Эти слова Элен Роджерс пришлось буквально прокричать, чтобы бармен расслышал ее за оглушительной музыкой.
— Мы сидели вон за тем столом и заказывали у вас шампанское и коктейли, — добавила она, с надеждой глядя на него. Бармен — худой двадцатилетний парень с редкими, собранными в “конский хвост” волосами и с серебряной серьгой в правой брови — посмотрел на нее взглядом, какой яснее всяких слов говорил, что во внешности Элен Роджерс нет ровным счетом ничего запоминающегося.
— У нас каждый день бывает множество людей, мэм. Я не могу помнить всех. Элен без церемоний дернула его за рукав.
— Если парень, с которым я была здесь вчера, вернется, позвоните мне, пожалуйста, хорошо?
И она положила перед ним клочок бумаги с номером своего телефона в отеле, не особенно, впрочем, надеясь, что из этого что-нибудь выйдет.
— О'кей, мэм.
Бармен убрал записку в карман, и Элен невольно подумала о том, что он вспомнит о ней в лучшем случае через несколько дней, когда будет сдавать рубашку в стирку. Ну и черт с ним. Все равно она своего добьется.
И Элен твердым шагом вышла из бара.
Еще утром — более или менее справившись с пережитым потрясением — она приняла решение во что бы то ни стало выследить этого мерзавца и сдать его в полицию. Ради этого она была готова обойти все рестораны и ночные клубы Чарлстона.
Элен догадывалась, что была не первой его жертвой, уж больно ловко Эдди (имя, похоже, было вымышленным) обвел ее вокруг пальца. Не первой и не последней. Она почти не сомневалась, что негодяй, воодушевленный успехом, снова выйдет на охоту уже этим вечером. И совершит ошибку, ибо она будет искать его.
Но после того, как Элен обошла с полдюжины баров и ресторанов, ее энтузиазм заметно остыл. Гениальный план, еще два часа назад казавшийся ей удачным и дерзким, на деле был очень и очень трудоемким или даже — учитывая количество увеселительных заведений в Чарлстоне — просто невыполнимым. Только упрямство мешало Элен сдаться, поскольку теперь даже она понимала, что шансов наткнуться на Эдди у нее ничтожно мало.
Только упрямство да еще злость, поскольку все остальное, казалось, было против нее. Лакированные туфли, которые она купила специально для этой поездки, немилосердно жали, и она охромела буквально через полчаса после того, как покинула отель. Жара не спала даже с наступлением темноты, и Элен буквально обливалась потом. Кроме того, она была голодна, но каждый раз, когда она пыталась что-нибудь съесть, ее желудок, растревоженный неумеренным количеством спиртного, начинал решительно восставать, и ей пришлось ограничиться несколькими банками кока-колы. Голод она, однако, не утолила, но потеть стала еще больше.
Впрочем, напомнила себе Элен, теперь обед в приличном ресторане был ей все равно не по карману. Правда, она сразу позвонила в банк и заявила о пропаже кредитных карточек, но ее предупредили, что пройдет не меньше двух дней, прежде чем ей пришлют новые. Ей еще повезло, что она догадалась засунуть несколько купюр в карман блейзера. По сравнению с той суммой, которую украл Эдди, это была, конечно, мелочь, но при известной экономии на билет домой денег должно было хватить.
Так почему бы ей не плюнуть на все и не уехать, закралась в голову Элен предательская мысль. Дурацкая жара, которая казалась такой привлекательной там, на Севере, теперь не вызывала у нее ничего, кроме раздражения и головной боли. Ни ходить на экскурсии с группой, ни бывать в музеях и галереях Элен не могла по причине отсутствия денег. К тому же чем меньше времени она проживет в Чарлстоне, тем меньше будет счет за гостиницу.
Да, здравый смысл подсказывал ей, что разумнее всего было бы вернуться в Индианаполис уже завтра. Правда, за обмен авиабилета ей, наверное, придется доплатить, но, наверное, не очень много, зато дома, в знакомой обстановке, она сможет быстрее прийти в себя. Скоро начнется учебный год, и рутинные обязанности помогут ей окончательно выбросить этот неприятный инцидент из головы.
Но тут к ней пришла другая мысль. Ведь очень может быть, что, пока она ковыляет по улицам в своих тесных туфлях, Эдди обрабатывает какую-нибудь другую женщину, которая — как и Элен — проснется завтра утром ограбленной и униженной. Почти наверняка об этом преступлении тоже никто не узнает, потому что жертва — а Элен знала это на собственном опыте — просто постыдится обращаться в полицию. Именно на это и рассчитывал Эдди, именно поэтому чувствовал себя в безопасности. Он знал, что его преступление сойдет ему с рук.
Но только не на этот раз.
— Я сделаю все, чтобы этого не случилось! — пообещала Элен своему отражению в витрине магазина и поправила прическу, прежде чем войти в очередной бар.
* * *
Хэммонд сел за столик напротив Лоретты.
— Ну как, тебе удалось что-нибудь узнать?
— Как насчет того, чтобы поздороваться или пожелать мне доброго вечера?
— Извини. Сегодня мне не до приличий.
— Ты паршиво выглядишь.
— Будем считать, что обмен любезностями состоялся. — Хэммонд вздохнул. — Впрочем, ты права. О том, что я похож на кусок дерьма, мне сказали еще утром.
— Что-нибудь случилось?
— Послушай, Лори, я спешу. Не только сейчас, но и вообще, так что если у тебя есть для меня новости…
— Я же вызвала тебя сюда, разве нет?
Хэммонд почувствовал себя виноватым. Он сознавал, что ведет себя не лучшим образом, но ничего поделать с собой не мог. Особенно сильно подействовал на него визит к Дэви, поэтому, когда Хэммонд сел в машину и связался по сотовому телефону со своим оператором телефонной почты, он был только рад узнать, что Лоретта просит срочно встретиться с ней в “Тенистой пещере”. Он надеялся, что ей удалось узнать что-то важное, хотя поехать в забегаловку означало продлить еще на несколько часов день, который ему хотелось как можно скорее оставить позади.
Покачав головой, он тяжело вздохнул и извинился:
— У меня прескверное настроение, Лоретта, но мне, конечно, не следовало вымещать его на тебе.
— Тебе надо выпить.
— Знаю, знаю. У тебя на все один ответ.
Он тут же спохватился, что сказал бестактность, но Лоретта не обиделась, только улыбнулась печально.
— Я давно поняла, что алкоголь не может быть радикальным средством против депрессии. Но в качестве временной меры сойдет. С этими словами она заказала бурбон для него и содовую для себя. Когда стакан оказался у него в руке, Хэммонд сразу сделал большой глоток и на самом деле почувствовал себя лучше.
— А ты неплохо выглядишь, — сказал он, посмотрев на нее.
Лоретта рассмеялась.
— Я же говорила, что, когда смотришь на мир через донышко стакана, перестаешь замечать его недостатки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
