Луис резко встал и подошел к окну. Отвечал он, глядя на улицу:
– Не для протокола, Шаса. Обычно мы так не делаем, но здесь имеют место необычайные обстоятельства. Наши былые добрые отношения, ваш нынешний пост… – Он повернулся от окна. – В обычных обстоятельствах мне бы об этом вообще не доложили, по крайней мере не на этой стадии расследования.
Слово «расследование» заставило Шасу вздрогнуть; ему захотелось поскорее услышать дурную новость Луиса и покончить с этим, но он сдержал волнение и нетерпение и спокойно ждал.
– Уже некоторое время нас тревожит серия краж в богатых пригородах; вы, конечно, об этом читали. Пресса прозвала вора «Капским мусорщиком».
– Конечно, – кивнул Шаса. – Некоторые из моих друзей, самых близких, стали жертвами: Симпсоны, Вестоны. Марк Вестон лишился коллекции золотых монет.
– А миссис Симпсон – своих изумрудов, – согласился Луис. – И вот во время облавы в Шестом районе мы обнаружили у одного скупщика краденого серьги с этими изумрудами. Мы действовали по наводке и обнаружили большое количество краденых вещей. Мы арестовали скупщика – это цветной парень, который продавал в магазине электротовары, а через черный ход принимал краденое. Он у нас уже две недели и начал сотрудничать со следствием. Дал список имен, и в этом списке оказался парень по имени Руфус Константайн. Слышали когда-нибудь о таком?
Шаса отрицательно покачал головой.
– Как это связано с моим сыном?
– Сейчас объясню. Этот Константайн, по-видимому, продал изумруды и часть награбленного. Мы задержали его и допросили. Упрямая оказалась мартышка, но мы нашли способ заставить его расколоться. Запел как по нотам. К несчастью, мелодия оказалась неприятной.
– Шон? – спросил Шаса, и Луис кивнул.
– Боюсь, что да. Похоже, он был главарем организованной банды.
– Это бессмыслица. Шон? Не может быть.
– Ваш сын – известная личность.
– Да, в свое время он немного выходил за рамки, – признал Шаса, – но сейчас угомонился и много работает. Зачем бы ему ввязываться в уголовщину? Я хочу сказать, он не нуждается в деньгах.
– Ученикам клерков много не платят.
– Я даю ему на карманные расходы. – Шаса снова покачал головой. – Нет, я в это не верю. Что он может знать о кражах из домов?
– О нет, он делал это не сам. Он организовывал, а Руфус и его помощник делали грязную работу.
– Организовывал? Что это значит?
– Вашего сына любезно принимают в любом доме города, верно?
– Вероятно, – осторожно ответил Шон.
– Если верить маленькому Руфусу, ваш сын изучает дома перспективных жертв, узнает, какие там есть ценности и где их держат; сейфы, потайные ящики и тому подобное. Потом вступает в любовную связь с кем-нибудь из семьи: с матерью или дочерью, – и пользуется возможностью, чтобы впустить в дом сообщника, пока сам развлекается с дамой на втором этаже.
Шаса молча смотрел на него.
– По всем данным, получалось у него очень хорошо, и в нескольких случаях нам даже не сообщили о грабеже: вовлеченные в это женщины больше боялись гнева мужа и дурной славы, чем потери ценностей.
– Мардж Вестон? – спросил Шаса. – Она из этих женщин?
– Согласно нашей информации, да.
Шаса прошептал:
– Стервец!
Он пришел в ужас, но сомнений не было. Все слишком сходилось, чтобы быть неправдой. Мардж и Шон, его сын и одна из его любовниц. Это ему даром не пройдет.
– На этот раз он зашел слишком далеко.
– Да, – согласился Луис. – На целую милю. Даже при том, что это его первое обвинение, он получит пять или шесть лет.
Внимание Шасы снова обратилось к нему. Потрясение, которое пережил Шаса с его чувством гордости и порядочности, было таково, что он даже не подумал о последствиях судебного преследования, но теперь его праведный гнев погас при мысли, что его старший сын будет сидеть на скамье подсудимых и его приговорят к длительному сроку заключения.
– Вы уже подготовили выписку из решения суда? – спросил он. – Есть ордер на арест?
– Еще нет, – очень осторожно ответил Луис. – Мы получили эту информацию всего несколько часов назад.
Он подошел к столу и взял в руки синий бланк протокола допроса.
– Что я могу сделать? – тихо спросил Шаса. – Мы можем что-нибудь сделать?
– Я сделал все, что мог, – ответил Луис. – Сделал слишком много. Я не смогу оправдать задержку этой информации и то, что сообщил вам о ходе расследования. Я уже чересчур далеко вытянул шею, Шаса. Мы давно знакомы, и я никогда не забуду вашу работу по делу Белого Меча… это единственная причина, по которой я рискнул… – Он помолчал, переводя дух. Шаса, чувствуя, что будет продолжение, молчал. – Больше я ничего не смогу сделать. И никто не сможет – на этом уровне. – Он особо подчеркнул последние три слова, а потом, как будто без связи с предыдущим, добавил: – Через месяц я ухожу на пенсию, и этот кабинет займет другой человек.
– Сколько у меня времени? – спросил Шаса, и ему не пришлось ничего уточнять. Она поняли друг друга.
– Я могу придержать это досье еще несколько часов, до пяти пополудни, а потом расследование продолжат.
Шаса встал.
– Вы верный друг.
– Я провожу вас вниз, – сказал Луис. Беседа возобновилась, когда они оказались в лифте одни: столько времени потребовалось Шасе, чтобы справиться с волнением.
– Я годами не вспоминал о Белом Мече, – легко сменил он тему. – До сегодняшнего дня. Все это кажется таким далеким… Хотя тогда погиб мой дед.
– А я не забывал, – негромко ответил Луис. – Это был убийца. Если бы он добился успеха, если бы вы ему
