Копье сунул руку в карман.
Сердце Теолрин вновь начало биться на запредельной скорости. Еще до того, как Копье извлек руку на свет, Теолрин понял, что именно увидит в его ладони. Конечно… Там, наверху, этот предмет явно был не нужен Факелу, поэтому перед тем, как взлететь в воздух, он успел передать его своему главному помощнику.
Ослепительный красный блеск вспыхнул на ладони Копья, когда тот разжал ладонь и положил в углубление Призмы предмет, который они должны были расщепить.
Алый осколок.
* * *
— Эта лестница что, бесконечная?
Джейл не стала отвечать на бессмысленный вопрос. Если уж на то пошло, она и сам вопрос Клэйва считала бессмысленной тратой сил.
— Нам нужен отдых, Джейл.
А вот эта фраза заставила ее остановиться и, прижимая вспотевшие ладони к коленям, покоситься на Клэйва.
— Да. — Она позволила воздуху с шумом вырваться наружу через рот. — Но мы не можем его себе позволить.
— Почему? — Клэйва отошел в сторону и, ссутулившись, привалился боком к перилам. У Джейл уже не оставалось моральных сил, чтобы переживать о том, не свалится ли он по дурости вниз.
— Ты знаешь, почему, — выдавила она. — Ты ведь слышишь, что там, наверху, что-то происходит.
Наверху действительно что-то происходило — отголоски звона и дрожь, сотрясающая башню, доходили даже до них.
— Слышу. — Клэйв облизнул пересохшие губы. — Но уверена ли ты, что это наша битва, Джейл?
Она помолчала какое-то время, а затем сказала:
— Там Теолрин. — «Который нас бросил». Аргумент прозвучал неубедительно даже для нее самой, поэтому Джейл поспешила добавить: — А еще где-то там должен быть красный осколок, ради которого мы пожертвовали всем, что у нас было. Значит, этой битве придется стать нашей… хочет она того или нет.
* * *
Призма Стекляруса представляла собой весьма своеобразную конструкцию.
Прямоугольное мраморное возвышение венчалось идеально круглой, позолоченной чашей, в которую Копье уже успел положить осколок. Вокруг чаши, скрепленные между собой как будто тонкой проволокой, расходились по горизонтальной плоскости семь широких колец, сделанных то ли из серебра, то ли из какого-то другого драгоценного материала. На всех семи кольцах имелось по маленькому, даже крохотному кусочку разноцветного стекла; ближе всего к чаше шла красная стекляшка, за ней — оранжевая, потом желтая, зеленая, голубая, синяя и, дальше от всех, фиолетовая. Над чашей и кольцами возвышалось что-то вроде небольшого купола, в вершине которого был закреплен небольшой брусок белого цвета. Как все это должно было работать, у Теолрина не было ни малейшего понятия.
— Если я правильно помню слова Факела, — перекрикивая шум боя, произнес Копье и указал на купол, — в этой штуковине сосредоточен свет самой Жемчуг.
— В этом бруске? — уточнил Теолрин.
Боль, раздирающая ногу, мешала ему как следует сосредоточиться на проблеме.
— Да. Это частица луны. И ее свет должен расщепить стекло… Нам надо лишь понять, что делать с этими стеклами. — Иллюстрируя свои слова, Копье принялся вертеть кольца, показывая, что местоположение стекляшек может меняться.
Теолрин постарался сконцентрироваться, хотя боль в ноге, звон и крики весьма этому мешали. Семь колец… Семь священных цветов. Им нужно выбрать один из них, или что?
— Кольца поворачиваются, — словно услышав его мысленные сомнения, произнес Копье и дернул за кольцо с красной стекляшкой. То скрипнуло и поддалось, переходя из горизонтальной плоскости в вертикальную. — Когда мы активируем свет Жемчуг с помощью этого рычага, — Копье указал на прежде не примеченную Теолрином ручку сбоку от возвышения, на котором стояла чаша, — он должен преломиться через одно из этих стекол… Нужно понять, через какое, и не ошибиться…
— Иначе что? — тут же спросил Теолрин.
Копье дернул подбородком.
— Не знаю. Но не хочу рисковать. — Сосредоточенно хмурясь, он принялся поворачивать кольцо до тех пор, пока красная стекляшка на нем не встала ровно под брусок Жемчуг. — Я думаю так. Мы ведь собираемся расплавить красное стекло? Значит, нам нужен для преломления именно красный свет. — Копье потянулся к ручке, когда Теолрин выбросил вперед руку:
— Погоди…
Копье недовольно покосился на него.
— Чего?
Теолрин шагнул ближе и склонился к Призме. Затем аккуратно коснулся пальцем стекляшки на кольце.
— Когда я учился в школе, — сказал он, — нам как-то рассказывали про оптические свойства стекол…
— Ты это к чему сейчас, грамотей? — поторопил его Копье. — Говори быстрее, у нас времени в обрез.
— Хорошо. — Теолрин кивнул. — Эти линзы… — Он легонько стукнул пальцем по красной стекляшке. — Они должны усилить лунный свет — причем усилить его так, чтобы тот расплавил самый крепкий из осколков… Мне кажется, нам нужна не красная линза.
— А какая? — нетерпеливо спросил Копье. — Синяя? Усилим лунный свет противоположностью красного?
— Нет. — Теолрин нахмурился, когда, припомнив школьные познания, понял, что у него появилась идея. — Говорят, что крепче красного стекла может быть только еще более редкое, полумифическое белое стекло…
— К чему ты это?
— К тому, что мы должны получить линзу, что будет подобна белому стеклу. Нам нужна белая линза, что усилит свет Жемчуг и сделает его достаточно мощным, чтобы расплавить этот осколок…
— О чем ты говоришь? Здесь нет белой линзы.
— Вот именно. — Теолрин ухватился за кольцо с оранжевой линзой и повернул его, пока линза не встала на одну вертикаль с красной. — Но нам однажды рассказали, что белый цвет можно получить, смешав воедино все семь священных цветов. — Теолрин провернул тот же трюк с кольцом с желтой линзой. — И мы так и сделаем.
Он продолжал вращать кольца с какой-то маниакальной уверенностью, в то время как Копье глядел на него с явным недоверием.
— Ты уверен, что это сработает? — наконец спросил он, когда Теолрин выстроил все линзы в единую вертикальную линию. — Возможно, второго шанса у нас не будет.
— Нет, — честно ответил Теолрин, чувствуя, как вновь учащается его сердцебиение. — Я уже ни в чем не уверен…
Копье недовольно закусил губу и почесал подбородок. Во всей его позе чувствовалось напряжение. Неуверенность. Он должен был сделать выбор, зная, что ошибка всем им обойдется слишком дорого… Теолрин понятия не имел, как бы поступил на его месте. Прислушался бы к его совету или же послушал собственное сердце?..
— Хорошо, — наконец прозвучал голос Копья. — Сделаем по-твоему. Отойди.
Теолрин отшагнул назад и на всякий случай прищурился… Как выяснилось, не зря.
Вспышка ярчайшего света едва не ослепила его, когда Копье повернул ручку, и брусок лунного камня вспыхнул, как будто действительно был маленькой Жемчуг. Когда глаза Теолрина немного привыкли к льющемуся сквозь Призму ярчайшему белому свету, он вновь приблизился и осторожно заглянул в чашу, куда, просеянный сквозь линзы, падал свет.
Струйки дыма с шипением
