— Эйра Лейрин, я вынужден буду написать докладную записку на имя ректора. — От злости лектор даже перестал шепелявить.
Те из адептов, которые слушали лекцию вполуха, то бишь почти все, были в легком недоумении, Алекс — в шоке. С чего бы Шелест, как за глаза звали преподавателя, вызверился? Впрочем, я не стала говорить подруге о ее промахе. Иначе было бы слишком много вопросов. Просто решила подсунуть ей ту статью. Думаю, прочтя, Алекс поймет свою оплошность.
Зато оставшуюся часть лекции она сидела тихо. Лишь агрессивно скрипело ее перо.
Следующим занятием значились темные силы, которые вел у нас куратор эйр Бишоп. И он, и мы прекрасно понимали, что сея дисциплина алхимикам не была жизненно необходима. Но когда решался вопрос, кого назначить куратором нашей группы, свободным оказался лишь Бишоп — молодой и обаятельный чернокнижник, в том году защитивший диссертацию. Его нам и дали. Вместе с «Темными силами».
По красавцу-архимагу сохла половина адепток университета. Да чего уж там. Даже Алекс на первом курсе пыталась его охмурить. И на моей памяти это было единственное ее поражение на любовном фронте, ибо у куратора оказались высокие моральные устои. Если отбросить вычурность изящной словесности, то их можно было охарактеризовать тремя словами: преподаватель и адептка — ни-ни. Ну и еще у Бишопа была чуть-чуть невеста…
Я к обаянию молодого магистра была равнодушной, посему считала, что куратор нам достался веселый, понимающий и немножко разгильдяй: наша группа с ним характерами сошлась.
Вот и сегодня лекция началась не с традиционного «тема занятия…», а с вопросов организационных. Почему во второй день недели адепты уже успели нахватать докладных записок? Где альв по обмену? Когда у Йонока проснется совесть и он перестанет выразительно храпеть на утренних занятиях? Мне казалось, что ответ на пятый год учебы очевиден — никогда. Почему Спаржецкий так и не отработал в оранжерее? В довершение куратор особо выделил, что с преподавателями, у которых мы планируем писать дипломы, нужно определиться в ближайшие дни.
— Эйра Росс, прошу вас после занятия остаться, — вскользь упомянул Бишоп и наконец-таки начал лекцию. Хотя, по ощущениям, до конца занятия оставалось всего ничего.
Только куратор назвал тему занятия, как в дверь постучали.
— Войдите, — устало выдохнул Бишоп.
Дверь открылась, и наша группа смогла лицезреть перманентно чихающего и поправляющего очки Вира с красным носом.
— Вот видишь, почему я прошу тебя взять к себе Пироженку?
М-да, масштабы аллергии впечатляли. Даже странно, почему на его величество Бенедикта Первого Непобедимого и Неподражаемого у альва никакой аллергии не случилось…
Между тем лекция все же началась. Но длилась недолго.
Едва прозвенел звонок, Вир очутился рядом со мной и, извинившись перед Алекс, попросил меня прогуляться с ним в большой перерыв и кое-что обсудить.
Подруга подозрительно покосилась на нас и, глянув на меня с выражением «потом все расскажешь», улыбнулась Виру и начала собирать вещи.
— Давай, только мне сначала нужно с куратором поговорить, он попросил задержаться… — Я кивнула в сторону Бишопа.
Вир повернулся, отчего-то критически осмотрел фигуру чернокнижника и произнес:
— Если ты не против, я подожду в коридоре.
— Хорошо.
Я беззаботно закинула сумку на плечо и подошла к куратору.
— Что-то случилось, магистр? — спросила я, мысленно прикинув, что причина разговора, скорее всего, Мейнхаф.
— Да. — Бишоп был на удивление серьезен, он бдительно проследил, пока все адепты выйдут, а потом щелкнул пальцами, установив полог тишины.
Оперся бедром о столешницу, побарабанил по ней пальцами, словно собираясь с мыслями, и произнес:
— У меня к вам весьма щекотливый разговор…
Я насторожилась. Часто деликатные вопросы бывали далеки от деликатности, как и щекотливые разговоры никого еще не доводили до щекотки.
— Простите? — Удивление даже не пришлось изображать.
— Я о вашей беременности… Вчера смотритель оранжереи доложил… Как куратор, я беспокоюсь о вашем самочувствии и…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я закашлялась.
