Какой именно была эта задача, Борис Николаевич предпочел умолчать, но вот что на этот счет говорится в книге «Эпоха Ельцина»: «В Кремле помощники настаивали, чтобы президент немедленно выступил по телевидению с обращением». Однако «Ельцин, чувствуя себя не в лучшей форме, оттягивал этот момент»[2479].
И снова загадка. Что значит, «не в лучшей форме»? Бывший пресс-секретарь президента В. В. Костиков утверждает, что в тот вечер Б. Н. Ельцин хотел выступить по телевидению, но его отговорили от этого: «У Вас крайне усталый вид. Лучше отдохнуть и выступить завтра». «У Вас такое лицо, что москвичи подумают Бог весть что»[2480].
По свидетельству А. Караулова, Борису Николаевичу «нездоровилось»[2481]. Но что сие значит, А. Караулов тоже умалчивает. Между тем А. В. Коржаков в одном из интервью прямо заявил, что все эти дни, в том числе 3 октября, Б. Н. Ельцин не мог обойтись без алкогольного допинга[2482].
Когда я спросил у С. А. Филатова, почему вечером 3 октября Б. Н. Ельцин не выступил с телеэкрана и в качестве своеобразного теста предложил три ответа: был болен, был пьян или же рано лег спать? Сергей Александрович выбрал третий ответ: рано лег спать[2483].
Отмечая, что Борису Николаевичу «нездоровилось» еще тогда, когда он «прилетел в Кремль», А. Караулов пишет: «Потом он, слава Богу, заснул»[2484].
Об этом невероятном факте пишет и В. Л. Шейнис: «По некоторым свидетельствам, нервное напряжение у него было столь велико, что до середины ночи он спал. Трубку прямого телефона брал то ли Илюшин, то ли Коржаков, чего прежде никогда не было»[2485].
«Часов около 11 вечера, – вспоминает А. В. Коржаков, – Борис Николаевич пошел поспать в заднюю комнату, а меня попросил сесть за пульт управления страной. Я просидел в президентском кресле почти всю ночь с третьего на четвертое октября»[2486].
По другим данным, «нервное напряжение» свалило Бориса Николаевича на два часа раньше.
«Ближе к девяти», пишет А. Караулов, в кабинет Б. Н. Ельцина «позвонил Полторанин», но трубку снял А. В. Коржаков. «Полторанин удивился: «А Борис Николаевич?». «Отдыхает», – ответил начальник охраны.
«Что делать, Саша?» – снова спросил Полторанин и услышал в ответ: «Улетать надо… Улетать». «Как… улетать? – заорал Полторанин, – Куда?». «Не по телефону» – отрезал А. В. Коржаков[2487].
Если А. В. Караулов не придумал этот диалог, получается, что вечером 3 октября еще продолжалось нагнетание страстей. И одним из тех, кто сознательно сеял панику, был начальник охраны Б. Н. Ельцина.
Но самое главное в другом.
Буквально через час с небольшим после того, как перестал работать останкинский телецентр, когда по призыву Е. Т. Гайдара тысячи москвичей устремились к Моссовету, когда толпы сторонников правительства стали собираться на Красной площади, когда на Тверской улице возводили баррикады, когда уже решался вопрос о выдаче гайдаровским добровольцам оружия, когда по распоряжению В. С. Черномырдина «на всякий случай» в Кремль доставляли мешки с деньгами, когда радио и телевидение запугивали население тем, что власть висит на волоске, армии нет, милиция попряталась, мятеж угрожает разрастись и затопить столицу кровью, а рафинированная московская интеллегнция с нетерпением ожилала лязга танковых гусениц, в это самое время Борис Николаевич Ельцин безмятежно спал в своем кабинете.
Следовательно, или он действительно был пьян, причем «в стельку»[2488], или не видел в происходящих событиях ничего драматического. И все развивалось по одобренному им сценарию.
В 23.30 В. В. Костиков зачитал обращение Б. Н. Ельцина к народу, в нем говорилось: «Сегодня в Москве пролилась кровь, начались беспорядки, есть жертвы. Предпринимаются попытки захвата государственных учреждений. Все это – спланированные заранее акции бывших руководителей Белого дома»[2489].
В час ночи по телевидению прозвучало «Обращение к россиянам главы российского правительства»[2490].
А затем на экранах телевизоров появился Г. А. Явлинский и произнес следующие слова:
Уважаемые граждане!
Сегодня, к сожалению, не время обсуждать, почему так получилось, почему пролилась кровь.
Сегодня факт заключается в том, что люди, называющие себя защитниками Белого дома, применили силу, спровоцировали кровавые беспорядки, бойню – и тем самым лишились всяких оснований называть себя защитниками права, демократии, Конституции.
