К. А. Черемных вспоминает, что когда вечером 3 октября он вышел из «Белого дома» уже темнело, на улице продолжался митинг. Людей было намного меньше, чем два-три часа назад. В этот самый момент появилась машина из «Останкино» и выскочивший из нее мужчина с «перекошенным от ужаса лицом» не только сообщил о расстреле, но и заявил, что поход на Останкино был провокацонной «ловушкой»[2582].
Имеются сведения, что первыми, «около 20.00» эту весть из «Останкино» привезли народные депутаты Андрей Леонидович Головин и Сергей Алексеевич Полозков. Сообщив журналистам о начавшейся бойне в Останкино, они направились к А. В. Руцкому[2583].
Через несколько минут на балкон «Белого дома» вышел депутат Михаил Челноков и запел песню Яна Френкеля на стихи Расула Гамзатова «Журавли»:
«Мне кажется порою, что солдатыС кровавых не пришедшие полей.Не в нашу землю полегли когда-то,А превратились в белых журавлей[2584]
По другим сведениям, когда из Останкино «прибыл гонец» и принес весть о расстреле безоружных людей, он потребовал оружия, заявив: «Иначе всех перебьют». Люди стали собираться «в небольшие группы» и обсуждать «полученную весть». «То там, то здесь раздавались реплики: „Подлецы! Предатели! Там кровь, давай оружие!“. Но на это никто не реагировал. Единственной реакцией было то, что начали искать водителей и врачей. Предложили собраться у 20-го подъезда»[2585].
Именно в это время из Останкино привезли первых раненых[2586].
«Около 20 часов, – говоритсяв материалах Комиссии Т. А. Астраханкиной, – в медпункт 20 подъезда неожиданно стали поступать тяжелораненые из Останкино… По требованию представителя медицинской службы Штаба обороны был освобожден кабинет директора пищекомбината ВС Орла А. В., в освободившемся помещении разместился дополнительный медпункт, защищенный от обстрела. Ответственным по медпункту был назначен врач-доброволец Вольский А. А.»[2587].
Вспоминая тот вечер, А. Залесский пишет: «Я вернулся в свой темный двадцатый подъезд… Сюда начали привозить раненых из Останкино. Владимир Георгиевич, врач, которому я помогал несколькими часами раньше, распорядился готовить доски для фиксации переломов конечностей. Этот человек отличался удивительным спокойствием и чутким, ласковым отношением к пациентам. В минуты, когда всех волновал лишь один вопрос: что будет дальше? – его, казалось, интересовали только раненые и ничто другое. Они молча лежали на полу в полутьме (вновь зажглись свечи и фонарики), в холоде, бледные, осунувшиеся. Только один, совсем молодой, с перевязанной ногой, сидевший в кресле у окна, все время пытался встать и истерически кричал: “Дайте мне автомат, дайте автомат!”… Раненых “скорая помощь” отвозит в разные больницы. Но оставят ли их там в покое хотя бы до выздоровления? Вряд ли…»[2588].
По утверждению Р. И. Хасбулатова, между 20.00 и 20.30, после разговора с В. А. Ачаловым, началось совещание, в котором участвовали В. А. Агафонов, В. А. Ачалов, В. П. Баранников, Ю. М. Воронин, А. В. Руцкой и Р. И. Хасбулатов. Рассматривался вопрос, как организовать собравшихся у стен Белого дома людей[2589].
Вопрос был не праздный. Когда у стен «Белого дома» закончился митинг, установить пока не удалось. Но есть свидетельства, что он был недолгим. Вечером 3 октября с балкона у 14-го подъезда делались лишь некоторые объявления. Поэтому находившиеся у здания парламента люди были предоставлены сами себе. И их численность час от часа сокращалась.
Показательно, что в тот вечер фактически перестала работать и парламентская радиостанция. Когда после 20.00 одна из сторониц парламента включила «коротковолновик, радиостанцию „20-й этаж“, то услышала „одну заезженную магнитофонную запись“: „Внимание, внимание! Оцепление в гостинице „Мир“ и у мэрии прорвано демонстрантами. ОМОН и милиция разблокировали Дом Советов и покинули прилегающую территорию. Руководству „Останкино“ предложено передать сообщение в эфир, но Останкино почему-то медлит и сообщение в эфир до сих пор не поступило[2590].
Если это действительно было так, то после 17.00 парламентская радиостанция, которая должна была держать в курсе происходящего своих слушателей, по существу перестала действовать. А затем, когда снова отключили электричество, вообще прекратила вещание[2591].
Факт очень важный и показательный.
К. А. Черемных вспоминает, что когда из Останкино пришла весть о расстреле, а затем привезли раненых, ряды находившихся возле «Белого дома» стали редеть еще быстрее[2592].
