился открыть глаза, не веря, что ещё жив. — Подбери штаны… тем более, что гордиться там тебе особо нечем, — мальчишка побагровел так, что из глаз брызнули слёзы, а Сандра неожиданно для себя хихикнула. — И посмотри, что с твоими дружками.
После этого он, повернувшись к Сандре, слегка поклонился. Молча. Выпрямился. Сандра только теперь полностью, как следует, рассмотрела его лицо. И поняла, что он младше, чем показалось сперва — хорошо, если есть четырнадцать лет. Другой вопрос — сколько он ЗДЕСЬ?
— Это твои люди? — он указал подбородком в сторону Хэла и Нэда. Сандра закусила губу, но справилась с собой и кивнула:
— Да… Они защищали меня и погибли… Ты кто?! — вырвалось у неё наконец.
— В данном случае это не важно… — мальчишка покусал уголок губы. — А важно следующее. Первое — мы не сможем похоронить твоих ребят. Второе… ты умеешь хорошо бегать?
Подтолкнутая чем-то изнутри, Сандра оглянулась. И увидела, как метрах в ста, не больше, из-за скал один за другим выскакивают не меньше двух десятков пиратов. Щёлкнул выстрел, и пуля, с визгом отрикошетировавшая от камня, заставила девчонку рвануться вперёд, мимо своего спасителя…
Андрей Медведенко
Живёт в согласье с временамиДо хлеба жадная толпа,Но тайно властвует над намиЛюбовь, которая слепа.Тому — венец, иному — плаха,Она решает сгоряча…Бела крахмальная рубахаБунтовщика и палача.
Очерчена обломком шпагиГраница света с темнотой —На белой гербовой бумагеПоставлен росчерк завитой.Так проверяются кумирыНа верность высшей из присяг.Мальчишки, первенцы, задиры.Последний вздох, последний шаг…
Да, да, конечно, всё на ощупь,Всё наугад, всё второпях:И этот снег, и этот росчерк,И горький привкус на губах.Но всё ж, не надобно юродства,Пока у подданных любвиБлаженный гений благородства,Как чёртик, мечется в крови.
* * *
Идиотизм положения был в том, что мне пришлось бежать в обратную сторону от бухты, где стоял «Большой Секрет». Двойной идиотизм — в том, что я отправился на прогулку один. Хотя — это всё то же дырявое счастье…
Девчонка неслась рядом со мной. Хорошо бежала, если честно — страх подгонял, наверное, а я на бегу подумал, что это может быть та самая Сандра и в некоторой степени мне повезло: не каждый раз удаётся вот так познакомиться. Хотя, я бросился ей на помощь просто потому, что бросился.
Наличие у преследователей ствола меня резко нервировало. Они держались всё в той же сотне метров и почему-то не особо старались приблизиться, но и не отставали. Такое поведение вызывало смутное беспокойство. Оно сильно напоминало…
«Поведение загонщиков,» — додумал я, резко останавливаясь, потому что метрах в двухстах впереди из-за скал высыпали, разворачиваясь в цепь, ещё не меньше двадцати пиратов. Сандра, со свистом дыша, остановилась тоже. У неё были отчаянные глаза.
В полукилометре от берега я только теперь заметил корабль. Пока бежали, краем глаза я видел что-то такое, но не оборачивался, да и походило это на скалу из-за неподвижности. Теперь же я видел, что это драккар. Узкий и длинный, со снятой мачтой и убранными вёслами, он лежал на воде совершенно по-особому, как никогда не лежат другие корабли, похожий на затаившегося зверя. На миг мелькнула дикая, но обнадёживающая мысль — а что если это пропащий Тиль или бог знает каким ветром занесённый сюда Лаури?! Это было бы слишком большой удачей. Но к людям, плавающим на драккарах, у меня сформировалось доброжелательное отношение.
