губу. – Женщину, которая… тоже асексуальна.
Он неловко поерзал, хотя я понимала, что он прокручивает это слово в своей голове. Я видела, как он ухватился за него, как за ответ на вопрос, которым задавался многие годы.
– Так вот какой я, оказывается?
– Не мне судить, – ответила я. – Только ты сам знаешь наверняка, но я думаю, что да, возможно… – я склонила голову набок. – Либо… я могу познакомить тебя со своим ассистентом. Он всегда считал тебя милым.
Дрю рассмеялся, но смех быстро угас. Он выглядел неуверенным, не зная, что делать дальше. Я снова взяла его за руки.
– Я люблю тебя. Ты всегда будешь в моем сердце, но мы просто не можем быть вместе.
– Ты права. Я скажу им…
Я остановила его.
– Ты скажешь им, что это твоя идея. Что ты решил все отменить. Что я предала тебя. Они должны знать, что это моя вина.
– Им не нужно ничего знать, – сказал Дрю. – Они придумают свою собственную правду, что бы мы ни говорили. Мы скажем им, что решили вместе, будто нам лучше быть друзьями. Это правда, не так ли? Когда все сказано и сделано? Мы все еще друзья?
– Да, – прошептала я, слезы щипали мне глаза. – Это абсолютная правда.
– Леди и джентльмены, – Дрю постучал ложечкой по своему бокалу. Я стояла рядом с ним во главе стола, сжимая его руку. – Прошу минуточку внимания.
Сорок лиц повернулись к нам, полные ожидания и радости, и каждый думал, что мы с Дрю признаемся друг другу в любви. Только мои родители и еще пара человек так не думали; удивительно, как быстро распространяются сплетни. Я взглядом нашла Лайлу, и она торжественно кивнула, молча поддерживая меня.
Я слушала, как Дрю говорил, наблюдала, как улыбки на лицах сменяются шоком и замешательством, слышала перешептывания. Я думала, что буду чувствовать унижение или даже страх, но на самом деле все мои мысли были заняты только Кори и его малышкой, и мне очень хотелось оказаться рядом с ними.
«Моя семья», – подумала я, и те, кто наблюдал за мной в этот момент, ошибочно приняли мои слезы за сожаление о том, что мы с Дрю все разрушали.
Гости медленно расходились, почти каждый подходил к нам, чтобы выразить сожаление, и вечеринка по случаю помолвки стала похожа на поминки. Банда собралась вокруг меня, болтая и задавая мне вопросы приглушенными голосами, с широко распахнутыми глазами, под впечатлением от интриги всего произошедшего. Я пообещала рассказать им все в понедельник в «Бельведере» на встрече, на которую не собиралась идти.
Ко мне подошли Джон Лоусон и Майкл Дуни, первый поцеловал меня в щеку, второй стоял неподвижно, держа руки за спиной.
– Выражаю свое сочувствие, – хрипло произнес мистер Дуни. – Вы казались хорошей парой.
– Мне очень жаль, милая, – сказал Джон. – Понимаю, сейчас не время и не место говорить о делах, поэтому я просто оставлю это у тебя… – он начал протягивать мне портфель, в котором содержались детали чрезвычайно прибыльного партнерства, но я оттолкнула его.
– Я увольняюсь.
– Прошу прощения? – мистер Дуни втянул воздух сквозь зубы.
– Мне очень жаль, Джон, мистер Дуни. Я напишу официальное заявление об уходе и отправлю его вам к понедельнику.
– Но, Алекс… – Джон Лоусон выглядел так, словно я предала его.
– Какая пустая трата времени, – мистер Дуни развернулся и вышел.
– Мне очень жаль, – сказала я. – Не потому, что я увольняюсь, а потому что оставляю вас разбираться с Манро. И мистером Дуни.
– Могу я спросить, почему? Не как босс, а как друг?
– Я не смогу посвящать себя работе, – я улыбнулась. – Уже нет. По крайней мере, не так, как вам это нужно.
Джон вздохнул, сунув портфель под мышку.
– Ну, это же бизнес, верно? Не могу сказать, что я в восторге от потери адвоката такого уровня, но я всегда восхищался твоей смелостью, – он легонько поцеловал мою руку и отпустил. – Знаешь, кого мне действительно жаль, так это Кристофера. Если Манро не откажется от нас, то ему придется снова взяться за это дело.
Я рассмеялась, но жаждала поскорее попрощаться со своим боссом. Дуни нетерпеливо размахивал руками у входа в ресторан.
– Будем на связи, – Джон повернулся, чтобы уйти. – О, и если тебе потребуются рекомендации, – добавил он, подмигнув, – обязательно скажи в отделе кадров, чтобы они получили их от меня.
Кабина ресторана опустела, остались только Лайла, Дрю, его и мои родители. Мэтью, кавалер Лайлы, благоразумно вышел, чтобы забрать машину у парковщика.
– Я горжусь тобой, – Лайла обняла меня.
– Я горжусь Дрю, – сказала я, наблюдая за тем, как он разговаривает с нашими родителями, успокаивая мою обезумевшую мать в своих объятиях. – Он достойно справился.
– Да, ты права. И что теперь? Что будешь делать?
– Теперь мне нужно выяснить, сколько я должна моим родителям за сегодняшний вечер, платье и свадебные расходы… Все это будет стоить целое состояние, – я тяжело вздохнула и печально рассмеялась. – Хорошо, что я уволилась с работы!
– Правда? – Лайла недоверчиво рассмеялась. – Когда?
– Сегодня. Коль уж взрывать свою жизнь – то по полной программе все-и-сразу.
– Так будет лучше, – согласилась Лайла и снова обняла меня. – Теперь я действительно горжусь тобой. Означает ли это, что ты будешь работать в моей фирме?
– Посмотрим. Мне нужно кое с чем разобраться. С… ним.
Мысль о том, что я скоро увижу Кори, наполнила меня ужасом и невероятной радостью одновременно. Хотел ли он того же, что и я? Или он скорбел о том, что потерял Джорджию? Я выдавила из себя улыбку.
– Но в любом случае мы будем видеться с тобой гораздо чаще.
– Так будет лучше, – Лайла обняла меня в последний раз и ушла, и моя мать наконец набросилась на меня.
– Что ж, не могу сказать, что я в восторге от такого поворота событий, Александра. Ты действительно хочешь разрушить свою жизнь с этим замечательным мужчиной, – она указала на Дрю, который разговаривал с менеджером «Крафта», – чтобы быть с каким-то там… строителем?
– Мэрилин… – предупредил мой отец. – Этот человек, которого ты так презираешь, спас жизнь нашей дочери. И она любит его, не так ли, дорогая?
Я хотела высказаться, но мама развела руками, ее глаза наполнились слезами от досады.
– Это должна была быть такая красивая свадьба.
– Я не хочу красивой свадьбы, мама, – мягко сказала я. – Я хочу красивого брака.
– И что? Теперь ты выйдешь замуж за того странного мужчину?
– Я не знаю, что будет теперь, – произнесла
