Сегодня все изменилось в худшую сторону — все стало даже хуже, чем было в первый день.
Торосы теперь не просто преграждали путь — ему с трудом приходилось выискивать проходы между ледяными скалами. Добавилась новая напасть — глубокие трещины. Присыпанные снегом, они коварно поджидали неосторожную жертву. Попав в такую ловушку первый раз, он, повиснув на постромках головой вниз, с трудом выкарабкался обратно. Дальше шел уже с трокелем в руках, прощупывая дорогу. Откуда здесь такие трещины? Это же не ледник, о которых любил рассказывать заядлый альпинист Егор.
Как он там, кстати? Так и лежит бездушной куклой с застывшим мертвым взглядом? Может, в глубине души ждет, когда же вернется Тим. И не просто вернется — найдет способ вернуть душу в тело. А Тим вот задерживается… Тима угораздило заглянуть в тувисский бордель, и теперь вот он из-за этого попал в такое место, что не хватает приличных слов, чтобы дать ему подходящее название…
Ледяной ад…
Как же хочется пить. Жажда Тима убивала — он был близок к тому, чтобы начать пить свою мочу. Вокруг море воды, а толку? Снегом он почему-то утолить ее никак не мог, попытки обсасывать осколки льда тоже к успеху не приводили. Лишь растапливая снег в кружке, он кое-как напивался. Но дело это было долгим и непроизводительным — чтобы натопить литр влаги, пришлось бы потратить не меньше часа, а скорее всего, больше. Тим не мог себе позволить убивать столько времени — приходилось терпеть. Диета его, включающая солонину, сухари и вытопленную китовую плоть, еще больше усугубляла ситуацию.
Завтра он точно начнет пить мочу. Послезавтра будет грызть лед, еще через день свихнется и спалит свои сани, а на этом пламени натопит МНОГО ВОДЫ.
Помимо всего прочего, лед сегодня вел себя скверно — то и дело начинал трещать. Временами трещал очень даже угрожающе и, казалось, подрагивал под ногами. Несколько раз вдали слышался и вовсе громоподобный треск — с таким звуком был затерт «Клио». Откуда здесь такая активность? Может, здесь подо льдом уже бушует новорожденное течение? Хорошо это или плохо? А кто его знает… Хотелось бы думать, что активность ледяного поля объясняется близостью открытой воды.
Быстрей бы уж… Спальник отсырел, палатка тоже. Залезать вечером в это заиндевелое царство было мукой. У него уже возникали мысли разломать бортики саней и на маленьком костре подсушиться. Останавливали от этого лишь остатки здравых мыслей: вряд ли слабого костерка хватит, чтобы высушить эти объемные тряпки, да и бортик может еще пригодиться — хоть какая-то защита от волн.
Сколько он еще продержится? Он идет по ледяной равнине уже десятый день, а ведь, по его расчетам, должно было хватить недели. Нет, силы у него еще есть. Пока что есть. Но еще пара ночевок в этой сырости… Странно, что он до сих пор не заболел, — все же со здоровьем ему повезло.
Проклятая карта точно соврала — давно уже должен был выйти к открытой воде.
Сквозь скрип полозьев он различил новый звук. Замер, не поверив своим ушам, сорвал капюшон и шапку, прислушался. Все еще не веря, отцепил крюк от пояса, неуклюже перебирая снегоступами, поспешил к ложбинке меж торосов, поднялся на пологий пригорок, застыл.
Он дошел!
Свинцово— темная поверхность простиралась до горизонта. Тут и там ее однородный фон нарушался пятнами льдин и айсбергов -течение тащило обломки замерзшего материка к экватору. У кромки льда пенились волны, но дальше было нормальное океанское волнение, без пенных барашков на гребнях: будто пологие пригорки перекатываются. Там даже плотику Тима ничто не грозит, главное — не делать резких движений при подъеме на волну, иначе можно перевернуться.
Вернувшись к саням, Тим, с трудом перетащив их за торос, присел отдохнуть. Достав из бочонка пару сухарей и последний кусок солонины, начал жевать, параллельно размышляя над возникшей проблемой. Как ему теперь спустить свои вездеходные сани на воду? Плохо, что он раньше об этом не подумал…
Вот оно, море — рукой потрогать можно брызги от волн, а толку-то? Если он начнет толкать сани в воду, они неизбежно клюнут носом, зароются в воду и, скорее всего, опрокинутся.
Это Тима не устраивало.
Так ничего и не придумав, он вновь впрягся в сани, потащился на север, вдоль кромки припая. (Припай — разновидность неподвижного льда в морях, океанах и их заливах вдоль берегов.)
На ходу он жадно всматривался вперед. Не может быть, что везде все одинаково и не найдется удобного местечка для спуска на воду. Судьба не имеет права так нехорошо с ним пошутить — он и без того настрадался за десятерых, все, хватит! Он не желает подыхать в ледяном аду, рассматривая при этом море — недоступную лазейку для спасения. Если не сумеет найти безопасный спуск, рискнет санями. Потеряет их — не беда: прыгнет в море и, пока хватит сил, будет грести руками, чтобы подохнуть в океане, а не в плену этих проклятых льдов.
Наверное, судьба услышала его безмолвные мольбы и отчаянные угрозы суицида. Впереди затрещало, на глазах Тима от кромки припая отделило солидную льдину, но набежавшая волна, толкнув, приподняла ее, потащила назад. Льдина, попятившись, высоко задрала зад, со скрежетом пытаясь влезть повыше, замерла, опустив часть, обращенную к морю, под воду.
Не веря удаче, Тим рванулся вперед, чуть не порвав постромки. Быстрее! В любой момент льдину может оторвать окончательно, унести течением, или ее притопленный край поднимется. Сани затащить не получается — мешает ледяной уступ, возникший по трещине. Уступ на глазах изменяется — льдину перекашивает все больше и больше, вот-вот она сорвется в море.
Лихорадочно работая трокелем, как лопатой, Тим быстро нашвырял снега, ухватился за постромки руками, с криком затащил сани на льдину. Теперь быстрее: если он не успеет спустить сани — поплывет по течению на оторвавшейся льдине, а в его планы это не входило.
Развернув сани передом к морю, Тим подтолкнул их сзади, почувствовав, что они сами заскользили с горки вздыбившейся льдины, встал на концы полозьев, не создавая лишней тряски, перелез через задний бортик. Вовремя — сани с плеском зарылись в воду, продолжая скользить по накрытому морем льду, поехали дальше, приподнялись на волне, мягко закачались. Все. Тим лезвием трокеля уперся в льдину, оттолкнулся, потом еще раз…
Вовремя — льдина наконец-то ринулась в море. Вздыбленный льдом водяной вал отшвырнул суденышко Тима, будто щепку, опасно перекосил, пенящийся гребень волны злобно прошелестел по парусине, обдав свернутую палатку и рулон паруса.
Фигу вам — не достанете!
Ветер юго-восточный. Холодный — с материка задувает. То, что ему надо: как раз на Атайский Рог понесет. Попутный ветер — это большая удача, надо не медлить, а то упустишь. Хотя и показано на карте, что преобладающие ветра в эту пору года южные и юго-восточные, но карта может и обмануть, да и «преобладающие» — вовсе не означает «ежедневные».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