— Я убью ее, — сквозь приступ пообещала я.
— Может быть, не стоит решать столь поспешно. — Бишоп враз изменился. Сейчас передо мной стоял уже не вчерашний адепт-разгильдяй, а уверенный и решительный мужчина. — Если вопрос касается отца ребенка, я поговорю с ним…
Я, все еще кашляя, замахала рукой в жесте «не надо».
— Вы не так поняли, — наконец выдохнула я, справившись с собой. — Я Алекс убью. У меня нет никакой беременности. Это подруга все придумала…
Пришлось сознаться куратору, который с каждой моей фразой все сильнее старался сдержать смех. Под конец он все же не выдержал:
— Хорошо. Сам помню, как отрабатывал в оранжерее. Так что я вас понял. Главное, не говорите об этой уловке другим, а то у меня вся женская часть группы станет резко беременной.
Бишоп щелкнул пальцами, убирая полог, и я, развернувшись, радостно побежала к выходу, где меня уже ждал Вир.
ГЛАВА 5
— Что-то серьезное? — обеспокоенно спросил он.
— Ерунда, разбирались с моей беременностью, — ляпнула я и тут же спохватилась.
Вир отчего-то помрачнел. Прямо грозовая туча. Хотя секунду назад был безоблачным, как летний день. Даже аллергия у альва куда-то исчезла.
— Да я не в том смысле. — Я с трудом удержала смешок. — Алекс просто в очередной раз сочинила сказку.
— Расскажешь? — Вир не спешил вновь становиться безмятежным.
— А ты любишь сказки? — Я постаралась перевести все в шутку.
— Конечно. — Альв изогнул бровь.
— Тогда обязательно, но чуть попозже. А то большой перерыв все же не бесконечен. О чем ты хотел поговорить?
Мы с Виром уже вышли из университета и стояли на ступенях.
— Давай прогуляемся в парке? — предложил альв.
Я пожала плечами. Почему бы и нет? Погода хорошая…
Когда мы уже шли по дубовой аллее, Вир заговорил:
— Нари, мне жутко неудобно, но все же…
Я внимательно посмотрела на альва, шедшего рядом. Он собирался с мыслями и духом.
— Понимаешь, оказалось, что у меня аллергия на шерсть волкодавов. Я сам не ожидал… До этого никогда такого не было…
— Хочешь попросить взять на время пса? — подсказала я, вспомнив о просьбе Алекс.
Вир остановился и выдохнул:
— Вообще-то себя…
Повисла пауза. Я с сомнением глянула на альва. Потом вспомнила здоровенного волкодава и поняла: лучше забрать обратно Вира. Хотя бы точно буду уверена, что мои ботинки не сгрызут.
— Обещаю, что, как только хотя бы слегка освоюсь, съеду, чтобы не обременять тебя. Признаться, поначалу я хотел перебраться в общежитие, но выяснилось, что мест нет.
Выбор в пользу остроухого я сделала быстро, вот только было одно «но»: как бы потактичнее ему намекнуть, что жить — пожалуйста, а вот еду добывать ему придется самостоятельно. Причем добывать иногда в прямом смысле.
Альв, будто прочтя мои мысли, выдвинул еще один аргумент:
— Я буду покупать продукты и готовить вместо Тай. Правда, за результат не ручаюсь, но обещаю стараться.
— Ты знаешь толк в подкупе, — усмехнулась я.
Вир просиял:
— Это значит «да»?
— Это значит: а куда я денусь с летящего грифона? Конечно, да.
— Спасибо! Нари, ты даже не представляешь, как выручишь…
Вир не успел договорить. Сзади раздался крик: «Ложись!» Альв молниеносно обернулся. И в следующий миг я уже летела на газон. Упала на спину, а сверху на меня крышкой гроба рухнул остроухий. Сильное твердое тело вжало меня в ворох желтых опавших листьев.
Над нами на бешеной скорости пронесся ледяной шар и ударился в здоровенный дуб. На Вира сначала посыпалось снежное крошево, а затем и желуди, которые дерево экстренно сбросило после пережитого стресса.
— Ты цела? — Голос Вира был хриплым.
Я посмотрела на альва. Его очки во время падения упали, и сейчас без них лицо Вира выглядело более волевым и решительным.
