– Как?.. – хрипло выдохнул Адриано, попытался встать, но не смог и сполз со стула на пол.
Суккуб ничего не ответила, а когда в комнату вошла настоящая Белинда, с обворожительной улыбкой вложила ей в руку револьвер.
– Нет! – прорычал архитектор, но жена его словно не услышала.
Она без колебаний уперла короткий ствол себе под челюсть и спустила курок. Хлопнуло, простенок за спиной женщины окрасился кровью, на пол упало безжизненное тело.
– Белинда! – выкрикнул Адриано и пополз к мертвой супруге, но суккуб встала на его пути и перепачканной в крови туфлей подтолкнула оружие.
Тачини не колебался ни секунды. Он ухватил револьвер, прижал дуло к виску и прострелил себе голову.
И немедленно в дверь заглянул лепрекон.
– Драть, трагедия! – присвистнул он. – «Ромео и Джульетта»! Шекспир, драть!
Суккуб обернулась к нему, и коротышка моментально заткнулся.
– Какого черта? – выругался тогда я. – Какого черта ты творишь?!
– Бойся своих желаний, мой повелитель, – мягко улыбнулась Елизавета-Мария, пространство вокруг которой трепетало и съеживалось от переполнявшей суккуба силы. – Я свято чту свою часть сделки. Ты пожелал ему отправиться в ад, а разве не туда попадают все самоубийцы? Самый верный способ…
– Дьявол! – выругался я и указал на трансформатор. – Выключи!
Суккуб бросила короткий взгляд на размеренно гудевший аппарат, и тот немедленно затрещал, задымил и отключился.
– Тебе помочь, мой повелитель?
– Нет! – отказался я, резким рывком выломал дверцу клетки и выбрался наружу.
Близость обретшей силу падшего Елизаветы-Марии пугала до ужаса, но на деле никакая опасность мне не грозила. В обмен на возвращение силы суккуб поклялась повиноваться моей воле, подобные обещания не пустые слова, они создают ментальную связь, которую так просто не разорвать. Именно эта связь и позволила направить энергию демона не Лилиане, а Елизавете-Марии.
Опасно и неразумно? Без всякого сомнения. Но лучше уж так, чем дать таланту Лили превратить ее в эрзац темной богини. Подобной судьбы я девушке не желал.
Елизавета-Мария с легкой улыбкой наблюдала за мной, словно видела все сомнения насквозь.
– Какие будут распоряжения? – промурлыкала она, слизывая с пальцев кровь.
– Надо убираться отсюда, – решил я. – Не видела мои вещи?
– В коридоре, – подсказала Елизавета-Мария. Тьма в ее глазах понемногу рассеялась, но и прежними бесцветно-светлыми они не стали и продолжали гореть мрачным огнем преисподней.
Я вышел из подвала и замер, пораженный открывшимся зрелищем. Ступени уходившей наверх лестницы оказались залиты кровью, по грязному полу смазанными бурыми отметинами протянулись цепочки следов.
Елизавета-Мария лишь пожала плечами.
– Сопутствующий ущерб, – объявила она, предупреждая возможные расспросы.
У меня от ее ледяного спокойствия мурашки по спине побежали. Но виду я не подал и начал разбирать сваленную в кучу одежду. Татуировки выглядели припухшими и воспаленными, неприятно было даже просто прикасаться к ним, но я пересилил себя и принялся одеваться.
Лепрекон немедленно прошмыгнул в комнату, включил кинопроектор, и на стене продолжило свой завораживающий танец изображение Лилианы.
– Вуайерист! – презрительно бросила Елизавета-Мария.
– Сама дура! – огрызнулся альбинос и с грохотом захлопнул дверь.
– Какие мы нежные! – рассмеялась суккуб и предложила: – Леопольд, помочь тебе с туфлями?
– Нет! – отказался я, со стоном согнулся, обулся и заковылял к лестнице.
Навалилась усталость, стало страшно. Пугала необходимость разбираться в собственных чувствах к Лилиане, не хотелось даже думать о том, что ее симпатия ко мне – всего лишь результат гипнотического воздействия Марлини. Да и все ли так просто с моими собственными чувствами?
Я замер у залитой кровью лестницы, никак не решаясь сделать следующий шаг.
– Лео? – забеспокоилась Елизавета-Мария. – Лео, что происходит?!
Ответить я не успел. Здание вздрогнуло, с потолка посыпались камни. Суккуб прижалась ко мне, переполнявшая ее сила искривила пространство, и, когда под ногами провалился пол, мы не рухнули в подземелье, но зависли в окружении обломков и неким противоестественным образом, будто в замедленной съемке, перенеслись вниз.
Тотчас грохнуло, взмыли клубы пыли, разлетелись по сторонам каменные осколки!
Нас не задел ни один, но Елизавета-Мария без сил опустилась на пол. Я устоял на ногах и надсадно закашлялся; к сильному запаху горелой проводки внизу примешивалось нечто еще куда более пронзительное и мерзкое. Вонь застарелого страха.
Я знал это наверняка. Как знал, что это не сулит нам ничего хорошего.
– Идем, надо убираться отсюда! – протянул я руку суккубу, но прежде чем успел помочь ей подняться на ноги, в затянутом пылью коридоре сверкнул электрический разряд.
В следующий миг очередь выпущенных из метателя Гаусса стальных шаров прошила подвал, сильный удар в левое плечо закрутил меня на месте и сбил с ног. Шагнувший в подвал охранник в закрытом шлеме и обшитом алюминиевой фольгой комбинезоне взял на прицел Елизавету-Марию, но с ходу выстрелить в беспомощную девушку не решился. А вот суккуб не колебалась ни мгновения; словно распрямившаяся пружина она сорвалась с места и резким тычком растопыренных пальцев пробила стеклянное забрало. Разлетелись осколки, расплескалась кровь. Охранник умер мгновенно.
– Лео! – обернулась суккуб, и в голосе ее послышался откровенный страх. – Что происходит?!
– Демон Максвелла! – хрипло выдохнул я, поднимаясь на ноги. Плечо нестерпимо ныло, но простое железо не могло повредить оборотню. Звякнул вытолкнутый из раны стальной шар, пулевое отверстие затянулось само собой, не осталось даже шрама.
– Ты отдал мне силу падшего? – охнула суккуб.
– Ну да, – подтвердил я, вынимая из рук покойника метатель Гаусса.
– Вот дерьмо! – выругалась Елизавета-Мария. – Падший не оставит от нас мокрого места!
– Как? Его сила теперь у тебя!
– Это все равно его сила, как ты не понимаешь?! – запаниковала суккуб. – Он придет за ней!
– Успокойся! Давай просто найдем выход!
Мы не успели. Дальняя стена вдруг дрогнула, древняя кладка выгнулась и осыпалась кучей камней. К потолку взметнулось густое облако пыли, затем послышался зловещий скрежет, и в нас полетел громадный железный шкаф.
Елизавета-Мария пригнулась, шкаф промелькнул над ней, со страшной силой своротил дверной косяк и рассыпался замысловатыми реле и катушками медной проволоки. Я упер приклад метателя в плечо и открыл стрельбу. Стальные шары с гулом уносились в пыль и барабанили там обо что-то, иногда вылетая обратно бесформенными комками раскаленного металла.