Сегодня Ельцин Борис Николаевич должен применить все, что есть в его распоряжении, – в смысле сил безопасности, Министерства внутренних дел – для подавления применения силы со стороны фашистствующих, экстремистских, бандитских формирований, собранных под эгидой Белого дома. В этом смысл ситуации. В этом главная задача Ельцина на сегодняшнюю ночь.
Если этих сил будет недостаточно, необходимо рассмотреть вопрос об использовании вооруженных сил регулярных.
Другого выхода у нас сегодня нет. Президентдолжен проявить максимальную жесткость и твердость в подавлении бандитствующих элементов»[2491].
Из воспоминаний А. В. Коржакова мы можем узнать не только о том, как в ночь с 3 на 4 октября он правил страной, но и то, что в эту ночь именно он переломил тревожную ситуацию и «спас» президента.
«Где-то около трех часов, – утверждает А. В. Коржаков, – я его разбудил и сказал: что-то мне не нравится в штабе, непонятная ситуация. Надо поехать и поговорить с Грачевым. Дело в том, что днем мой заместитель, тогда капитан 1 ранга Г. И. Захаров по моему приказу съездил в Генеральный штаб и нашел там Грачева в плачевном состоянии… Как вам лучше сказать? Ну удрученным, что ли, не по форме одетым. А я специально послал сказать, что к нему приедет президент. Это сообщение мобилизовало Грачева, он быстро созвал генералов. Туда был вызван Черномырдин. Но в основном был генералитет. Бориса Николаевича я разбудил около трех. Он быстро собрался», приехал в Генеральный штаб и там было наконец принято решение штурмовать «Белый дом»[2492].
Прежде чем делать выводы по поводу этого свидетельства, послушаем упомянутого капитана 1 ранга Г. И. Захарова, который 30 лет прослужил в ВМФ, был офицером спецназа ВМС, а с 1991 г. являлся заместителем начальника сначала отдела, потом службы безопасности президента[2493].
«В ночь событий, – вспоминал Г. И. Захаров, – я был рядом с оперативным дежурным… В районе 12 часов ночи Коржаков вызвал меня и сказал: „Президент принял решение очистить „Белый дом“ силовым вариантом. Сейчас он лег отдыхать. Где-то в 3 ночи он поедет к Грачеву. Твоя задача: поезжай к Грачеву, предупреди на предмет того, чтобы он был готов доложить президенту о состоянии его сил“[2494].
«Пал Сергеич, – утверждает Г. И. Захаров, – встретил меня в тельняшке, подтяжках, бриджах и домашних тапочках»[2495].
Неужели в таком виде министр обороны воседал в своем кабинете? Нет. оказывается, ночью с 3 на 4 октября спокойно спал не только президент, но и военный министр.
Когда военного министра «разбудили» и он вышел к посланцу А. В. Коржакова, тот якобы сказал ему: «К тебе часика через два приедет президент, будь готов доложить о состоянии своих сил». Ну, спросил у него: «Карта Москвы, вернее, большой план Москвы есть?» Он говорит: «Под рукой нет». «Ну собери своих офицеров, пусть обстановку хоть какую-то изобразят на картах ту, что ты знаешь». С этим я уехал опять в Кремль[2496].
Таким образом, как явствует из воспоминаний Г. И. Захарова, к 24.00 решение о штурме «Белого дома» у Б. Н. Ельцина уже существовало, а из воспоминаний С. А. Филатова мы узнаем, что на 2 часа ночи в здании Министерства обороны заранее было назначено заседание Совета безопасности[2497].
В эту ночь С. Н. Бабурин отправился на Арбатскую площадь и стал свидетелем сбора членов Совета безопасности. Как пишет с его слов М. М. Мусин, «на глазах депутата в Генштаб прибыла кавалькада правительственных машин, которая, с трудом распихав со своего пути многочисленные БТРы, через отдельный министерский подъезд со стороны Кремля проследовала в распахнувшиеся ворота персональной арки. По рядам „бультерьеров“ и „бейтаровцев“ прошел шорох: „Ельцин! Ельцин приехал!“»[2498].
По утверждению С. Н. Бабурина, Б. Н. Ельцин прибыл в Министерство обороны не в 2.30, а в 1.30[2499]. Если верить М. М. Мусину, Б. Н. Ельцин с трудом держался на ногах. Поэтому его сразу же отвели в комнату отдыха министра обороны[2500]. «Буквально следом за Ельциным в 1.45, – пишет М. М. Мусин, – прибыл Черномырдин со своей охраной и, поднявшись на другом лифте, проследовал по коридору в кабинет министра»[2501]. Затем в Министерстве обороны приехали В. Ф. Ерин, Ю. М. Лужков, В. И. Панкратов и С. А. Филатов. Если верить М. М. Мусину, трезвым был один В. С. Черномырдин[2502].
