— Ну да. У меня тут отчасти миссия. Сейчас я залезу в трубу, отыщу дорогу в Преисподнюю и выйду на битву с Силами Тьмы.
— Вот и молодец. Так держать. Силы Тьмы в моем городе за последнее время что-то оживились.
— Вы, значит, заметили?
Император поник главой:
— Да, боюсь, мы потеряли в схватке с мерзавцами одного из наших бойцов.
— Фуфела?
— Он скрылся в ливнесток много дней тому и до сих пор не вышел.
— Мне жаль это слышать, сир.
— Ты не поищешь его, Чарли? Прошу тебя. Вытащи его оттуда.
— Ваше Величество, я не уверен, что сам возвращусь, но обещаю вам — если найду Фуфела, постараюсь вернуть вам. А теперь, если вы меня извините, я открою фургон, и не хотелось бы, чтобы вас встревожило увиденное, однако мне нужно попасть в сию трубу, доколе свет в решетках не погас. То, что сейчас выйдет из фургона, — это друзья.
— Выполняйте, — сказал Император.
Чарли откатил дверцу, и беличий народец повыпрыгивал и кубарем покатился по откосу к трубе. Чарли еще раз залез в фургон, вытащил трость со шпагой и фонарик и задом толкнул дверцу. Лазарь заскулил и посмотрел на Императора — мол, умеющий вести речи пускай срочно что-нибудь речет.
— Стало быть, удачи тебе, доблестный Чарли, — произнес Император. — Ступайте на подвиг, и пусть все мы будем в ваших сердцах, а вы — в наших.
— Присмотрите за фургоном?
— Пока Золотые Ворота не рассыплются в прах, друг мой, — ответил Император.
И вот так Чарли Ашер, служа свету, жизни и всем разумным существам, в надежде спасти душу той, кто была единственной его любовью, повел армию четырнадцатидюймовых комков животных запчастей, вооруженную чем попало — от вязальных спиц до вилколожки, — в канализацию города Сан-Франциско.
Они брели много часов — иногда трубы так сужались, что Чарли приходилось ползти на четвереньках, а иногда выводили на перекрестки, просторные, как бетонные комнаты. Он помогал беличьему народцу карабкаться к тем трубам, что повыше. В легкой строительной каске, выкопанной на складе, имелся фонарик, что оказывалось полезно в узких проходах, где ручным фонариком не нацелиться. Кроме того, Чарли бился обо что-нибудь раз десять в час, и, хотя каска защищала его от травм, у него жутко разболелась голова. Желтые латы его — на самом деле никакая не кожа, скорее толстый нейлон с лексановыми прокладками на коленях, локтях, щиколотках и предплечьях — предохраняли от царапин и тычков в стены, но все вымокли и терли под коленками. На открытой развилке с решеткой наверху Чарли вскарабкался по лестнице посмотреть, где они, однако сверху уже стемнело, а решетка пришлась под запаркованную машину.
Какая ирония — едва он наконец собрал мужество и кинулся в брешь, как заблудился в этой бреши и застрял. Человеческая осечка.
— Блин, да где это мы? — спросил он.
— Ни малейшего, — ответил бобер.
На маленького мясоеда тревожно было смотреть, когда он говорил, потому что лица у него не было, только череп, и разговаривал он без звука «б». Кроме того, вместо алебарды, которая полагалась ему для достоверности, бобер вооружился вилколожкой.
— Можешь спросить остальных, где мы?
— Ладно. — Он повернулся к отсыревшему строю беличьего народца. — Эй, кто знает, где мы?
Все покачали головами, переглядываясь и пожимая плечами. Не-а.
— Никто, — ответил бобер.
— Ну, так и я могу, — сказал Чарли.
— Ну а чего не смог? Это твой — _ ал, — ответил тот.
Чарли понял, что он имел в виду «бал».
— Почему без «б»? — спросил он.
— Нет гу_.
— А, ну да — губ. Извини. А что ты будешь делать своей вилколожкой?
— Когда найдем _лохих _арней, отвилколожу их нахуй.
— Отлично. Будешь моим заместителем.
— Из-за вилколожки?
— Нет, потому что умеешь говорить. Как тебя зовут?
— _о_
— Нет, честно?
— Честно. _о_.
— Тогда, я полагаю, фамилия у тебя — Ер.
— Уилсон.
— Просто спросил. Извини.
— Нормально.
— А ты помнишь, кем был в прежней жизни?
— Немного _омню. _о-моему, _ухгалтером.
— Боевого опыта, значит, не было?
— Если надо считать тела, я твой. Э, твое.
— Роскошно. Здесь кто-нибудь помнит, были они солдатами, партизанами или чем-нибудь таким? Дополнительные очки — ниндзя, викингам или вроде того. Ну что, неужели никто не был раньше гунном Аттилой или Горацио Горнблоуэром?[68]
Хорек в мини-платьице с блестками и ботфортах стриптизерши вышел вперед и поднял лапку.
— Ты командовала боевым кораблем? Хорек что-то прошептал в меховую шапку Боба (поскольку у того не было и ушей).
— Она не _оняла — ей _ослышалось, ты сказал «играть горниста».
— Она играла на дудке?
— Просто много _ила.
— Извини, — сказал Чарли. — Это, наверное, из-за сапог.
Хорек отмахнулся — дескать, нет проблем, затем наклонился и прошептал Бобу что-то еще.
— Чего? — спросил Чарли.
— Ничего, — ответил Боб.
— Не ничего. Я не знал, что они могут говорить.
— Ну, не с то_ой, — сказал Боб.
— Что она сказала?
— Она говорит, что нам _издец.
— Это пораженчество, — сказал Чарли, но и он уже заподозрил, что стрип-хорек прав.
Не вставая, Чарли откинулся на стенку, чтобы немного отдохнуть.
Боб вскарабкался к той трубе, что поуже, и сел на край, свесив лапы. С его лакированных ботиночек капала вода, но пряжки с цветочками все равно сияли в луче фонарика.
— Хорошие ботинки, — сказал Чарли.
— Ну да, Одри в меня вру_ается, — ответил Боб.
Не успел Чарли ответить, как Боба откуда-то сзади схватила собака и затрясла будто тряпичную куклу.
Могучая ложковилка-кладенец звякнула о бетон и канула в воду.
27
Сучье варево
Ночь напролет Лили раздумывала, как ей подступиться к Мятнику Свежу. За вечер она десятки раз пыталась перехватить его взгляд и улыбалась, но поскольку вся комната пребывала погруженной в ужас, Лили было нелегко придумать вводную реплику. Наконец, когда по телевизору начался «Фильм недели Опры»[69] и все собрались смотреть, как массмедийная дива забивает Пола Уинфилда[70] насмерть паровым утюгом, Мятник подошел к обеденной стойке и взялся листать ежедневник. Тут-то Лили и сделала свой ход.
— Что, расписание проверяете? — спросила она. — Вам, наверно, нравится, как все выходит?
Свеж покачал головой:
— Не совсем.
Лили сразу в него втрескалась. Он не только прекрасен собой, но и угрюм — огромный черный подарок богов, а не человек.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