Стремясь удержать оставшихся возле «Белого дома», его руководство обратилась к ним с просьбой помочь в укреплении обороны. «Депутаты позвали всех строить баррикады. Из чего? Вокруг пусто. Все давным-давно использовано. Люди не баррикады строят, а вырыли глубочайший и основательный блиндаж. Наверное, за дни капитальной осады. И народ стал выворачивать булыжники и бортовые плиты из покрытия дороги и Горбатого мостика. Изготовляют бутылки с зажигательной смесью. Запасаются палками, прутьями». В это самое время в «Белом доме» опять погас свет[2593].
По свидетельству очевидцев, свет погас через несколько минут после того, как из Останкино принесли первую весть о расстреле[2594]. Как установила Комиссия Т. А. Астраханкиной, «отключение электроэнергии» в Доме Советов произошло в 20 часов 19 минут[2595].
«Темно, – записала в своем дневнике В. И. Куцылло, – Недавно отключилось электричество… На площади осталось тысячи две-три человек»[2596].
Именно в этом момент поступили сведения, что в Кремле и на Старой площади все в растерянности: надежд на армию нет, милиция «выходит из-под контроля», в аэропорту «Кубинка» уже загружаются самолеты[2597].
«И снова по площади поползли слухи, – пишет Р. С. Мухамадиев, – один другого невероятнее: „Слушаешь и диву даешься. Оказывается, Ельцин с Гайдаром покинули страну на своих личных самолетах. А Попова с Яковлевым с собой не взяли, хотя те очень их просили. Оказывается, группа „Альфа“ собирается защищать депутатов. В Москву для защиты Верховного Совета двинулись танковая дивизия из Тулы и десантники из Рязани»[2598].
Одним из тех, кто расспространял эту дезинформацию, был В. П. Баранников. «По мнению Баранникова, – вспоминает Н. В. Андрианов, – ситуация в Московском военном округе, в аппарате Минобороны, в руководстве спецназов МВД СБП и ГРУ была таковой, что в случае атаки на Дом Советов следовало ждать, как он говорил, „стрельбы в спину нападавшим“. Он был уверен: как минимум два-три спецформирования вмешаются в конфликт на стороне Дома Советов, если Кремль применит военную силу»[2599].
Получив после упоминавшегося совещания сведения о «панике» в Кремле, т. е. около 20.30 Р. И. Хасбулатов опять предложил В. А. Ачалову и В. П. Баранникову «перейти в свои рабочие кабинеты в министерствах, взять под контроль министерства и штабы». «Еще есть часа два-три для победы, не больше. Упустим – конец!» – читаем мы в «рабочем дневнике» спикера[2600].
«…Я – вспоминает он тот вечер, – пригласил к себе весь наш кабинет и очень жестко потребовал от них немедленно покинуть стены Дома Советов, сказав: “Если вы – президент, то идите с людьми, занимайте Кремль. Если вы – министр внутренних дел, то ваше место – на Петровке, а министра обороны – в министерстве… Что еще нужно вам сделать здесь? Вы же просто мешаете выполнять нам свои функции”. И это не истерика была, я обладал системой прекрасно отлаженной информации, и именно в тот день, третьего октября, можно было каждому нашему министру с сотней-другой человек идти и занимать свои министерские кабинеты»[2601].
Именно этого и ожидал Б. Н. Ельцин.
Однако и на этот раз силовые министры не выполнили распоряжение спикера. А. Ф. Дунаев уже не был министром и ждал своего преемника. Чем мотивировал свой отказ В. П. Баранников, мы не знаем. Что же касается В. А. Ачалова, то после разговора с Р. И. Хасбулатовым он отправился в мэрию якобы для того, чтобы отключить там связь (можно подумать, что это не мог сделать кто-нибудь другой, кроме министра обороны), а когда вернулся обратно, в «Белый дом» опять перестали подавать электричество. В темноте министр обороны споткнулся, упал и повредил свою больную ногу. После этого он потерял возможность свободно передвигаться и еле-еле добрался до своего кабинета[2602].
У меня есть следующее свидетельство человека, который не пожелал, правда, называть свою фамилию (тогда он был офицером Министерства безопасности России, чем занимается сейчас, не знаю). Вечером 3 октября он принес в «Белый дом» известие о том, что в Москву уже входят войска. Это сообщение он передал В. П. Баранникову, которого встретил в одном из темных коридоров Дома Советов. Однако министр безопасности не проявил никакого интереса к этому сообщению, заявив, что спешит на совещание, где должен решаться вопрос… О чем бы вы думали? О создании нового правительства.
